Оставаться на холме мне не хотелось. Отсюда до целины, по которой должны пробежать мимо охотников животные, было далеко – метров пятьдесят. Но я заметил у подножия холма глубокий овраг. Когда спустился к нему, мне показалось, что он рукотворный – древняя яма-ловушка. Её края заплыли и заросли терновником. Склоны всё ещё оставались почти вертикальными. Наверное, такую яму могли вырыть во времена охотников за мамонтами. Хотя кто может знать наверняка, когда эти мохнатые слоны вымерли на самом деле?
Я устроился на небольшом пятачке размытой земли на краю ямы за большим кустом. Муська улеглась рядом. Волчица дрожала и поджимала хвост. Её пове дение меня удивило, но ненадолго: стук копыт приближался очень быстро и вскоре заглушил крики охотников, перекликающихся на холме.
Теперь я знаю, что нет ничего страшнее свиста пуль над головой и бега стада зубров, катящегося лавиной. Мохнатые лобастые бестии, налетев на яму, расступились, а затем снова сомкнулись, охватив меня тесным кольцом. Сливаясь в сплошную массу, мелькали косматые головы и острые рога. Я вжимался в землю и помыслить не мог стрелять в них.
Вдруг ситуация резко изменилась. Стадо почти остановилось. Наверное, причиной затора стал узкий выход на равнину за холмами.
В яму упал телёнок, а его мать, упираясь копытами в землю, едва не последовала за ним. До неё от моей засады было не больше семи метров. Я натянул тетиву и пустил стрелу. Только после третьей она, вначале рухнув на колени, завалилась на бок. Зубры побежали снова, и спустя минут пять я смог увидеть около двадцати забитых охотниками животных. Они лежали ближе к холмам, а над ними, потрясая копьями, ликовали люди.
Пошатываясь от вдруг навалившейся усталости, я пошёл к ним. Жалобно замычал телёнок. Мне стало жаль его. Вернувшись, уже наложил стрелу, но подумалось, что такой шанс приручить животное упускать глупо. Решил остаться здесь и дождаться соплеменников.
– Лоло, друг мой, ты же не откажешь в маленькой просьбе старику Яххе?
Шаман Зубров попросил меня отдать ему тёлочку, угодившую в яму. «Как будет хорошо вырастить её, чтобы приманивать бычков!» – мечтал он.
И возразить ему я не мог. Яххе привёл аргумент, что, мол, несколько дней она должна посидеть в яме голодной. Привыкнуть к человеку, кормиться из его рук… А наши решили не возвращаться в стойбище Зубров, тащить добычу отсюда намного ближе.
– Конечно, не откажу, но что ты, Яххе, предложишь взамен?
– Племя отдаст одного из добытых бычков.
– Нас шестеро, один поведёт назад лодку, а я ещё мал. Смогут ли мужчины твоего племени помочь нам?
Оказалось, наличие настоящего шамана в племени, преемственность накопленного опыта дали свои положительные результаты. Яххе прекрасно считал до двенадцати, а когда чего-нибудь было больше, он добавлял к двенадцати необходимое число. То есть шаман Зубров легко оперировал цифрами в диапазоне двенадцать раз по двенадцать – до ста сорока четырёх. А больше вокруг особо и сосчитывать нечего, разве что звёзды… И количество месяцев в году, соответственно, он тоже знал и даже называл их мне. Сейчас шёл одиннадцатый месяц года – месяц, когда падают последние листья.
– Поможет кто-нибудь, не переживай, – ответил он и медленно заковылял к охотникам, обдирающим добычу.
К сожалению, моим соплеменникам не удалось убить ни одного из сотен скакавших мимо зубров. Эх! Была бы хоть у кого-нибудь из них копьеметалка…
Моя придумка им, конечно, понравилась, но в лесу они охотились скрытно, где не всегда можно было хорошо замахнуться, использовать копьеметалку мешали ветки, ведь в засаде они сидели, как правило, в каких-нибудь кустах. Поэтому с собой каждый взял по паре дротиков, копьё и топор, а столь нужное для такой охоты приспособление они оставили в стойбище.
Местные бросали в ноги скачущим животным свои боло. Удачный бросок опутывал конечности, зубры падали, и их потом чем-нибудь добивали, когда появлялась такая возможность. Ведь подойти близко к идущему лавиной стаду не каждый осмелится.
Я думаю, что Той даже и не пытался убить зубра. Сидел на холме и трясся от страха. Я и сам, скорее всего, поступил бы так же. Но мне «повезло» сглупить. До сих пор с содроганием вспоминаю мохнатые морды и острые рога вокруг себя и ужас, сковавший меня, когда они проносились совсем рядом.
Не убей я корову, наверное, без мяса нас Зубры не оставили бы, обязательно подкинули бы что-нибудь на дорожку. А с учётом выменянного телёнка наша добыча удвоилась.
Соплеменники, узнав о моём успехе, обрадовались. Долго ещё от выражения ими радости болели мои спина и плечи. А закончив ликовать, они побежали к лесу, чтобы нарубить там подходящих для переноски мяса жердин.
Местные сняли с убитого зубра шкуру. Привязали к ней толстые и длинные палки. Получилось что-то вроде носилок. Вынули из туши желудок и внутренние органы, отрубили голову, вырезали горб, отделили ноги и рёбра от позвоночника и всё это положили сверху на подготовленную для переноски шкуру.
Желудок, конечно, они выбросили, но не поленились повозиться с кишками. Оказывается, женщины-Зубры набивали их замороженным мясом, предварительно мелко его настрогав. Потом готовили на огне.
Жаль, что никто из них не додумался попробовать сделать колбасу. Наверное, специй не хватало. Но я думаю, если замороженное мясо настрогать и подержать в рассоле, а только потом набить им кишку и подвесить, скажем, где-нибудь в чуме, то храниться такое изделие будет долго.
Вечер и весь следующий день люди племени Зубров готовили добычу к переноске. И, переночевав, утром мы пошли к своему стойбищу, а они – к себе.
Яххе выполнил своё обещание: вторые носилки несли мужчины из его племени. Когда и как шаман успел охмурить нашего вожака, не знаю, но Той пообещал ему обучить охотников-Зубров лепить горшки. Мог бы и посоветоваться, прежде чем давать обещание. Хоть я не против, пусть учатся. Ведь Зубры, по всем понятиям, дружественное племя, не то что Лоси…
Зима прошла, пролетела, да так, что и вспомнить нечего. Она была сытой и тёплой…
С ликующим пронзительным криком стаями и в одиночку летели, парили, носились над моей головой птицы. Даже если бы я не вёл свой календарь, то, подставив лицо под солнечные лучи, услышав пернатое многоголосье, не засомневался бы, что пришла весна.
Она радовала не только ощущением полноты жизни. Наверное, для племени Рыб прошедшая зима была первой, когда соплеменники не страдали от голода и болезней. Мясо добытых на Большой охоте Зубров замёрзло, и им племя питалось около трёх месяцев. Скорее от безделья показанный мной способ ловли животных простой ловушкой, когда на тропе ставится ременная петля, стал развлечением. Даже дети время от времени приносили в стойбище зайцев. Мужчинам же удавалось иногда добыть косулю и кабана.
Лют смастерил несколько луков. И охотники регулярно практиковались в стрельбе.
Сестра, обучая лепке мужчин-Зубров, стала рисовать на кувшинах точки и чёрточки. Орнамент, на мой взгляд, выглядел простым, но соплеменникам такое творчество пришлось по душе.
Лим в совершенстве освоил технику работы с обсидианом, и его изделия по-настоящему выглядели красивыми. Не то что мои поделки.
Женщины племени научились шить штаны, и теперь все Рыбы носили их. Но из-за плохой выделки кожи они, намокая, после просушки становились жёсткими и, бывало, лопались на коленях и ягодицах, но, во всяком случае, сберегали соплеменникам здоровье, люди не переохлаждались. Даже Саша, страдающая воспалением суставов, не жаловалась на недомогание.
Тиба и Тиса сплели отличные снегоступы. И если раньше после обильных снегопадов для соплеменников было практически невозможно не только добыть какую-нибудь еду, но и пополнить запас валежника, то теперь даже дети составляли взрослым компанию в лесных походах.
Я бездельничал. Бродил по берегу реки. Она так и не замёрзла. Зима была мягкой. Чаще температура держалась около нуля. Лишь пару раз, по моим ощущениям, приходили десятиградусные морозы, но им не хватало времени, чтобы сковать реку льдом.
Облазил все галечники в округе. Собирал речной сердолик и обсидиан. Однажды, вспомнив о своём невысказанном обещании Лило, попробовал сделать для неё бусики.
Любой человек из будущего посмеялся бы над моими успехами в обработке камней, но соплеменникам понравились и бусы, и амулеты.
Найденные камни я раскалывал. Потом подбирал кусочки подходящего размера и старался убрать всё лишнее, шлифуя их на плите твёрдого песчаника. Её я обнаружил среди камней очага. Труднее всего было научиться делать отверстия в самоцветах.
Лим помог мне сделать несколько каменных и костяных свёрл. Я закрепил их на деревянных палочках и с помощью маленького лука, когда тетива, намотанная на древко сверла, обеспечивает ему большую скорость вращения, приступил к экспериментам.
Едва приобрёл в этом деле сноровку, сверление стало самым простым делом, намного больше времени уходило на финишную полировку изделий кусками кожи.
Сидя на камнях у реки, я вспоминал события первой для меня в этом мире зимы. Наверное, глубоко задумался, так как не сразу увидел лодки, стремительно приближающиеся к берегу. Сердце бешено заколотилось, голос пропал, а ноги словно окаменели. К счастью, такое состояние длилось секунды. Собравшись, я закричал:
– Враги у стойбища!
Заметив, что из чума вышла Таша, побежал к землянке вооружиться.
Я видел всего две лодки, но следом могли идти и другие, а в стойбище находились дети и мамаши с двухлетками.
«Только бы успели убежать в лес», – думалось мне, пока надевал доспехи.
Повесив на себя колчан со стрелами, я взял лук и выскочил из землянки. Присел на колено, приготовился стрелять.
Волчица сидела у входа и поглядывала на меня с интересом. Наверное, решила, что будем играть. Я как-то сразу успокоился. Если бы в стойбище происходило что-нибудь плохое, она не оставалась бы такой равнодушной.