И ни фига. Не катит. Он может выпить слишком мало, и только наследишь. А может хлебнуть лишку, блеванет, и опять все насмарку.
Нет, в чистом виде это не катит, но базовая идея здравая. Надо придумать что-то в таком же духе, что-то такое, что логически должно с ним случиться, что-то свойственное именно ему.
В нижнем ящике оказался дробовик сорок пятого калибра с отпиленным стволом.
Я осмотрел его, подвигал кончиками пальцев и обнаружил, что он вычищен и заряжен. Я закрыл ящик и вышел из комнаты.
С близкого расстояния такой штукой даже не надо целиться. Спускай курок не глядя: она вокруг все свинцом обдаст. А если угораздит задеть за спуск, когда ее чистишь…
Ну да, еще чего! Слишком очевидно. Когда человеку случается быть убитым чем-то, что как раз для убийства предназначено… Дальше думайте сами. Ведь подозрения возникают даже тогда, когда для них и вовсе почвы нет.
Комната миссис Уинрой имела вид как после урагана — словно той хотелось выйти на предел бардака, который она способна вокруг себя развести. Я там особенно хорошо потрудился и перешел к мистеру Кендалу.
Тут все как ожидалось. Одежда развешана. Полные книг полки, покрывающие собой целую стену и половину другой. Единственной неубранной вещью была книга, лежавшая на подлокотнике кресла.
Сделав то немногое, что требовалось по части уборки, я поднял книгу. Это оказалось нечто под названием «Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь» Герберта Уэллса. Я прочитал несколько абзацев со страницы, на которой книжка была открыта. Речь шла о парне, которого захватила ватага дикарей и держит в чем-то наподобие каньона в качестве пленника. А парня очень волнует, как бы не сделаться таким же грязным и мерзким, как они, но еще больше он беспокоится о другом. Как остаться в живых, всего-навсего. Как я уже сказал, прочел я всего несколько абзацев, но мне сразу стало ясно, чем дело пахнет. Когда дойдет до выбора — быть приличным и мертвым или мерзким и живым, — парень пустится во все тяжкие, лишь бы скорее стать грязным негодяем.
Напротив через коридор — моя комната. Я там как раз заканчивал, слышу — по лестнице поднимается Руфь.
Сперва она заглянула во все остальные спальни, чтобы убедиться, видимо, что я там все правильно сделал.
Спрашиваю: как себя чувствуешь? Отвечает, нормально, мол, а потом:
— Карл, не могу выразить, как я тебе…
— Раз не можешь, так, наверное, не стоит и пытаться? — ухмыльнулся я. — Пошли, помогу спуститься. Хочу, чтобы ты немного отдохнула перед приходом миссис Уинрой.
— Но у меня все вроде бы… Не надо меня так…
— Думаю, надо, — сказал я. — По-моему, ты еще не совсем оправилась.
Я свел ее по лестнице вниз, требуя сильнее опираться на меня. Заставил лечь в постель, присел на краешек. Больше вроде я ничего не мог для нее сделать и не мог ничего выдумать, что бы такое сказать. Но она лежала и так смотрела на меня, словно ждала чего-то еще, а когда я дернулся вставать, положила руку поверх моей.
6
— Слушай, по-моему, мне пора валить, — сказал я. — Надо сказать мистеру Кендалу, чтобы помалкивал про то, что остался без ленча.
— К-карл. А ты…
— Кстати, насчет Кендала. Давно он тут живет?
— Ну, — задумалась она, — в принципе не очень. Они и вообще-то начали пускать квартирантов только прошлой осенью.
— И он сразу тут поселился?
— Ну… да. Я хочу сказать, по-моему, от него они и мысль такую почерпнули — держать пансион. Дело в том, что здесь, в городке, что вокруг колледжа, не положено селить в одном доме девчонок и мальчиков… то есть мужчин. Поэтому в доме, где он жил, все постояльцы были мальчишки, и они вели себя ужасно шумно. Вот он, видимо, и…
— Понятно. У Уинроев было пусто, он к ним и попросился. А уж раз взяли одного квартиранта, решили, что надо бы и еще.
— Ну да. Только больше никто к ним селиться не хотел. Думаю, мистер Кендал знал, что большой толпы здесь никогда не будет.
— Да-а, — протянул я. — Хитрован какой. Что ж, пойду навещу его, скажу…
— Карл, — ее рука сжала мою ладонь, — насчет прошлой ночи. Я ни о чем не жалею, Карл.
— Вот и хорошо, — сказал я, пытаясь быть твердым и нежным одновременно. — Я рад, что ты не жалеешь, и хочу сказать, что беспокоиться тебе не о чем. А теперь давай на этом все и закончим. Сделаем вид, будто ничего просто не было.
— Н-но я… я думала…
— Так будет лучше, Руфь. Вдруг как-нибудь прознает миссис Уинрой? Есть у меня подозрение, что ей это не понравится.
— Но вчера-то она не заметила! Если мы будем осторожны…
Она вся пылала и никак не могла заставить себя взглянуть мне в глаза.
— Слушай, — вновь заговорил я. — Эта ерунда не принесет тебе ничего хорошего, детка. Выйдут одни неприятности. До этого ведь у тебя все было в порядке, правда? Ну так и зачем…
— Скажи мне честно, Карл. Это из-за моей… Из-за того, что я — такая?
— Я уже сказал тебе из-за чего, — нахмурился я. — Ты лезешь в очень тухлый бизнес. У меня ничего нет. И неизвестно, долго ли я здесь пробуду. Побед тут никаких тебе не светит, понимаешь? Тебе надо подружиться с каким-нибудь хорошим местным мальчиком — завести постоянного, надежного парня, который обеспечит тебе надлежащую жизнь.
Она закусила губу и повернула на подушке голову так, что ее взгляд оказался уперт в стену.
— Да, — медленно проговорила она. — Наверное, мне так и следует поступить. Подружиться с хорошим мальчиком. Выйти замуж. Спасибо.
— Слушай, я же только пытаюсь…
— Это моя вина, Карл. С тобой я почувствовала себя совсем другой. Мне показалось, что я нравлюсь тебе, что ты не замечаешь того, как… В общем, ничего такого не замечаешь. Я думаю, мне показалось это потому, что ты… Я не к тому, что с тобой самим что-то не так, но…
— Я знаю, — сказал я. — Я чувствовал то же самое.
— А ты… — она, казалось, меня не слышала, — а ты просто старался щадить мои чувства, соблюсти вроде как приличия, да?
— Руфь, — укоризненно проговорил я.
— Да ладно, ничего, Карл. Спасибо тебе за все. А сейчас уходи. Ступай.
Я, конечно, не двинулся. После таких ее речей уже не мог. Лег рядом с ней, обнял ее, повернул к себе лицом и удерживал, несмотря на сопротивление. Вскоре она перестала отпихиваться и обнимала меня в два раза крепче, чем я ее.
— Не уходи, Карл! Обещай, что не оставишь меня! У меня никогда никого не было, и если ты уйдешь, я…
— Никуда я не денусь, — сказал я. — Надолго, во всяком случае. Я здесь, я буду рядом, Руфь.
— Скажи, а тебе правда… — Она шептала мне на ухо, прижимая лицо к моему, шептала, дрожа всем телом. — Тебе хорошо было — ну, это… со мной?
— Мне… Слушай, — отстранился я. — Мне кажется, не следует сейчас…
— Пожалуйста, Карл. П-прошу тебя! — еще жарче зашептала она, мало-помалу втискиваясь под меня.
И тут уж доказать, что мне с ней хорошо, можно было только одним способом.
А мне и впрямь было хорошо. Лучше, чем хорошо. На ее крошечную, младенческую ножку я не смотрел, и все было хорошо, как никогда.
В ванную мы отправились вместе. Потом я вышел из дому и направился в пекарню.
Пекарня занимала длинное одноэтажное здание бурого кирпича, стоявшее на той же улице примерно в полутора кварталах ближе к деловому центру. Пройдя мимо парадного входа в ее контору, я зашел за угол, туда, где двое ребят укладывали хлеб в грузовик.
— Мистер Кендал? — переспросил один и кивнул на боковую дверь. — Да где-нибудь внутри, наверное. Зайди, по ходу там его и встретишь.
Я вошел. Пройдя по длинному коридору, заставленному проволочными корзинами с хлебом, оказался в большом помещении, где трудилось с полсотни мужиков. Одни накидывали узкие полосы теста на крюки в стене — накидывали, стягивали и снова туда бросали. Другие снимали тесто с крюков и раскладывали на длинных деревянных столах.
Одна стена помещения целиком состояла из ряда кирпичных печей; мужики, работавшие около них, ходили голые по пояс. Распахивали дверцу печи, совали внутрь что-то вроде плоской лопаты, причем всовывали ее туда чуть ли не на одну шестидесятую долю секунды — так, во всяком случае, казалось со стороны. Глядя на них, я подумал, что без этакой работы я как раз с удовольствием обойдусь, и тут сзади меня нарисовался мистер Кендал.
— Ну, — проговорил он, тронув меня за рукав, — что о нас скажете, мистер Бигелоу?
— Впечатляет, — отозвался я.
— У нас не очень современно, — посетовал он. — В том смысле, что не так механизировано, как на хлебозаводах в больших городах. Но когда на подхвате столько дешевых рук, механизация не очень-то и нужна.
Я кивнул.
— Я пришел объяснить, почему не было Руфи, мистер Кендал. Около полудня по пути домой с ней произошел несчастный случай, и она…
— Как несчастный случай? Что с ней? Что-то серьезное?
— Да нет, отделалась испугом. Ее костыль подломился, и она навернулась.
— Ах, бедняжка! Вы не торопитесь? Тогда давайте отойдем отсюда, тут очень шумно.
И он пошел вперед, смешной щуплый дедок в белом комбинезоне и белом матросском беретике.
Мы перешли в другое помещение, раза в три меньше, и он плотно прикрыл за нами дверь. Сел на какой-то стол и жестом пригласил располагаться рядом.
— Здесь чисто, мистер Бигелоу. Муку мы здесь не держим, только продукты, что подороже. Похоже на бакалейную лавку, правда? Все эти полки, полки…
— Ага, — подтвердил я. — Да, так вот, насчет Руфи. Я хотел попросить вас…
— В этом нет необходимости, мистер Бигелоу. — Он вынул трубку и принялся ее набивать. — Естественно, я ничего не скажу миссис Уинрой. Но спасибо, что сообщили, в чем было дело.
— Да в общем не за что, — сказал я. — Прибрать комнаты, шконки перестелить — это я ей помог. В смысле…
Тут я запнулся, про себя выругавшись. Зачем мне надо, чтобы кто-то знал, что я побывал во всех комнатах?
— Угу, — рассеянно кивнул он. — Я очень рад, что вы зашли, мистер Бигелоу. Как я и просил вас во время нашей встречи в полдень. Я не хотел бы выглядеть настырным, но я все думал, гм… Не кажется ли вам, что чем сидеть в бездействии и ждать вестей от шерифа, может быть, лучше начинать, что называется, всерьез укореняться? Одним словом, нет ли у вас ощущения, что психологически правильно было бы продемонстрировать отсутствие каких бы то ни было сомнений в том, чем кончатся для вас вчерашние затруднения?