ллиардером… Но давайте поможем ему: когда он расплывётся в улыбке, мысленно пожиная очередную порцию всемирного восхищения, спросим его – что дальше? Улыбка его чуть затуманивается, но ненадолго, он мечтает следующую порцию грёз… А дальше? А ещё дальше, дружок?… Обратите внимание, улыбка погасла, ибо даже в мечтах он подходит к тому порогу, за которым счастье кончается вместе с ним. Мы поможем ему ещё: пусть он обретёт вечную молодость и всемогущество бога. Но взамен ударим его все тем же проклятым вопросом: а что дальше?… Нет, сорвалось… Он мотает головой и бормочет, что все это очень далеко и нет смысла думать сегодня… Бедняга. Его очередь тоже грянет – и размышлять, и умирать. Почему-то считается, что философское лобзание длиннокосой девы – удел стариков. Но ведь старость и без того непроста для осмысления, не слишком ли много мрака морозит твои седины на склоне жизни? Старость – печальный попутчик, но немногие реально мечтают её избежать, потому что быть, быть, грустить, дышать, «глотать» инсулин… Но жить, ощущать пространство и время, которые неумолимо и безжалостно толкают нас в оглушительное ничто… В юности я увлекался идеями реинкарнации, но что толку барахтаться в круговороте превращений, если моё последующее «я» не помнит предыдущих?…
Коррада говорил, и магия его таланта обволакивала, размягчала защитные барьеры сознания. Истина, ясная и прозрачная истина, словно холодный ветер с гор, бросала в озноб, но и не давала спать в уютном гнезде мелких и будничных мыслишек и желаний…
– …И когда каждую ночь, двадцать минут подряд, без скидок на усталость и страх, вечность щекочет тебе лоб и сердце, из отчаянного пепла вдруг прорастает… Что? Хотите попробовать ответить?
– Надежда, вероятно?
– Почти. Назовём это мудростью. Человеческий мозг, хотя бы в силу своего ничтожного количества по отношению к размерам вселенной, в принципе не способен отразить всего многообразия окружающего мира. Оперируя абстракциями, парадигмами и формулами, человек частично, только частично, способен раздвинуть пределы такого отражения… Однако давайте воспользуемся и этими жалкими возможностями, чтобы попытаться представить бесконечность… Миллиарды и миллиарды лет прошли, и столько же пройдёт до и после моего и вашего появления на свет. В безграничном океане материи и пространства, в одном из его бесчисленных уголков, на крошечную долю мгновения звезда и случай родили мимолётную искорку моего бытия. И что же? Насколько жутко и больно представить своё отсутствие в будущей вселенной, настолько безразлично осознавать его в бесконечном прошлом. А ведь будущего и прошлого нет с нами – ещё или уже… Вы догадываетесь, к чему я клоню?
– Признаться, не совсем… Хотя извилины моего маленького мозга беспокойно зашевелились… Но продолжайте, прошу вас…
– Вам интересно?
– Да.
– Цель достигнута, и вы начали размышлять. Но вы ещё не созрели для мудрости. Судите сами: если вдруг вам захотелось тут же и немедленно проглотить высшие истины, палец о палец при этом не ударив, – значит, либо вы, либо ваша жажда – легковесны. И не стоит нащупывать чековую книжку, она ещё меньше, чем человеческий мозг, способна вместить в себя многоцветье вселенной… Задумайтесь, прочувствуйте, спросите себя: «Бьётся ли во мне жажда познания?» Да… или нет?…
– Да. Точно да!
– В таком случае у нас с вами есть перспектива во взаимном общении. Могу лишь твёрдо пообещать: лихим кавалерийским наскоком вы не управитесь, не та это область… Предупреждаю заранее, ибо некоторые теряют терпение в процессе учения…
– Я изрядно терпелив.
– Прекрасно. Сегодня хороший вечер, и мы продолжим, если вы не возражаете…
– Ничуть не возражаю, профессор! Но…
– Но?
– Я бы попросил вас отвлечься, буквально на минуту. Дело в том, что мне действительно захотелось ухватиться за чековую книжку, хотя и по менее важному поводу. Но этот повод весьма важен для меня лично… Вы разрешите?
– Извольте.
– «Старость – печальный попутчик…» Горькие и прекрасные слова… Я хотел бы иметь их у себя в вашем исполнении…
– Дарю, они ваши.
– Да… Но не откажетесь ли вы написать их? Я заплатил бы, не особо глядя на нули… Вас это не обогатит, а меня не разорит, но шедевр не должен быть бесплатным… Или я прошу слишком многого?…
Коррада задумался. Что ж, мир вращается по своим законам… Если человечеству нравятся фетиши, значит, они ему нужны… Вещественные знаки – они эфемерны и бесполезны для философов… А люди… Кто-то носит сапоги, а кто-то их чистит… Самым деловым и влиятельным, и красивым, и популярным – нужны, увы, нужны подпорки… Они приходят за знаниями, а обретают идолов… Философ всегда одинок, но бренное тело его живёт и дышит среди простых людей, и улыбается им, и даёт утешение и надежду… Странная и большая сила ощущается в этом человеке, но, стало быть, и уязвимость его под стать силе. Немало времени пройдёт, прежде чем он сумеет уверенно повести его за собой, и будет ли это благом?
– Какое количество нулей вы приготовили взамен такого странного автографа, Джерри? И что вы с ним будете делать, в рамочку вставите?
– Обойдусь без рамочки, но ваши слова всегда будут со мною и только для меня. Посторонний их не увидит, не хочу этого. А нулей – четыре, но чеком, столько наличных при мне нет.
– Будь по-вашему… – Коррада вырвал чистый листок из ежедневника, щёлкнул «паркером» и с внезапной неохотой начертал просимое. Помедлив мгновение, дописал число и подпись.
– Но знаете, Джерри, пусть этот листок отлежится у меня несколько дней, и я дам вам окончательный ответ. А чеком или наличными, сегодня или через неделю – мне безразлично. Теперь поговорим о вас. Вы помните свои сновидения?
– Не все и не всегда.
– Опишите мне их характер, можете начать с последнего.
– Затрудняюсь… не помню…
– Не хотите помнить. Сновидения – важная часть нашего внутреннего мира, одна из важнейших, если есть потребность понять себя… Из того, что помните, можете выделить основной лейтмотив?
– Пожалуй, да. Это безотчётный страх, ощущение погони, невозможность шевелить конечностями с требуемой скоростью…
– Одна из классических разновидностей кошмаров… А приятные сны?
Гек нахмурился. Ему ещё ни перед кем не доводилось выворачивать наизнанку внутренний мир… Но Коррада – особый сорт, это понимающий человек, думающий. Здесь интересно попробовать, хуже не будет…
– Тяжело отвечать, профессор, непривычно… Одним словом, все мои сны – кошмары. Уж не знаю, в чем тут дело, во мне ли, в памяти ли моей, но чётко могу сказать: все сны, какие я когда-либо мог припомнить в своей жизни, – тягостные кошмары. Я живу среди людей, читаю книги и смотрю фильмы. Я знаю, что сновидения бывают радостными, но только умозрительно, пережить их – не доводилось. Я почему-то уверен, что дело не в избирательности моей памяти, если бы ко мне пришёл хороший сон, я бы его запомнил. А так, знаете ли… Вот снится мне, что я вдруг могу летать – это ощущение для меня сильнее и круче оргазма, так мне хорошо… Но буквально миг, второй – и начинается все плохое, злое, страшное… Сердце замирает, руки-ноги не слушаются, они догоняют…
– Кто они?
– Персонажи меняются, повторяются редко… Когда мистика, когда обыденность, типа маньяков или бандитов… Я убиваю их, но появляются новые…
– А где происходят события? Как выглядит окружающее?
– Изображение всегда цветное, но не слишком. То есть цвета полные, но редко проявляются, дело-то в полутьме происходит. Почти всегда это лабиринты подземелий, из которых не найти выход…
– А бывают времена, когда кошмары пропадают? На неделю, месяц?…
Геку вдруг вспомнилась его логово в Чёрном ходе, где он периодически ночевал.
– Бывают периоды, когда кошмары идут каждый сон, и очень яркие. А чтобы их вовсе подолгу не бывало – не припомню. Даже если я засыпаю в хорошем настроении – все равно придёт кошмар.
– А вода вам снится?
– Да, – удивился Гек. – Вода практически всегда присутствует, в виде луж, подтёков и потоков, в виде водных преград. Струи воды снятся…
– Чистые?
– По-разному, когда мутные, когда прозрачные…
– Есть ли проблемы в сексе?
– Бывают, но редко и ненадолго.
– А дождь?
– Н-не припоминаю…
– А купание?
– Нет, только если тону… Причём сразу научаюсь дышать под водой, хотя знаю, что все равно утонул. И что это все значит, профессор?
– Терпение, ведь я не оракул, чтобы изрекать, не подумав. Весьма и весьма любопытно и показательно… Вы обращались когда-нибудь к специалистам-психологам?
– Никогда. И не собираюсь, по правде говоря. О присутствующих речь не идёт, – спохватился Гек, – здесь совершенно иной случай…
– Прибегаете к снотворным? К иным препаратам?
– К наркотикам, что ли? Никогда. Да я и таблеток-то не ем. Алкоголь тоже не пью напрочь, во всех его видах, включая пиво.
– Но вы пытались самостоятельно разобраться или убрать проблему кошмарных снов?
– Да, профессор. И знаете, в определённой степени мне это удалось.
– Говорите, говорите…
– Понимаете, я натренировался догадываться, что я во сне.
– В высшей степени любопытно…
– Да? Очень рад вашему интересу. Поначалу это случалось редко и ненароком, я почти всегда от этого просыпался. Становилось легче, но потом сон и вновь кошмар. А потом я постепенно научился проверять себя прямо во сне. Я начинаю вдруг таращиться на мелкие детали, и если они необычны или расплывчаты, или ускользают от пристального внимания, то я говорю себе: «Засёк! Сон». И сразу становится спокойнее, хотя все равно страх остаётся и очень трудно опять не соскользнуть в неконтролируемый сон.
– Вы понимаете, что видите сон, и что вы делаете?
– Когда как. Успокаиваю себя, а главное – начинаю все вокруг рассматривать. Очень ведь любопытно поозираться в дебрях собственного сознания, или там подсознания…
– А руководить сном, творить его на заказ?
– Н-не умею, не пробовал активно. Или тотчас просыпаюсь… Мне нравится чувство полёта, но во-первых, я не умею вызывать его искусственно, а во-вторых – в этом случае я не способен идентифицировать сон, все думаю, что это наяву… Ещё компьютеры снятся в последнее время.