— Он что же, бьется в конвульсиях или бросается на людей?
— Нет. Но, на днях я увидел его сидящим над счетами, будто каменный истукан. Я думал, он просто не выспался, и сказал ему в шутку: «Спи!» И он тут же уснул. Просто свалился лбом об стол. А когда проснулся, не мог понять, откуда взялась шишка.
— Да, это определенно действие яда.
— Еще он что-то лепетал про сон, будто вдруг увидел прекрасную девушку, прямо здесь, в хранилище. Сначала он было подумал, что это благородная дама Ойген.
— Они что же, похожи?
— Я не могу знать о том, это же был не мой сон. Но писарь говорит так. А потом он увидел глаза этой девушки, они будто затягивали, и лицо больше не казалось прекрасным, черты его были, как и прежде, совершенны, но это совершенство наводило ужас. Я все время тряс и тормошил его, может, именно это не позволило его сознанию окончательно покинуть тело. Но боже, какое низкое коварство, подлое, низкое коварство! Человек даже не умирает, а попросту уходит из жизни, и никаких следов. Это похоже на вечный сон…
— Месье Рейнар, — согласно кивая головой в ответ, вызвал Бастиан, — а ведь действительно получается, что чтение этого фолианта вызывает нечто вроде сна разума.
— Который рождает чудовищ. Похоже на то. И шо?
— Помнится, нечто подобное было и с Брунгильдой. Если память не изменяет, там у нее был некий талисман, еще со склепа, — та самая окаменевшая драконья кровь, что контролировала сон и пробуждение.
— Было дело. Погоди, погоди, ты хочешь сказать, шо можно выбить клин клином?
— Я могу лишь предположить это, но утверждать, к сожалению, не решился бы, и вряд ли кто-то сможет взять на себя такую ответственность. Но мне кажется вполне логичным, что зов огненной крови дракона может вырвать человека из сна.
— Или наоборот, загнать в летаргию, как было с Бруней. Зашибись, версия! Попробуем на лягушках?
— Возможно, лягушка сможет общаться с Медеей и, главное, с Олх, но, увы, вряд ли мы поймем ее рассказ.
— Если не поймем, кому-то придется с ней целоваться.
— О нет, увольте!
— Да как я тебя уволю? Тут же все по правилам: за два месяца заяву в письменном виде, обходной лист. Полный расчет, опять же — сдача материальных и нематериальных ценностей. Словом, это не ко мне.
— Я готова попробовать, — послышался на канале связи голос Женя.
— Ты? — удивился Сергей. — Целоваться с лягушкой? Франция в шоке!
— Сережа, оставь свои шуточки. Я серьезно. Книгу читать мне, кому же еще? Женщина всегда поймет женщину.
— Не факт, но допустим.
— А кроме того, мне представляется, что версия Бастиана должна сработать.
— А если нет?
— Если нет, тогда все будет очень плохо. Однако же Элигию, по его словам, удалось растормошить своего писаря. Да и к тому же вряд ли у нас есть какой-либо иной способ переговорить с Олх. Так что идти мне.
Глава 23
Что за женщина! На минуту оставишь без присмотра, кто-нибудь обязательно начинает к ней присматриваться.
Прогулка с дорогим племянником Шарлем изрядно позабавила благородную даму Брунгильду. Она только вошла во вкус необыкновенных приключений и готова была дальше развивать достигнутый успех, но вдруг неожиданно выяснилось, что крышка захлопнулась и развивать больше некуда и нечего. Такое бессовестное пренебрежение наполнило Брунгильду томной печалью и, что куда противней, беспросветной скукой. Она разглядывала оставленных Рейнаром вояк, размышляя, не придумать ли им какое-либо достойное применение. Но тщетно. Высокородная дама недоумевала, для чего это кривоносый нурсиец, как ни в чем не бывало распоряжавшийся войсками и людьми, невзирая на их титулы и звания, велел ей готовить замок к бою и, что уж совсем необычно, собирать войска. Для чего? Кто посмеет угрожать победителю абаров? Все же так спокойно, до противного спокойно! Даже птицы, утомленные дневной жарой, поют лениво, будто из-под палки.
Бароны, оставленные Рейнаром, похоже, разделяли ее недоумение. Конечно, повинуясь усвоенной с детства традиции и воинскому навыку, они знали, что безделье губит войско, и потому гнали праздность из своего военного лагеря. Всадники их отрядов круглосуточно отправлялись в разъезды и дозоры, а оставшиеся в замке бойцы упражнялись с оружием или ремонтировали обнаруженные тут баллисты и громоздкие требюше. Невесть для чего это было нужно, однако метательные орудия хранились в замке еще со времен отца Брунгильды, а стало быть, возникла необходимость сменить погрызенные крысами веревки, а кое-где установить новые балки вместо изъеденных древоточцами. Собранные по окрестным селениям вольные франки-землепашцы углубляли и чистили ров, копали волчьи ямы и всяко готовились к сражению с неведомым, однако, по всему видать, опасным врагом.
Вся эта неспешная деловитая суета несколько развлекала Брунгильду, но все же ей было нестерпимо скучно. Благородная дама терпеть не могла этого ощущения. Оно вызывало в памяти недобрые воспоминания о многолетнем забытьи в пещерном склепе, где не происходило ничего, где чужая жизнь будто проносилась сквозь нее, почти не задевая, скользящая, как мимо мутного окна.
Чтобы как-то развеять скуку, она велела привести к себе закованного в цепи Мустафу. Коварные планы ее дорогого супруга не давали Брунгильде покоя. Если правда, что Элигий в сговоре с ее беглым родичем, то уж явно мавр не дружеские приветы ездил передавать. Значит, Бастиан, как водится, оказался прав: поблизости вызревает, словно зерно, невидимое в золотом колосе, жуткий, коварный заговор. Если это так, не зря Рейнар оставил ее тут и велел собирать войска. Неведомым верхним чутьем он предугадывает вражий замысел, и ей, благородной даме Брунгильде, надлежит…
Что надлежит благородной даме, она толком не успела подумать — в залу, сопровождаемый четверкой крепких вояк, гремя кандалами, вошел Мустафа. Сестра Пипина нахмурилась, придав лицу недоброе выражение, какое не раз видела у своего брата.
— Рассказывай обо всем без утайки! — смерив пленника презрительным взглядом, бросила хозяйка замка. — Не вздумай лукавить, мне все известно!
— Значит, ты знаешь больше моего, — буркнул в ответ мавр.
— Если расскажешь, что повелел тебе мой супруг, зачем ты ездил к Пипину, я сохраню тебе жизнь.
— Мне нет до этого никакого дела. Всякий, родившийся на свет, обречен на смерть. Попытка купить себе жизнь ценой измены — глупа и недостойна. Лишь верный и сильный духом войдет в царство божье, и смерть тогда станет для него благодеянием.
Брунгильда поразилась столь длинной фразе в устах молчаливого берберийца, но и не думала останавливаться. Изменить свое решение ее заставило появление одного из баронов. Он вошел, будто не замечая узника, отодвинул его плечом и быстро, много быстрее обычного, склонил голову перед хозяйкой Форантайна.
— Благородная госпожа Брунгильда, только что прибыли дозорные. Со стороны гор к замку движется большущая толпа каких-то оборванцев. Они направляются именно сюда, никто не знает зачем, но все мужчины в этой толпе вооружены, многие имеют щиты, шлемы и кольчуги.
— Это что же, мятеж? — сбивающимся голосом поинтересовалась Брунгильда.
— Не знаю. Могу лишь сказать, что предводители толпы в своих выкриках не раз упоминали слова «Нурсия», «Рейнар». Моим людям удалось подобраться совсем близко, и они слышали речи своими ушами.
— Вот оно что?! — нахмурилась дама. — Хорошо. Я желаю лично говорить с предводителями этих людей.
— Но они чрезвычайно опасны.
— Это многое объясняет, но ничего целиком, — посетовала хозяйка замка. — Для кого опасны? И кто они?
— Как доложили мои люди, их ведет некий Зверолов.
Мустафа напрягся, услышав знакомое прозвище. Это не укрылось от глаз Брунгильды.
— Ты что же, его знаешь?
— Полагаю, и вы знаете его. Он служил вашему мужу и вел нас по следу абарского душегуба, похитившего вашу подругу Ойген.
— Неужели тот самый?
— Я сказал лишь, может быть, — уклонился от прямого ответа Мустафа, отчего-то внутренне ликуя, будто сейчас доложили о подходе отряда, присланного освободить его и его людей.
— Этого в темницу! — резко скомандовала дама. — А мне коня, оружие и доспех.
— Но подобает ли?.. — удивился барон.
— Подобает. Я сама выясню, зачем он идет сюда с оружием в руках. А вы будьте готовы к бою. Если что, я подам знак к атаке.
Не прошло и часа, Брунгильда верхом на легконогом неаполитанском скакуне мчалась вдоль толпы, вооруженной охотничьими копьями, топорами, длинными ножами, скрамасаксами и снаряженной чем Бог послал. Увидев всадницу, Зверолов выбежал ей навстречу, возбужденно размахивая руками.
— Госпожа Брунгильда! Госпожа Брунгильда! Это я!
Дама осадила скакуна возле предводителя народного воинства.
— Рада тебя видеть, Зверолов! Но что ты тут делаешь, кто все эти люди?
— Здесь свободные франки, а также их рабы. За нами идут семьи и все, кто смог убежать и спастись.
— О чем ты говоришь, старый приятель?
— Нас послал сюда ваш друг, сэр Жант. Он сказал, что здесь можно отыскать Рейнара-нурсийца, и он знает, что делать. Все мы готовы сражаться, — Зверолов обвел рукой вооруженную толпу, — под его знаменем! И потому направлялись в Форантайн, как сказал принц Нурсии.
— А сам он где? — В душе воинственной дамы неожиданно проснулось воспоминание о ее первой, увы, неудачной, влюбленности.
— Сэр Жант остался там, — печально склонил голову следопыт. — Не знаю, жив ли сейчас. Когда он послал меня в селение уводить моих родичей, все лишь начиналось, и он остался один на один с врагом.
— Каким врагом? Против кого вы собираетесь воевать?! — в недоумении воскликнула Брунгильда.
— Хаммари, много хаммари! Они прорвались, убили дракона и идут сюда!