Никто не ответил ей.
Несколько дней путешественники оставались в Чертоге – залечивали раны, копили силы. Ночевали они в тайных покоях Главного Архитектора. Здесь же Волод изучал бумаги. Ичан чинил и поправлял одежду, оружие, прочее походное снаряжение. Трупы захоронили в подземелье.
В скрытых комнатах кто-то побывал во время боя – шкафы оказались выпотрошены, свитки и фолианты разбросаны и самое главное – пропал слепой шлем. Волод догадывался, кто во время схватки с айсаргами мог успеть посетить эти покои. Впрочем, Донатора с тех пор не было ни видно и ни слышно. Волод надеялся, что он лишенный бойцов отступился, наконец, и отправился, обратно, в свой сектор.
Пропавшим шлемом заинтересовался Ичан и стал как-то путано и сбивчиво спрашивать:
– Волод, ты когда шлем надевал – видения, то, сё… а ночь ты случаем…
– Что ночь?
– Ночь ты не видел? В шлеме? Или может ночь как-то… ну… проявлялась?
– Причем тут ночь? Дело и так ночью было. А в шлеме я ничего и не мог видеть – он же слепой, без глазниц.
– Да? Ну ладно, забудь…
В Чертоге Волод снова попытался вызвать в себе то упоительное ощущение переполненности Силой, что подхватило во время боя с айсаргами. Он раскрывал видение, концентрировал Вакану, он пытался найти, увидеть, почувствовать тот неизъяснимый искрящийся свет Силы, почувствовать мощь и неуязвимость… Но нет, волшебный прилив схлынул безвозвратно. Вакана слушалась Волода как и прежде, и даже лучше, но по сравнению с тем потопом могущества нынешние силы казались фактору лишь слабым ручейком.
Ночью Володу снилась тонкая фигурка с нелепой головой, склонившаяся над синим пламенем.
– Слушай, Ичан, – спросил как-то Волод, – а кто такие эти твои бешавцы-бесомыги? Демоны?
Ичан запыхтел как ежун, отвернулся и сделал вид, что чрезвычайно занят подметкой своего сапога.
– Брось, следопыт, не жадничай – не отставал Волод, – давай рассказывай уже ваши пирамидские тайны!
Следопыт вздохнул.
– Не тайна это, а пророчество, – обернулся к фактору, – но вы же, архитекторы, в пророчества не верите. Так ведь?
– А ты веришь в Мару? – вдруг невпопад спросил Волод. – Мара – это тоже бесомыга?
Ичан широко и паскудно, словом, в своем стиле, ухмыльнулся.
– Ты бы сказал, что Мара это сублимация каких-нибудь хитро выдуманных сексуальных комплексов и персонификация мужской половой беспомощности. И что рассуждать всерьез о ее существовании, все равно, что признавать реальность подростковых пубертатных фантазий.
– Ладно, я уловил твой искрометный юмор и оценил сатиру, можешь больше не ломать мозги и язык… – Волод поморщился, он хотел серьезного разговора. – Ты веришь, что Мара существует, околдовывает мужчин и сосет их кровь… или жизненную силу?
В прищуренных глазках Ичана всё бродили смешливые огоньки.
– Ну, не знаю чего уж она сосет, но Мара, если и существует, то не может быть ни бешавцем, ни бесомыгой. Это точно!
Волод потерял терпение.
– Так объясни толком кто такие твои бешавцы! И чем они отличаются от Мары или других демонов!
Ткнув иглу в голенище, Ичан отложил свой недочиненый сапог.
– Ладно. Слушай.
Безумец – слуга Однорукого, Ничтожного Повелителя Времени запер Стивена в Кроме. Но сумел Стивен выбраться и отправился в Город, чтобы спасти жителей его. И труден был путь Стивена, потому что проклятьем Хаоса извращены и изуродованы были земли вокруг цитадели Великих Старцев. Сплелись в яростный клубок силы Порядка и Беспутанницы – лилась в Кром всеохватным потоком Вакана человечьих молитв и, пожранная Безумцем, выбрасывалась она обратно бешеным взрывом. Сходились там сила с силой и мощь с мощью и от такого смешения, от этой борьбы лопалась ткань мироздания, и время теряло направление и пространство смещалось. Менялись местами в кипящем котле энергий правое и прошлое, здесь и вчера, то, чего не было и то, что возможно, то, что позади, и то, что потом. Нет слов в языке людей, чтобы описать это. Нет мыслей, чтобы понять.
Брел Стивен по временам и мирам, через штормы пространства и тайфуны времени. И открывалось ему непостижимое. Видел он Город Тысячи Башен – Град Высочайших Колонн над которым вращались три красных солнца пожираемые черным карликом. Видел Бесконечность Покрытую Тварями. Видел Время В Котором Звезды Рождались Людьми. Видел Гигантов С Ногами Пламени Ярче. Видел и Струны, Звучащие Между Молчания Струн.
А последним на самом краю Пустыни Пустынь увидел он Мир, Древнее Которого Только Его Угасшее Светило. В этом мире сошлись бешавцы, бесомыги – самые жестокие твари и существа, и бестии, и сущности со всех граней Вселенной, собрали они ватагу могучих и сильных и порешили явиться в Новый Мир, чтобы забрать его Силу.
Узрел Стивен день Судибога и увидел, что бешавцы, одна из трех Превеличин, что могут свершить его – обрушить Новый Мир в исподнее, обратить в ничто, в точку на чистом листе миров.
Когда прошел Стивен бушующие земли безвластия и вышел к людям, рассказал он ученикам своим о пустынных бешавцах и предсказал, что ждать их следует перед самым Концом Времен. Пробьют бесомыги через черную твердь Черторой-бездоныш и выйдут из воропрята в Новый Мир. Пройдут они Город от пустыни до пустыни, выкрадут Ключеслов и отопрут Время, выпустят его из загона Прецетрона. Понесется тогда Время вскачь и свернет, схлопнет Новый Мир в Ничто. Настанет день Судибога и конец Порядка и всего живого. Кончится Новый Мир, а бесомыги вернутся через Черторой-бездоныш на мертвые свои круги насытившиеся гибелью и хаосом.
Так может быть. А будет ли? Кто знает…
– Прекрасная легенда! – голос Волод исполнился сарказма. – Только бесомыги, которых мы видели под твое описание не очень подходят. Не такие уж они и чудовищные! К тому же без их помощи мы бы с тобой сейчас синтеком обжирались и дошли бы уже до состояния безмозглых и безвольных скотов.
– Я так и знал, что бесполезно тебе говорить… – буркнул Ичан. – Но ты спросил – я ответил.
Сказал и отвернулся к своему сапогу.
Но Волод не угомонился.
– Слушай, а расскажи подробнее, что видел Стивен про Конец Времен? Ты сказал, три Превеличины могут привести к нему. Первая – это бесомыги, а остальные какие? Ну! Договаривай раз уж начал! Только слушай, давай без этого завывания и пафоса. Говори нормальным человеческим языком.
– Это предание, а не анекдот! – теперь Ичан похоже обиделся всерьез. – Как нужно, так и рассказываю! Здесь каждое слово ценно! И вообще ничего рассказывать не буду! Иди ты в зеленый ворох со своими вопросами!
– Ну, ладно, ладно… Извини, – Волод действительно казался раскаявшимся в своих непочтительных словах. – Расскажи, пожалуйста.
– Зеленый ворох, – снова ругнулся Ичан, но уже довольно мирно и снова отложил сапог. – Слушай дальше.
Говорится в Истории, что в Предавнем Прошлом канули Первый мир и планеты, и звезды в Карман Бездонный и сгинули в нем без возврата. И лишь Отцы Основатели вырвались из плена и спасли свой народ от гибели, и привели в Новый мир, чтобы начать новую жизнь, руководствуясь течением Времени и незыблемостью Порядка.
Так говорит История, но не все правда в этих словах. На самом деле не сгинул Первый Мир, а лишь отдалился в Далекую Даль на край Вселенной. И в час, когда на людей Нового мира напал Враг Однорукий, тронули Отцы Основатели струну мироздания и бросили по ней сквозь звездные стены и валы пустоты Безмолвный Призыв о помощи.
Узнал об этом Ничтожный Враг и задрожал страхом бессилия, ибо боялся он, что не сможет выстоять против силы Первого мира. Но владел Однорукий Временем и скрутил, связал, он мировую струну в Петлю Длиною Больше Бессмертной Жизни.
С тех пор блуждает Безмолвный Призыв по струне и все не может добраться до Первого Мира. Но рано или поздно придет Призыв к Первым Людям и откликнутся они на него. Разорвут они завесу Безвременья, что раскинул над нами Ничтожный, рассекут лучистыми мечами силки и ловушки, и Ангельским Строем сойдут в Кром.
Все было бы тут хорошо, но не знают Ангелы, не ведают, что давным-давно не Основатели правят в Кроме, а Безумец – слуга Ничтожного. Много тайного и странного произошло и продолжает происходить в нашем мире, потому страшные ошибки могут допустить светлые Ангелы. А самую большую беду сделают они, если по ошибке или по безумному обману откроют Прецетрон и выпустят Время. Грянет тогда день Сидибога и ничто не сможет остановить Конца Времен.
Так может быть. А будет ли? Кто знает…
Волод стоически выдержал сии вычурные словеса и даже воздержался от комментариев.
– Хорошо. Это вторая сила, которая может вызвать апокалипсис, а третья какая? О ней тоже есть легенда на полчаса заунывности?
Окончательно решив погрузиться в сапожное дело, Ичан не ответил никак. Он молчал и пыхтел, и колол себе пальцы еще не меньше часа и, только положив последний стежок на сапожный мысок, сказал:
– Бродяга. Бродяга – третья Превеличина. Жалкий, безумный, грязный и оборванный бродяга. Он может начать день Судибога. Не спрашивай как… Стивен Милостивец про это не рассказал.
Глава восьмая
Волод и Ичан лежали за поваленным кирпичным забором и по очереди изучали в подзор разворачивающиеся на другом конце площади боевые действия. Кто против кого вел бой, пока было не ясно. Ясно только, что одна сторона нападала на большое здание, судя по всему бывший пищевой комбинат, а другая это здание обороняла. На битву друзья наткнулись совершенно случайно и не горели желанием принять в ней участие.
– Правильно сказали в кабаке – на границе у Проспекта постоянно банды режутся. Здесь кончается территория Графа, а в здании, похоже, последний опорный пункт. Нападают какие-то неизвестные, проспектовские видать, – определился с противниками Ичан и передал подзор Володу. – Не вовремя они замесились. Мы бы у графских людей припасов набрали и спокойно дальше почапали. До той стороны Проспекта хватило бы. А теперь неизвестно как оно все обернется.