– Я всегда прав, – гордо заявил Бай, толкая перед собой агрегат. – Садись, я буду педали крутить и рулить.
– А почему это ты? – Журавлев хоть и не хотел ни в коем случае вертеть привод, но право выбора за собой оставлял.
– Все очень просто. Я дома постоянно велотренажер кручу, значит, я тренированный, а ты нет. Ты вообще ни одним видом спорта не занимался. Кроме того, я знаю дорогу, а ты нет. Я что, должен буду тебе в спину все время тыкать стеком, как белый колонизатор, и говорить, куда повернуть?
– Ладно, убедил, только потом не жалуйся, что я тебя эксплуатирую, – согласился Андрей и устроился на мягком сиденье позади водителя.
Байкалов сначала с трудом, но потом все быстрее и быстрее завертел педалями. Журавлев, которому очень быстро надоело смотреть на спину товарища, ухитрился на ходу подобрать с земли веточку и стал тыкать ею в бок Байкалову.
– Ты это чего?
– Ты сам меня натолкнул на мысль о белом господине и несчастном индусе-велорикше. Я вот решил попробовать, а что они чувствовали, – улыбаясь, сообщил Андрей. – Не отвлекайся, крути педали.
– Вот же урод! – весело произнес Байкалов и больше от дороги не отвлекался.
ЦАЯ, как всегда, выглядел невзрачным официальным зданием, покрытым серой цементной штукатуркой. Но от окружающих домов он отличался одним – окна были целы, синий плющ не уродовал фасад.
– А как мы внутрь пройдем? Опять ломать будем? – поинтересовался Жур.
– Тут ломать нечего, видишь, все разрушено? Но нам и не надо сюда. У меня есть инструкция. – Байкалов достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо бумажный листок. – Нам нужно в служебный гараж, это с тыла.
И вправду, когда Байкалов набрал комбинацию цифр на небольшом пульте в стене на задней стороне здания Центра, дверь подземного гаража, казавшаяся монолитной металлической перегородкой, уехала вверх, позванивая сегментами.
– Видишь – все работает, – довольно сообщил Байкалов. – Меня подробно проинструктировали перед отправлением.
Как только они вошли в гараж, включилось освещение, и перед глазами Журавлева открылась неожиданная картина. Посреди брошенной Москвы, среди разрухи и запустения находился гараж, полный самой современной, порою фантастической техники, причем в отличном состоянии. Никакие силы зла и искаженной вселенной не нарушили хранилище Центра Аномальных Явлений.
– Ищем, она тут должна быть. – Байкалов внимательно осматривал гараж. – Лазненко не обманывает.
– Кто она?
– Как кто? Машина моя, «Ситроен Тюбик». – Байкалов удивился. – Ты что, ни разу меня не видел на «Тюбике»?
– Нет, на внедорожнике каком-то оранжевом видел, давно.
– Это был «Ситроен С-Кроссер», он погиб. А мне в Центре выдали новую. О, вот она! – обрадовался Дмитрий.
Глава 25
Сознание к Клаве возвращалось рваными видениями, так же как и уходило до этого. Качающийся свод подворотни, сладко-удушливый газ, расплывающиеся в белом слепящем свете фар лица друзей. Потом дорога, железный пол машины, в которой ее везли, уложив лицом вниз. И теперь качающийся потолок тускло освещенного помещения, скорее всего полуподвального – свет приходил сверху из узкого оконца. Грязный матрац на бетонном полу. Сосредоточиться не давала головная боль. И еще боль в запястьях, как от кандалов.
Клава пошевелилась, оказалось, что она не связана. Чуть выше кистей на руках вспухли багровые браслеты воспаления. Опять вспышка в мозгу высветила картинку – Клава чувствует, что ее тянут по асфальту за наручники, защелкнутые на руках за спиной. Она посмотрела на свои колени. От этого движения головная боль вспыхнула еще сильнее. Так и есть, джинсы прорваны, обмахрившаяся ткань вся в крови. Интересно, кого же она так разозлила, что с ней так жестоко обошлись? Или, может, боялись?
Собравшись с силами, Клава поднялась и села на матраце, упершись руками в стеганую несвежую ткань. Это явно не тюремное помещение. И тут же она поймала себя на мысли, что почему-то ожидала оказаться в тюрьме. Стереотипное мышление. Какая тюрьма в пустой Москве? Тут любой подвал может оказаться надежнее и мрачнее Синг-Синга. Кроме матраца, в комнате была табуретка, видимо украденная из какого-то школьного музея.
Сколько времени она здесь? Судя по тому, как воспалены запястья со следами наручников, прошли примерно сутки. Но газ, которым усыпили и Клавдию, и, наверное, всю группу, был беспощаден, раз до сих пор голова в вязком тумане и окружающий мир воспринимается расплывчато и отрывисто. Клава сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и, собрав силу воли в кулак, откинула голову назад и круговыми движениями попыталась привести кровообращение мозга в порядок. Через две-три попытки стало легче. Теперь уже хватило сил растереть пальцами виски, помассировать голову. Опять сделать дыхательные упражнения. Через несколько минут Клава уже была вполне готова к тому, чтобы привлечь к себе внимание. Она подошла к двери из листового железа и, повернувшись спиной, несколько раз ударила пяткой. Затем Клава стала прислушиваться. Откуда-то издали послышались шаги и ругань. Уже полезная информация, охрана не стояла у камеры, положившись на крепкие запоры и железную дверь.
– Чего шумишь? – Прогремели ключи, камера отворилась, и в каземат вошли два человека, вооруженные автоматами.
Один был сухощавый, с бритой головой и лицом, на руках перчатки без пальцев с бугристой пластиковой защитой костяшек. Второй – малоспортивный увалень с длинными немытыми волосами, которые, однако, были аккуратно расчесаны и блестели в свете коридорных ламп. Говорил худой, направив автомат на пленницу, словно она могла противостоять двум вооруженным мужчинам.
– Чего шумишь, я спрашиваю? – повторил вопрос охранник.
– Воды… – ответила Клава слабым голосом, щурясь от яркого света.
– Обойдешься. А будешь еще шуметь – вырублю, – зло ответил худой.
– Я принесу, не злобись, Таха, – заступился за Клаву второй, толстый.
– Ты чего тут распоряжаешься? – возмутился худой Таха. – Кто здесь главный?
– Так сказали, чтобы с ней ничего не произошло, – неуверенно сказал второй. – А ее принесли в отрубе. Вдруг что не так?
– Пи-и-ить… – протянула Клава, вкладывая в свой голос всю вселенскую боль, и тихо сползла по стене на пол.
– Щас откинет копыта и все нормально! – хохотнул Таха. – Не наша забота. А хочешь, сам с ней возись.
Он кинул ключи товарищу и, уверенный в том, что от Клавы нечего ждать сопротивления, потопал прочь.
– Сейчас принесу, – сказал толстый Клаве и запер дверь.
Вернулся он через минуту и протянул стеклянный стакан с водой. Вода оказалась газированной.
– Спасибо, – все так же немощно ответила Клава. – Спасибо, я лягу…
– Пожалуйста. Если что надо, постучите, только негромко. Я и так услышу, а Таха – мудак, он нервный.
– Как тебя зовут?
– Саша, – скромно сказал охранник. – То есть Таган! В Зоне по имени не зовут.
– Спасибо, Саша, я полежу.
Саша запер дверь и, судя по удаляющимся шагам, вышел из подвала.
Клава была вполне довольна первыми результатами. Во-первых, охранники были явно не профессионалами, да и взаимоотношения у них не очень слаженные. Во-вторых, пленницу приказано беречь. В-третьих, стеклянный стакан мог пригодиться. Клава спрятала его под матрац, так, чтобы, если что, его можно было легко достать.
Но долго рассуждать не пришлось. Опять раздались шаги. В сопровождении недавней гвардии в камеру вошел новый человек. Это был кто-то рангом значительно выше. В чистой, даже франтоватой камуфляжной форме, на ногах нестандартные берцы из мягкой, хорошо выделанной кожи. В руках у нового человека была фотокамера.
– Мне надо вас сфотографировать, – без предисловий сказал он.
– А мне надо в туалет, – спокойно ответила Клава.
– Потом сходите.
– Нет, это вы потом сфотографируете. Иначе рожа у меня будет нефотогеничная. И вообще, зачем вам мое фото? Выкуп просить будете? Так не старайтесь, за меня некому платить. Дайте мне сходить в туалет.
– Отведите, – недовольно сказал человек охране.
– Я что, нянька? – фыркнул Таха.
– Идемте, я проведу. – Саша не побоялся пойти против мнения своего начальника.
– Проверь, чтобы подтерлась и руки помыла! – заржал Таха.
– Фантазии у тебя, Таха, смотри не умри от них. – Клава не мигая посмотрела на худого охранника, и тому почему-то стало нехорошо, словно он ступил мимо ступеньки.
Саша, довольный и своей смелостью, и тем, с каким искривленным лицом он оставил Таху, махнул рукой, приглашая Клаву.
Туалет оказался в торце коридора слева. Охранник вначале проверил помещение и только после этого пустил туда Клаву. Оказалось, что ни окон, ни какой-нибудь вентиляции, как в фильмах-боевиках, в туалете не было. Обычный микроскопический санузел. Но при всем при том на угловом умывальнике лежал обмылок. Клава положила его в карман, решив, что о том, зачем он ей понадобится, она подумает потом.
– Теперь станьте здесь. – Человек с камерой ткнул пальцем на белую стену коридора. – И сделайте лицо нормальное.
– Что с моими друзьями? – Клава закрыла лицо руками.
– С ними все в порядке, им сказали, что если они не будут выполнять наши требования, то им их подругу, – фотограф ткнул пальцем в лицо Клавдии, – будут выдавать по частям. И тебе, если ты будешь тут из себя строить, тоже будут выдавать твоих коллег по частям.
– Спасибо за доходчивое объяснение.
Клава открыла лицо и терпеливо подождала до конца фотосессии.
– А поесть принесут? – Она увидела, что фотограф собрался уходить.
– Не знаю, – не оборачиваясь буркнул он.
Таха грубо взял Клаву за руку и завел в камеру. Дверь снова закрылась.
Герман практически не помнил морзянки. Тем более, он был уверен, что никто из его друзей азбуку Морзе и не знал никогда. Поэтому первое, что он решил сделать, когда очнулся на старом топчане в узкой комнатке без окон с унылой лампочкой под потолком, это установить связь, используя оригинальный код. Шесть девять семь. Именно такие цифровые последовательности он оттарабанил на трубе отопления. Благодаря тому, что на среднем пальце левой руки Тельбиза было франтоватое стальное кольцо с открывашкой для пива, получилась звонкая дробь.