— А если они разом полезут на штурм, отец? Ведь тогда замок станет нам западней.
— Если не можешь срубить дуб — обруби его корни, тогда он упадет сам.
Юный кесарь хотел было вознегодовать, драконья манера говорить иносказаниями могла вывести из себя кого угодно, даже иного дракона. Однако сейчас ему было не до того — через все поле к Дагоберту скакал Шарль из Люджа, сопровождаемый конными воинами и пехотой, то ли бегущей следом, то ли улепетывающей от хаммари. Дагоберт хотел было приказать баронам приготовиться к новой схватке, но в последний миг поднял руку, останавливая своих храбрецов.
Шарль из Люджа приблизился на безопасное расстояние, отсалютовал мечом, как подобает отдавать почести государю, и начал скороговоркой:
— Прошу тебя, о великий кесарь, принять меня и людей моих под свои знамена. Божьим светом, оружием и конем, всей жизнью клянусь служить тебе верой и правдой. Не держи зла на меня и отца моего. Не по своей воле, но по вражьему наущению ополчился он на тебя и в болезненном помутнении рассудка не ведал, что творит. Я же лишь так мог выведать и пресечь умысел его. Никогда я не желал этого кровопролития, свидетелем тому — Рейнар-нурсиец.
Дагоберт смотрел на молодого воина не отрываясь, видя, что тот лукавит, но вполне искренен, присягая в этот момент. Да уж, искренен, ежели вместо бегства предпочел сражение, быть может, последнее.
— Хорошо, — наконец кивнул Дагоберт, — принимаю тебя и людей твоих под руку свою. А сейчас мы отступаем в замок и будем его удерживать, сколько понадобится, до той поры, когда к нам доберется подмога. Или до того мига, когда последний из нас испустит дух.
В воротах Форантайна открылась небольшая калитка. Лис, соскочив с коня, вбежал в крепостной двор. Вслед за ним дежурившие под сводами надвратной башни воины быстро завели коня, все еще бьющегося в истерике от пережитого. Женя бросилась на шею Сергею, не замечая никого вокруг и не желая ни о ком думать или считаться с чьим бы то ни было мнением.
— Это было просто… невероятно!
— Та не то слово, — выдохнул Лис, как так и надо, притягивая к себе девушку. — Жалко, шо у Вальдара опять дела были, а то б мы сейчас такого шороху навели!
— Это что же, был тот самый Вальдар Камдил?
— Тю, а по-твоему кто, Дед Мороз без Снегурки? Санта Клаус на шести оленях сразу?
— Но как же? — благородная дама Ойген попыталась чуть отстраниться. — Почему же он… — она подыскивала слова, — умчался?
— Ты не знаешь Камдила. У него там какая-то женщина. Короче, ему не до войны. Да и вобще, шо мы, всем гамузом не сделаем того, шо он один?
— Они подступают! — донеслось с башни.
А вслед за этим по ту сторону крепостных стен послышался резкий приказ кесаря:
— Открыть ворота!
Стражники с нерешительностью оглянулись на Лиса так, будто именно он должен был отдавать здесь команды.
— Вы шо, долбуки, офонарели совсем? А ну, открывайте ворота!
— Но хаммари совсем близко!
— А я еще ближе. Порублю в капусту! Открывайте ворота! Бастиан, — находя взглядом Валета, стоявшего на стене у одной из баллист, заорал Сергей, — а ну-ка плесни этим камнемордым смолы побольше! Заделай им по глазам!
Он с силой навалился на одну из тяжеленных, окованных железными полосами, створок, освобождая въезд, и солдаты потоком начали вливаться во двор замка.
— Так, не зеваем, не расслабляемся! Лучники, на стены! — командовал Лис. — Стрелы обматывать паклей, зажигать и бить точно по глазам. Не злите животин, пусть умрут довольными! Ау, государь, я не понял, вы шо там стали, как засватанный? — Сергей увидел спешившегося Дагоберта, замершего по ту сторону ворот. Рядом с ним в непринужденной позе, опираясь на меч, стоял Шарль из Люджа. — Парни, вы там в гляделки играете? Совсем обалдели?!
— Когда пройдут мои люди, пройду и я, — очень спокойно ответил Дагоберт.
— Я не оставлю государя одного в минуту опасности, — в такт ему вторил геристалец.
— Ну, с этим-то как раз понятно — вздымайся выше, наш грозный Молот. Но за вас, августейший, мне почтенная ваша маменька выест мозг без ножа и вилки.
Его слова не произвели на юношей ни малейшего впечатления. Уж во всяком случае, они так и продолжали стоять, пропуская в крепость бегущих вояк.
— Короче, величество, не дури! — Лис попытался схватить божьего помазанника в охапку, но тот гневно сбросил его руки.
— Ты не смеешь прикасаться ко мне!
— Блин горелый! — с досадой выдохнул Сергей. — Шарль, а ты как, тоже будешь ждать, пока какая-нибудь тварь размажет тебя о стену?
— Уж как придется. Но для того, чтобы хаммари дотянулись до кесаря, им придется сначала убить меня.
— Красавцы! — обескураженно всплеснул руками Сергей. Он стал на пути воинства и заорал что было мочи: — А ну все к чертовой матери валите в лес! Сидите тихо и ждите сигнала. Замок вам шо — бочка бездонная?! Давайте, быстро, не задерживайте движение!
Дагоберт кивнул, подтверждая озвученное решение своего военачальника.
— А теперь, парни, антракт. Запираемся и веселимся до последнего патрона. Ну, в смысле, заряда.
За свою многовековую историю Форантайн не знал такой осады. Да и вряд ли даже в совсем давние римские времена, когда боги Олимпа, склочничая, постоянно норовили втянуть в свои разборки несчастных смертных, жители этого дивного места могли себе представить такое. Бездна Тартара изверглась, вывернулась наизнанку, и все ее чудища теперь гурьбою лезли на стены. Конечно, тяжелые стрелы баллист, горящая смола и увесистые камни требюше то и дело калечили мерзких тварей, сносили их с кромки рва, а то и вовсе сваливали замертво. Однако же остановить наступающих защитникам Форантайна было не под силу.
Вот один из хаммари, огромный шар с длиннющими руками и зубастой пастью в полголовы, вкатился на вал, резко выстрелил лапами-крючьями, подобными стрекательным нитям, и намертво зацепился за крепостные зубцы. Еще мгновение, и этот «колобок» влетел бы в крепостной двор или проломил стену, грохнув об нее своей увесистой каменной тушей. Не окажись рядом Лис и Шарль из Люджа, дело могло принять нежелательный оборот. Но они были на месте. Мечи их заработали со скоростью ножа в хлеборезке, и лишившееся абордажных крючьев чудовище, оскалившись от ярости и боли, скатилось вниз с вала.
— Вот это зубки! — процедил Сергей, обтирая меч. — Дантисты нервно плачут в углу.
— Да, зубы что надо, — согласился Бастиан, наводивший баллисту на следующего страхолюдного монстра. — Стоп! — он недоуменно оглянулся на Лиса. — Зубы дракона, Медея…
— Валет, ты часом не спятил от напряга? — встревожился инструктор.
— Нет, нет, все нормально. — На лице Бастиана заиграла улыбка, он быстро оглянулся, ища взглядом хозяйку замка. Та усердствовала у требюше. — Госпожа Брунгильда, у вас есть коровьи туши?
— Конечно, есть! — загружая в короб увесистые камни, крикнула в ответ хозяйка крепости. — Я же готовилась к осаде.
— Оставьте камни в покое, кидайте в хаммари коровьи туши.
— Ты что, с ума там сошел? С чего бы это мне делиться продовольствием с врагом? Неизвестно, сколько нам еще сидеть тут в осаде.
— Если не будете кидать — то недолго. К вечеру нас сомнут.
— Бастиан, — Лис положил руку на плечо боевого товарища, — ты, может быть, все-таки объяснишь? Сегодня у нас какой-то праздник, или мы основали благотворительную Армию Спасения хаммари? Так эти твари не проникнутся…
— Да все просто. Карел же говорил, что их давно не кормили. А еще до того — что их Пипин кормил забитыми коровами. Должен был выработаться условный рефлекс.
— То есть…
— Брунгильда, коров на требюше!
И снова летописец замялся бы, прежде чем начать очередную строку повествования. Ибо как рассказать потомкам о забитых коровах, летящих во вражеский строй? Уж лучше списать невиданную свару под стенами замка, без оглядки на исход боя устроенную оголодавшими чудищами, на действия ангелов Господних. Тем более что одного из них, на вороном коне, с огненным мечом, едва ли не все сражавшиеся видели своими глазами.
Конечно, менестрели, для которых все, что происходит в мире, свершается ради прекрасных дам и благодаря их томным взглядам, нашли бы иную версию. Но единственный из них, присутствовавший в этот момент в стенах Форантайна, был занят совсем другим. Он наводил баллисту на катающийся по полю клубок разъяренных каменных тварей и одну за другой посылал окованные железом толстенные стрелы в бессмысленное ревущее кодло.
— А кстати, о поставках информации. — Лис оглянулся, ища глазами Женю. — Ты с женихом своим давно разговаривала?
Девушка посмотрела на него как-то странно и сказала негромко:
— Сейчас разговариваю.
Лис невольно поперхнулся.
— Это вот что ты сейчас имеешь в виду?
— В данный момент пытаюсь достучаться… — не сводя гипнотического взора с «боевого товарища», пояснила она. — Но, если ты говоришь о Кареле, у него связь работает, то есть жив, но сам он не откликается.
— Хреново, — отозвался Лис.
— Конечно, хреново, — с печальным вздохом согласилась Женя и вдруг замерла, глядя за крепостную стену. — Но во-он то намного хреновей.
Лис оглянулся. Из леса, возвышаясь над самыми высокими вершинами деревьев, шел Фрейднур. Шел неспешно, будто собираясь вдоволь поразвлечься в объятой ужасом крепости, прежде чем сровнять ее с землей. Лицо его было почти черно какой-то пепельно-тусклой чернотой, поглощающей свет.
Со стены все уже увидели мрачного великана, опирающегося, словно на посох, на обломок каменной скалы. И обстрел вдруг сам собой прекратился. Крики ликования стихли, и только рычание, вой и стоны передравшихся за еду тварей нарушали тишину. Впрочем, изрядно нарушали. Однако еще миг, Фрейднур выступил из леса, рявкнул на своих жутких шавок, и хаммари стихли, опасаясь даже поскуливать от боли.
— Да, — прошептал Лис, глядя на то, что выросло из десятого сына Зигмунда, — такого коровами не закидаешь. У кого есть какие предложения?