– Переждем, – заключил Волод. – А это что?!
На дальнем конце площади из-за домов прямо по воздуху медленно выплыло мешковатое нечто. Оно состояло из собственно серого мешка, вытянутого в длину как колбаса, и висящей под ним на тросах лодки, наподобие плоскодонной гондолы. Гондола плыла на уровне четвертого этажа, а верхушка мешка чуть не доставала до коньков крыш. В лодке копошились несколько человек – пара крутила широкие вороты, видимо приводящие в движение всю конструкцию, а остальные били из самострелов.
– Стив… Это же легколет! – справившись с изумлением выдал Волод.
– Что?
– Легколет – машина для перемещения по воздуху. Вот в этой мешковатой колбасе горячий или особый легкий пар, он и поднимает всю машину вместе с людьми и грузом в воздух. Ну, это, к примеру, как пузырь воздуха поднимается в воде. Ясно?
– Конечно, ясно, чего же тут не ясного… А для чего?
– Для того, чтобы летать как птицы. Только это же…
Волод снова уставился в подзор на летающую машину.
– Чего это же? – нетерпеливо дернул его Ичан. – Чего?
Волод оторвался от небывалого зрелища.
– Это запрещено. Понимаешь, Ичан, воздух – стихия Хаоса. Воздушные движения непредсказуемы, хаотичны, беспорядочны. Поэтому любые практические работы по воздухолетанию под запретом еще с момента Основания Города. То есть существует, конечно, чисто абстрактная теория, но чтобы ее воплотить в жизнь… Такого никогда не случалось.
– А этот твой легколет в таком случае, откуда взялся?
– Представления не имею.
Волод и Ичан снова уставились на плывущую неловкую конструкцию.
– А ведь это было бы не плохо, – значительно произнес Ичан.
– Что не плохо?
– Завладеть такой штуковиной, – Ичан кивнул на машину. – Если подняться выше домов, то до самого Центра можно по прямой без топтаний и блужданий как на лодочке доплыть.
Друзья понимающе переглянулись.
А заваруха на площади перешла в самую активную стадию. Из укрытий вывалились основные силы обеих сторон и сцепились в рукопашную.
Совершенно бестолково, не имея никакого понятия о строе и дисциплине, противоборствующие отряды смешались в одну кучу, громыхающую, лязгающую, матерящуюся. Не очень умело, но яростно и с явным удовольствием, рубились здоровые мужики топорами, мечами, секирами. Тяжелые неповоротливые доспехи не давали простора фехтованию, и оно с успехом заменялось дурной силой.
Легколет медленно и верно добрался до места битвы. С него стали кидать в толпу защитников здания небольшие шары, которые, долетев до мостовой, лопались с сухим треском, разбрызгивая снопы раскаленных белых искр. После каждого такого взрыва на мостовую валились по двое-трое бойцов. Обороняющиеся коротко отвечали с крыши из огнемета, пытаясь попасть в обвешанную щитами гондолу, но огненные струи не доставали и бессильно опадали метрах в десяти от нее, осыпаясь на землю горящими каплями. Исчерпав запас взрывных шаров, на легколете снова взялись за арбалеты.
Стрелы, хоть и не давали того эффекта как шары, оказались куда действеннее – огнемет на крыше стал отвечать все реже, а потом и вовсе замолчал, видимо потеряв всех стрелков.
Неожиданно на сцену вступил второй отряд нападающих, до этого приберегаемый в резерве. Вынырнув откуда-то сбоку из-за домов, боевики неопрятной сворой бросились к вожделенному дому. С крыши снова ударил огнемёт, но слишком поздно – враг уже под стенами. По-бычьи взрёвывая, громилы стали ломиться в запертую дверь. Раз, ещё раз… Вдруг дверь распахнулась и навстречу неприятелю выскочили несколько размахивающих мечами воинов.
Один из них вместо меча держал наперевес трубу с двумя ручками. Наведя этот предмет на штурмующих, человек выкрикнул что-то пронзительное и, видимо, ужасно обидное. Те взревели. Из трубы ударил короткий и плотный оранжевый сполох. Оказавшийся на его пути воин рухнул, перерубленный сполохом чуть ли не пополам.
В минуту ударами лучевой трубы нападающие оказались отброшены от здания по всему периметру.
Преследуемые оранжевой смертью, они отходили к окрестным домам, и начали уже втягиваться в узкие улочки, чуть не срываясь на бег. И тут напомнил о себе лениво сыплющий стрелами легколет. Сорвавшаяся с него огненная стрела, скорее всего шальная, пробила бак с горючкой у огнемёта на крыше. Гремучая нефтяная смесь взорвалась с закладывающим уши грохотом, накрыв угол здания и позиции защитников раскалённым облаком.
Исход битвы оказался решен.
– Накрылись наши припасы, – печально подвел итог Ичан, – разворуют все подчистую. Пошли, нечего тут вылеживать.
– Пошли, – печально согласился Волод.
Друзья вернулись во двор, где в укромном уголке оставили свое снаряжение.
Там они обнаружили, что в их вещах активно роется кто-то мелкий – и быстро перекладывает вещи из рюкзаков в свою котомку. Услышав шаги вернувшихся хозяев, мелкий резво вскочил и, подхватив суму, рванул через двор.
– Ах ты!.. Стоять! Стоять, гаденыш! – Ичан гигантскими прыжками рванул наперерез и отсек мелкому выход со двора. Вскинул и направил на вора арбалет. Тот замер.
Это мальчишка лет двенадцати. Грязный, оборванный, но с увесистым ножом на поясе и самострелом за плечами.
– Ты кто такой?! Чьей банды?! Чего тут шаришься?! Отвечай, а то прострелю как слизня!
Мальчишка сглотнул. Взгляд его остро и без малейшего страха ощупал фигуру Ичана, обежал двор, задержались на подбегающем Володе, снова вернулся к Ичану.
– Я Малой. Ничейный я, сам по себе. Типа Беглый.
– Беглый… – хмыкнул Ичан, – от меня не убежишь! Выкладывай, чего там у нас подтибрил!
– Да ничего… – мальчишка протянул к Ичану суму, сделал два шага навстречу и провалился сквозь землю.
Подбежавшие разведчики увидели только черную дыру канализационного люка среди травы. Преследовать вора в неизвестном подземелье было глупо.
Да и пропало, как выяснилось не так уж много. Друзья собрали вещи и двинулись своим путем за проспект. На ночном привале Волод обнаружил, что среди прочего воришка прихватил с собой ворох листов из его дорожных заметок.
– Чего ты там зыришь, Малой? Ну-ка покажь! Листики! С закорючками! Братва, секите! Малой типа Алкитехтор! Закорючки знает!
– Отдай…
– Чего?
– Отдай, Шалявый.
– А? Чего? Ты, Малой, обольшел что ли…
– Отдай, Шалявый. А то кишки из глаз вытащу.
В вонючем подземном кабаке пламя очага кидало беглые багровые лики на волшебные листы, хранящие в черных прожилках слова и мысли.
«…наконец выбрались к населенным районам и вступили в контакт с горожанами.
Этот сектор Города заселен крайне неравномерно. Люди живут компактными группами, которые называют Банды, базируясь вокруг каких-либо ресурсов – водопроводов, складов вечного хранения, нефтехранилищ, плантаций и тому подобного. Между кварталами занятыми Бандами лежат широкие полосы уже привычного нам запустения.
Все Банды имеют жесткую иерархическую организацию, напоминающую родоплеменную общину степняков. На вершине социальной пирамиды военный вождь-атаман с лучшими воинами, ниже рядовые бойцы и в основании горожане – рабочие, охотники, сборщик грибов и прочие. Собственно и общий уровень общественных, производственных, экономических и иных отношений не превышает степной, а в чем-то и уступает ему.
Связи между поселениями крайне слабы и ограничиваются только натуральным обменом ресурсами. Естественно ни о какой централизованной организации жизни в секторе говорить не приходится. Об институте Архитекторов местные жители знают только из древних преданий и легенд.
В секторе очень часто, практически постоянно, происходят вооруженные конфликты между боевыми формированиями банд. Цели конфликтов – захват ресурсов, территории и рабочего населения, которое играет в местном социуме крайне пассивную роль и воспринимается военной прослойкой как разумный скот.
Пусть читателя не обманывает мой холодный и отстраненный тон – мне очень больно видеть все, что творится вокруг. Ужасно обнаружить подобную деградацию развитого городского общества в столь древних районах. В пути нам приходится наблюдать картины чудовищные. Жестокость, насилие, угнетение слабого сильным, социальное неравенство, убийства… Но мой разум должен оставаться чист от эмоций, хотя бы ради объективного изложения фактов. Факты, только факты и наблюдения – вот цель моих путеописаний.
Первый контакт с населением произошел на удивление гладко. И это при том, что ко всем чужакам здесь относятся крайне настороженно, подозревая в незнакомых людях шпионов и грабителей. Исключительная заслуга в этом принадлежит Ичану (то есть не в том, что незнакомых подозревают, а в том, что нас хорошо приняли). Ичан имеет замечательный талант располагать к себе людей определенного склада. Основная часть здешних воинственных и бандитствующих субъектов видимо в точности соответствует этому складу. После короткой драки Ичана приняли в круг так называемой Вольной Братвы, по сути наемников, которые свободно перемещаются между поселениями и предлагают свои услуги то одному вождю, то другому. Мне был присвоен негласный статус слуги-напарника Ичана, что хоть слегка и ущемляет мое самолюбие, но объективно делает мое пребывание здесь более свободным, позволяя осуществлять разведывательные действия в тени своего мастера.
В частности мне удалось проникнуть в древний разоренный…»
– Сгинь, щенок! Свали сказал! А это я у тебя заберу…
– Ш-ш-ш…
– Ах ты, твареныш… Лови его!
– Стив! А!!! Он меня ножом ударил, гад… А!!! Кишки!
– Где он?
– В тоннель юркнул.
– Сука! Пусть только вернется в мой кабак! Убью. Бегляк грызов! Да подбери ты свой ливер, удод!
Узкий заброшенный коридор между уровнями. Плиточный потолок выгнулся пузырем, грозя обрушением. Вечный фонарь с укрощенной сущностью огня разбит. Самый большой осколок похож на убывающую луну и света дает столько же. На листах размазались брызги крови.
«…вечная война всех со всеми, вечный поиск крошек, оставшихся со столов древних, вечный страх и попытки укрыться от него подобно улиткам за толстыми панцирями доспехов. Очень жаль этих несчастных людей.