Тут дверь из пекарского цеха — бабах об стенку! Входят Кендал и шериф с помощником; шериф, ясен пень, впереди.
Встаю. Иду к ним, протягиваю руку.
— О-о! — говорю, — шериф, как дела? Как миссис Самм…
Двинув кулаком, он так отбил мою руку, что я едва вокруг своей оси не провернулся. Пальцами сгреб меня за рубаху, поднял в воздух и давай трясти, как пес крысу. При этом харя — страх: ну, прямо смерть пришла!
— Ты, сопливый мелкий подонок! — Одной рукой он меня держит, трясет и дергает, а другой по мордасам лупит. — Очаровашка, понимаете ли, выискался! Думаешь, всех перехитрил? Ходит тут, красуется, уси-пуси, чтобы ему все поверили, а он потом…
Я не винил его за его злобу. Понятно же: никто так не сердится, как человек, который тебе верил и симпатизировал. Но рука у него была жесткой, как тот батон с лишним гипсом, и тяжелой; шерифу пытался помешать Кендал, но помощник не давал ему протиснуться.
Все, цигель. Я отрубился.
20
В отрубе я, наверное, пробыл не так долго, но достаточно, чтобы на место подоспел доктор Додсон. Пришел в себя, лежа на полу с головой на каких-то мешках; надо мной доктор.
— Как чувствуешь себя, сынок? — спросил он. — Болит что-нибудь?
— Да как же может не болеть! — вклинился Кендал. — Этот… этот амбал избил его чуть не до смерти!
— Э-э, минуточку, ну вас на хрен! Я вовсе не…
— Заткнитесь, Саммерс. Ты как, сынок?
— Я… я чувствую себя хорошо, — отозвался я. — Только вот… голова кружится и…
Я закашлялся, стал задыхаться. Он быстро приподнял меня за плечи, я перегнулся вдвое, давясь и кашляя, и по полу растеклась лужица крови.
Он вынул из кармана носовой платок, вытер мне рот. Вновь дал мне лечь, сам встал, вперил взгляд в шерифа.
Шериф смотрел мрачно и сконфуженно.
— Ну что, ну да, малёхо не сдержался, — пробормотал он. — Думаю, док, вы б тоже так на моем месте. Ведь он готов был уже уконтрапупить Уинроя — точь-в-точь как в том письме говорилось, да тут как раз пьянчуга чертов поперек встал, и он — здрасте, пожалуйста! — тихой сапой уходит себе восвояси: мол, я не я и корова не моя.
— Знаете что, — тихо перебил его доктор. — Знаете, что я вам скажу, Саммерс? Я вам скажу, что, если бы у меня был револьвер, я бы разнес вашу жирную башку сейчас в клочья.
У шерифа отвисла челюсть. Сделался ошеломленный и какой-то нездоровый вид.
— Ну что, ну да, ну посмотрите же! — запинаясь, неуверенно говорил он. — Вы знаете, кто этот хрен с горы? Это же Чарли Бигер! Бигер Малый, как его называют урки. Он убийца, и к тому же…
— Убийца, говорите? И вы ему, стало быть, всыпали по первое число, да?
— Да вам хоть интересно, что произошло-то или нет? — Лицо шерифа начало приобретать красноватый оттенок. — Он…
— Я вам скажу, что произошло, — холодно заговорил Кендал. — Карл вышел прогуляться, я это разрешил ему, когда у него в работе возникает простой. Более того, я это ему рекомендовал, поскольку он после болезни. Когда у вас там началась заваруха, он находился поблизости от дома Уинроев, и, поскольку ему есть куда потратить время значительно полезнее, нежели попусту глазея на вещи, которые его не касаются, он…
— Ни хрена себе «не касаются»! Как было сказано в письме, он…
— …он вернулся на рабочее место, — продолжил Кендал. — А через несколько минут в пекарню влетает Саммерс со своим… гм… приспешником и давай нести какую-то ахинею про то, что будто бы Карл пытался кого-то убить и на приказ остановиться не реагировал. Затем упомянутый Саммерс ворвался в помещение кладовой и напал на него, избив до потери сознания. Ни разу в жизни я не сталкивался с такой неоправданной, дикой жестокостью, представляете, док?
— Представляю, — кивнул ему доктор и повернулся к шерифу. — Ну?
Губы шерифа Саммерса сомкнулись и вытянулись в нитку.
— Тпру! — фыркнул он. — Хотите так, давайте так. Я забираю его в тюрьму.
— А в чем вы его обвиняете? Что вышел прогуляться?
— «В чем, в чем»! В попытке убийства, вот в чем.
— А какие у вас основания для такого обвинения?
— Я говорил! — рявкнул шериф, нагнув голову, как бешеный бык. — И нечего тут. Я его забираю.
Они двинулись ко мне — шериф и его помощник, который с озабоченным и несчастным видом выглядывал из-за плеча начальника, — но Кендал и доктор заступили им дорогу. Секунд десять казалось, что сейчас над моим простертым телом разгорится форменный кулачный бой. В этом не было никакого смысла, и я встал.
Для своего состояния я чувствовал себя вполне сносно. Стал просто чуть меньше и слабее, чем прежде.
— Я пойду, — сказал я.
— Мы все уладим; тебе не нужно никуда идти, — сказал доктор, а Кендал добавил:
— Да ну, куда еще идти, конечно нет!
— Лучше я пойду, — сказал я. — Шериф Саммерс и его жена были очень добры ко мне. Я уверен, он бы не сделал этого, если бы не находил необходимым.
Додсон и Кендал еще немного поспорили с шерифом, но я пошел. Мы все пошли.
К зданию суда мы подошли, как раз когда окружной прокурор поднимался по ступенькам. Помощник шерифа провел нас в прокурорский кабинет, а шериф остановился в коридоре, продолжая что-то вкручивать прокурору.
Шериф стоял, загораживая дверной проем спиной, у прокурора же, в эту дверь явно стремившегося, на лице было написано усталое отвращение. Пока шериф не замолк, он так и стоял, руки в карманы, хмурился и качал головой.
В конце концов все вошли, и прокурор с шерифом одновременно начали что-то спрашивать. Осекшись, оба подождали и вновь заговорили разом. Они это проделали по меньшей мере трижды, на что доктор хмыкнул, да и у Кендала на лице появилось что-то похожее на улыбку.
— Ну ладно, Билл, — вздохнул наконец прокурор, — это твои проблемы, так что давай.
Шериф Саммерс повернулся ко мне:
— Имя? Говори настоящее имя!
— Да вы ж его знаете, шериф, — сказал я.
— Тебя зовут Чарли Бигер, не так ли? Ты Чарли Бигер Малый.
— Предположим, я скажу «да», — отвечал я. — И что из этого? Мне хочется помочь вам, шериф, но я не понимаю, какой вам с этого прок.
— Я спрашиваю, как твое… — Поймав на себе взгляд прокурора, шериф опять осекся. — Ладно, — проворчал он. — Зачем ты крался за Джейком Уинроем?
— Я ни за кем не крался. Я гулял.
— Ты всегда в это время выходишь на прогулку?
— Не всегда. Но часто. В это время у меня не так много работы.
— А почему гулять ты отправился к дому Уинроя, а не в другую сторону?
— Да ведь я в спецовке. Естественно, не пойду же я в рабочей одежде в центр города.
— Я получил насчет тебя письмо. Там все про тебя сказано до точки. И сказано, что ты собираешься сделать то, что ты… что ты как раз и пытался сделать.
— А что я пытался сделать?
— Ты знаешь что. Убить Джейка Уинроя.
— Убить? — сказал я с удивлением. — Но я не пытался убивать его, шериф.
— Так попытался бы! Если бы этот хренов пьяница…
Доктор Додсон в очередной раз хмыкнул:
— Приехали! Вот уже письма какие-то подметные… Что дальше-то будет?
Шериф так крутнулся к нему, будто сейчас набросится.
— Он там был или не был? И как это понять, что не успел я получить письмо, как…
— Насколько я понял, — со вздохом сказал окружной прокурор, — мы установили, что он там поблизости прогуливается приблизительно в это же время каждый вечер.
— Но не Уинрой! К тому же вовсе не установлено, откуда мне…
Прочистив горло, заговорил Кендал:
— Поскольку вы, похоже, не желаете рассматривать ваше письмо как происки какого-то мерзавца, который следил за передвижениями мистера Бигелоу и которому на руку это плачевное, однако ни коим образом не необычайное совпадение…
— По мне так, совершенно необычайное!
— Ну что ж, тогда, в свете вышесказанного, объяснение вашему письму может быть только одно. Этот изворотливый и коварный убийца, — тут он бросил извиняющийся взгляд на меня, — самый неуловимый, самый скрытный преступник в стране, бродил по городу, посвящая в свои планы… Что-то не так, шериф?
— Я про это ничего не говорил, я… мне…
— Понятно. Стало быть, если продолжить ваши рассуждения, это письмо написал… Или нет, оно, наверное, было напечатано. Это письмо послал вам он сам! Чтобы вы оказались поблизости, когда придет пора его брать.
Доктор Додсон разразился смехом. Окружной прокурор делал отчаянные попытки не рассмеяться, но ему это не вполне удавалось.
— Что ж, — сказал он, хлопнув ладонями по крышке стола. — Билл, я думаю, лучшее, что мы можем сделать, это…
— Нет-нет, минуточку! Он мог иметь сообщника! И тот мог его сдать!
— Ай, да ну вас! — Кендал покачал головой. — Он ведь приезжий. Я живу с ним бок о бок, мы вместе работаем, и — уверяю вас! — у него здесь нет близких людей, кроме меня. Но может быть, вы как раз это и имели в виду, шериф? Вы полагаете, что в этом замешан я?
— Ну разве я говорил такое? — Шериф смотрел на него злобно, но беспомощно. — Я ведь… Ведь у меня есть на него не только это. У меня есть телеграмма от родственника тех людей, у которых он долгое время проживал. Там говорится, что он опутал стариков обманом, измывался над ними и…
— Но вы, кажется, и еще две телеграммы обо мне получили, — вклинился я. — От начальника полиции и окружного судьи. Что там про меня говорится?
— Я… да ну, черт!.. зачем же ты сегодня от меня побежал?
— Я никуда ни от кого не бегал, шериф.
— Но почему не остановился, когда я орал тебе? Ты же слышал!
— Я что-то слышал, но кричали в двух кварталах от меня. Откуда я знаю, что это кричали мне.
— Да ну… гм… странно.
Он помолчал, пытаясь придумать, о чем бы меня еще спросить. Колеблясь, облизнул губы. Искоса поглядел на Кендала и Додсона, на окружного прокурора, а внутренним оком не иначе как и на свою жену, уже вовсю страдая оттого, что ему придется объясняться и оправдываться перед нею.
Прокурор зевнул, потер глаза.
— Ну вот, — сказал он, — теперь на нас накинется целая армия чинов городской полиции. Выстроят нас в шеренгу и станут объяснять, как мы должны работать. Помните, что было в прошлый раз?