– Ничего, – пожимает плечами. – Даже слова не проронила.
– А что ты ей поставила?
– Четверку.
– И в четверти? – радуюсь в глубине души, но вида не подаю.
Вздыхает:
– И в четверти. Ни за что, получается.
– Почему «ни за что»? – тоже вздыхаю и шепчу еле слышно, потому что само с губ срывается: – Ради меня.
– Я так и поняла сразу, – кивает, но, видно, чтобы не смущать меня, сразу разговор на другую тему уводит: – Ты когда в деревню?
– Пока точно не решил. Завтра отсыпаться буду. Скорее всего, в воскресенье с утра поеду. Вечером не хочется. Там, наверное, дорогу еще сильнее развезло.
– Я бы с тобой съездила. Но сам знаешь – сессия с понедельника. За выходные подготовиться надо.
– Нет, ты уж тут оставайся. И не из-за сессии, и даже не из-за грязи, – смеюсь и подмигиваю. – Налаживай свою судьбу, сестренка. Такой шанс упускать нельзя!
– А я Ивана Сергеевича к нам завтра на ужин пригласила. Ты не против?
– Спрашиваешь? – улыбаюсь. – Я только – за!
Проснулся ближе к полудню – шкворчит что-то на кухне, жарится-парится. Ароматы такие… На разные голоса перебивают друг друга и покоя не дают. Первая мысль была: мать вернулась! Даже подскочил на кровати и спешно стал штаны натягивать. А потом вспомнил, что Настя же сегодня историка в гости ждет, вот и кулинарничает. Это значит, он ее и правда зацепил чем-то по-настоящему. Она обычно у плиты долго не возится, готовит что попроще и без заморочек. А тут отчетливо чувствую запах чего-то мясного, пряного… и выпечки аромат невероятный! Уютно сразу в квартире делается. Женщиной пахнет. А не учительницей…
Заглядываю в кухню.
– Может, в магазин за чем сгонять нужно? – прикалываюсь. – А то я тут находиться больше не смогу. Хочу все и сразу. И можно без хлеба.
– Садись, садись, – кивает мне, указывая на стол.
– Я думала, ты для Ивана Сергеича стараешься.
– И для него тоже, – смущается, а потом смеется: – Но что же, я тебя до вечера голодным мариновать буду? Вот картошечка, вот мясо. Сейчас еще из холодильника салат достану.
Вот это я понимаю завтрак! И чего только любовь с людьми делает! Накидываюсь на все, как оголодавший, а она смотрит на меня и улыбается. Прямо как мама. Или баб Таня…
21
Весь урок как на иголках сижу. Время уже двенадцать. На стрелки часов смотрю не переставая. А по звонку лечу в коридор.
Не уехали еще! Задерживаются. Иринку со Славиком сразу нашла в толпе. Машу́ зачем-то… Знаю же, что не увидят, но попрощаться должна. На улицу бы выскочить, да боюсь, потом на биологию опоздаю…
А после уроков сидим с Машкой в столовой по своей старой-древней традиции. Плюшек «Подмосковных» сегодня нет. Поварихи, наверное, уже расслабились. Оладьи холодные. Чай как вода. И нам спешить никуда не надо.
Выходим из школы. Бредем медленно к воротам. Молчим, как обычно, мысли друг другу телепортируем. И расходиться не хочется. Сразу после кованого забора разбежимся в разные стороны и до начала второй четверти не увидимся. А дома что? Бездна, пустота. Причем без конца и без начала.
– Пошли ко мне? – предлагает Машка.
И я ни капли не удивляюсь. Ведь я так старательно ей свои импульсы посылала. Дошли все-таки!
Киваю молча и иду с ней рядом, стараюсь в ногу шагать. Под руку прицепилась. Если глаза закрыть – как будто с Иринкой иду. И совсем уже не тоскливо! Еще и Машкин шарф оранжевый трепыхается при каждом шаге, мельтешит в глазах, не дает о чем-то другом подумать.
Машка, хоть и молчунья (в этом мы с ней очень похожи, по крайней мере, в школе), но все-таки любит яркие детали (а вот тут мы на разных полюсах). У нее волосы рыжие-рыжие. Итак яркое пятно на всю жизнь, но ей и этого мало. Оранжевый шарф, ядрено-зеленая кофточка, желтые ботинки… Нет. Конечно, она не носит все это вместе и сразу. Вот сейчас, к примеру, на ней серое пальто, черные брюки и ботинки в тон. Только волосы и шарф из общей картины выбиваются.
Дошагали без лишних слов до старого микрорайона с двухэтажками. Так вот где, оказывается, она живет… Напротив театр, он же по совместительству Дом культуры. Точнее, это и есть Дом культуры. Но все его театром называют – так солиднее звучит. А совсем недалеко парк. Он как раз и разделяет наши с Машкой миры. Если из моего дома в парк идти надумаешь и тут же кто-то из старого микрорайона туда же двинет, то встретимся ровно на середине, там, где «ракушка» старая и большая детская площадка в виде городка. Вроде и недалеко мы друг от друга… Однако получается, что в разных концах города.
Заходим в квартиру. Потолки высокие, трехметровые! Люстра где-то в небесах болтается. А нашу Славик может, подняв руки, зацепить. Интересно так все обустроено. И коридора длинного нет. Чтобы в дальнюю комнату пробраться, надо через все пройти.
В кухне руки моем. Машка из холодильника кастрюльку достает, разогревать ставит. А я вроде в столовой оладьями аппетит перебила и есть совсем не хочется. Намазываю булку малиновым вареньем. Оно такое ароматное. И вкусное. А наша мама никогда банки не закручивает, говорит, пережиток, проще купить, на нехватку времени ссылается. И чай у Машки такой вкусный. Она его из какого-то глиняного чайничка наливает. Китайский, что ли? Я не разбираюсь…
Жую бутерброд и смотрю, как она суп с мелкими звездочками поедает с жадностью. А я почему-то всегда думала, что она дома лишь булки ест. Наверное, потому, что в школе только и вижу ее с «Подмосковной». Собственно, как и она меня. И получается, я это сейчас и подтверждаю.
Проходим в гостиную.
Столько вещиц прикольных у них на полках! Фигурок оленей целая коллекция. Молодые пятнистые… такие клевые, без рожек еще даже. Провожу пальцем по спинке: шершавые немного, но приятные, еще хочется потрогать. На стенках тоже штуковины всякие: картины в необычных рамках, спилы деревянные с выжженными рисунками, барабаны какие-то маленькие на веревочках. О, опять оленья тема. Рога на этот раз. Смотрю на все, и глаза разбегаются, как в музее. Предки у нее, видимо, творческие личности. Или эстеты…
А Машка меня к себе в комнату зовет. Любопытно посмотреть, как там у нее. У нас-то с Иринкой все просто, минимализм: две кровати, стол письменный впритык к компьютерному, книжная полка одна на двоих, шкаф узенький для одежды – его тоже пополам делим. На стенках ничего нет. Иринкины грамоты не в счет.
– Вау! – вырывается само собой, когда я вижу эту уютную каморку мышки-норушки. Теперь я понимаю, что значит творческий беспорядок. Он, оказывается, гармонию в комнате создает, а не бардак.
Книг – просто море! Они везде: на подоконнике стопочками, на полках по-разному расставлены, тут же целый стеллаж, сверху донизу набитый разнокалиберными корешками.
Помимо книг, в глаза бросается стена вдоль кровати. Это нечто! Ничего подобного никогда не видела! Она вся в коробочках от шоколадных конфет. Обклеена ими, что ли? И все они такие интересные, неповторимые, необычные. Большинство я никогда раньше даже не видела. А может, просто не замечала? На одной парочка вальсирует – он и она кружатся в страстном танце. На другой – всякие разные летательные аппараты над городом повисли. Почти рядом похожая – водная гладь, а по ней прохожие разгуливают, как по тротуару, с воздушными шариками. Целый ряд с писателями и поэтами! Обалдеть просто! Пушкин, Ахматова, Цветаева… Это сколько ж она конфет слопала? Но больше всего мне серия с новогодними картинками понравилась: Кремль под россыпью брызг фейерверка, храм Василия Блаженного с разноцветными башенками и подписью: «С Новым годом!».
Оцениваю всю обстановку, и кажется, будто в сказку попала.
На письменном столе у Машки тоже интересный расклад. Столько ручек! Со смешными колпачками, изогнутые, светящиеся, причудливой формы, необычных цветов и толщины.
– Коллекция, – скромно улыбается Машка.
Тут бы не скромничать, а гордиться надо! Но я ее понимаю. Очень даже.
Включает компьютер и загружает какой-то клип. Таращимся вдвоем в монитор. Я-то первый раз его вижу – мне любопытно. А она, наверное, в миллионный раз смотрит, и до сих пор интерес у нее не пропадает. А все потому, что клип она сама сделала в программе какой-то для монтажа… или монтирования… – я по этой части совсем неандерталец. Море, солнце, пляж, Машка в лиловом купальнике. А я никогда на море не была… Даже не представляю, какие ощущения человек на берегу моря испытывать должен.
А потом она какую-то страницу в социальной сети загружает. Понимаю, что не ту, которую я в своей френд-ленте вижу. Во всяком случае, совершенно не узнаю. И имя-то какое странное – Молли Мел.
– Чье это? – киваю, вопросительно глядя на нее. – Это типа ты?
– Ага. А ты не знала? Я же к тебе в друзья стучалась…
– Что-то припоминаю…
Удивляюсь и смеюсь про себя. Вот заняться нечем! Мало одной страницы – вторую заводит. Я на свою единственную заглядывать порой забываю. Забывала… А теперь, бывает, обновляю без толку каждую минуту. Все жду чего-то… А это «чего-то» не происходит…
– А зачем тебе? – Снова киваю в сторону монитора.
– Да так, просто… побаловаться… – Смущается и выключает компьютер.
А что, если у Машки тайная любовь какая-нибудь? Она со своей настоящей страницы боится написать, а с фейковой проще вроде… Как будто это не ты, а кто-то другой. А если вдруг подозрения какие-нибудь возникнут – хоп, и удалил. Нет улик, нет доказательств. А был ли мальчик? Или девочка в данном случае… Мне кажется, я даже догадываюсь, кто может ее ненаглядным быть… Коломенцев! Точно! Она и меня в моем отвращении к Асе из-за этого поддерживает. Как быстро я ее разгадала…
Улыбаюсь и щурюсь от собственной догадливости. А Машка так и продолжает сидеть в молчаливой задумчивости.
Встаю и собираюсь уходить. И так засиделись, для первого раза достаточно. Теперь снова можно целый год в столовой просиживать, а на будущий я ее к себе в гости позову. Вот только стенку тоже чем-нибудь украшу. Может, старыми открытками? У нас их целая обувная коробка. И выбросить жалко, и хранить этот хлам сто лет не снилось. Вот и пригодятся. Если только мама разрешит обои портить…