Рядом с будкой секьюрити на стене висел пульт, мигая разноцветными лампочками, как новогодней гирляндой, чем вызвал неподдельный интерес подошедших. От него, к тому же, сильно пахло горелой резиной, что говорило о его частом выходе прибора из строя.
— Надо спросить у сторожа, зачем он нужен, — предложил Почтальон, ещё толком не привыкший к местным чудачествам.
— Зачем спрашивать? — спросил Комбат, уже побаивающийся насмешек Доцента.
— Как зачем? — удивился Почтальон. — В противном случае мы не узнаем, зачем он здесь висит!
— Всё нужно делать методом тыка, а не догадок! — сказал Доцент и приготовился нажать кнопку.
— Нет-нет! — запротестовал сторож. — Включишь — приедет призрачный поезд.
— Почему призрачный, — удивился Крон, — это привидение, что ли?
— Потому, что рельс уже давно нет!
— Это я успел заметить! — усмехнулся Крон внятному объяснению.
— Ну, вот, — спокойно рассудил Доцент. — Ни тыкать, ни догадываться не нужно.
— Вот всё в стране так! — поморщился Крон. — Мало кто из профессионалов владеет своей профессией на должном уровне, и приходится, порой, самому обо всём догадываться. Спросил однажды одного компьютерного менеджера: «Что такое кэш?» Ответ поразил своей гениальностью и глубиной познания: «Кэш — это кэш!»
— Да уж, действительно познавательно! — засмеялся Комбат.
— Вот-вот! — Крон завершил начатый рассказ. — Пришлось в учебнике вычитывать.
— А может быть, всё-таки дёрнем рубильник? — не унимался Почтальон. — Я ещё никогда не видел призрачные поезда!
— Да на кой он тебе сдался? — решительно возразил Крон. — Хорошо, если привезут призрачную картошку! Ну, или капусту. Призрачные арбузы на закуску подойдут: если не в прикуску, то вприглядку. А если приедет такое, что о-го-го! Вроде батальона зомби?!
— Точно! — подтвердил Комбат. — Целый поезд погибших в первой мировой войне, а в вагоне-ресторане баньши обслуживают клиентов.
— Ладно — пора! — решительно подвёл итог Доцент. — Ещё неизвестно, где ночевать будем.
— Да у костра, в случае чего, — пожал плечами Почтальон, не понимая смысла проблемы.
Ведя товарищей за собой и обогнув вокзал с западной стороны, Крон замедлил движение, остановившись в раздумье. На его лице появилась тень сомнения, и он высказал это вслух:
— По этой стороне не пойдём. По ходу движения попадётся свалка отходов мукомольного производства, а на ней столько крыс жило, что подсчёту не подлежит. В спрессованных временем и дождями отрубях, находилось огромное количество нор. Если там раньше нельзя было пройти, чтобы не натолкнуться на представителя семейства грызунов, то представляю, что творится сейчас. И размеры могут не подкачать.
— А в дома они заходили? — спросил Почтальон, недолюбливающий длиннохвостых.
— Зачем? Основной корм здесь, и норы тут же. Чего им в домах делать?
В бинокль куча выглядела впечатляюще — вся испещрённая гигантскими крысиными ходами. Комбат нервно теребил колесо регулировки резкости, пытаясь высмотреть обитателей свалки, но ничего похожего на крыс так и не увидел. Запах от этого сообщества был слышен даже на этом расстоянии, и поэтому было принято разумное решение напрасно не рисковать. Обойдя свалку по восточному флангу, товарищи вышли к магазину, в котором ничего не было.
— Привычная картина, — равнодушно высказался Крон. — Так оно и было, в советские времена.
На прилавках для вино — водочных изделий чернел «Солнцедар», стоящих рядами, бок о бок, бутылками. «Гымза» в пузатых сосудах, оплетённых виноградной лозой, уже одним своим видом набивала оскомину, заставляя морщиться, как изюм. Дешёвые вина, именуемые в простонародье «бормотуха» и такого же качества, якобы марочные, портвейны, завершали эту часть композиции. Прилавки, встречающие покупателя, были завалены зачерствевшими пряниками и пересохшим печеньем, с ярко выраженным привкусом плесени. Дешёвые конфетки и плавленые сырки «Волна», завершали ассортимент. Одиноко скучающая продавщица лениво смотрела в окно, время от времени, отгоняя от лица мух, и не обратила, на вошедших, никакого внимания.
— Типичное поведение советских продавцов, — усмехнулся Почтальон, разглядывая колоритную личность в замызганном, и некогда белом, халате.
— Даже хлеба нет, — недовольно пробурчал Комбат.
— Булки в другом магазине, — уточнил Крон.
Он, как бы, между делом прошёлся вдоль прилавков, равнодушно разглядывая товар и украдкой поглядывая на продавщицу, совал свой нос во все щели, а затем, подойдя к товарищам, сказал:
— Я заглянул украдкой в монетный ящик — здесь пользуются советскими деньгами. Так что ловить нам в магазине нечего. Во всяком случае — пока.
— Ну, есть автоматы, — шутя, намекнул Доцент и посмотрел на Почтальона, — ты ствол спрятал?
— Конечно, догадался! Я смотрю — у вас заныкано; пришлось и мне, свою машину в рюкзак упаковывать.
Выйдя на улицу, Крон прошёл на берег бывшей реки. Слева трое ханыг, в пожарной форме, красили забор, поливая его прямо из бутылок жидкостью, сильно напоминающую «Солнцедар»: чёрная, липкая, с резким неприятным запахом. Их мотало, как мотыльков под сильным ветром. Время от времени, они отхлёбывали вино прямо из горла и продолжали красить дальше.
— Что всё это значит? — удивлённо спросил Доцент, от которого решительно ускользал смысл непонятного действия.
— Что-что! — улыбаясь, ответил Крон, вспоминая своё далёкое отрочество и зелёную пивнушку, которая в этой действительности отсутствовала напрочь. — То и значит. Вино «Солнцедар» имело такую репутацию, что про него легенды ходили, а самое устойчивое мнение народа гласило, будто этим пойлом можно только заборы красить.
— А при чём тут пожарники? — растерялся Доцент.
— Под этим деревянным сооружением, который они поливают, водилось столько клопов-пожарников, с красно-чёрной расцветкой, что счёту они, равно как и крысы — не поддавались. Ну, хватит лирики — надо пополнить запасы продовольствия.
— Каким образом? — недоверчиво осведомился Почтальон, не желавший принимать участие в разбойных действиях.
— Здесь неподалёку, а если быть точнее, то совсем рядом, должен быть погребок «Аладдина». Правда, по предварительным данным, там по большей части, опять одно спиртное. Надеюсь, что в этой действительности подвал сформирован, так как я очень сильно об этом размышлял долгими голодными ночами. Но сначала зайдём ко мне домой и разгрузимся.
— А это далеко? — насторожился Комбат.
— Над магазином, а он перед тобой.
Над облезлой вывеской «Продукты» и, на такой же обшарпанной стене, зияли чернотой окна родных пенатов. Выцветшая краска местами облупилась, обнажив красный кирпич, а рамы окон, покрашенные когда-то белоснежной эмалью, посерели от времени. Подъезд встретил гостей покосившейся дверью, которая никогда не закрывалась, ни при каких обстоятельствах. Создавалось впечатление, что она стояла открытой ещё при набеге Мамая, и ни какой штурм врага был не в состоянии захлопнуть калитку. Разгрузив лишнюю амуницию, Крон осмотрел родные хоромы и про себя отметил, что всё сохранилось по старому, как в давние времена. К его удивлению, магнитофон находился в рабочем состоянии, поэтому можно было послушать музыку. Ключ лежал на старом месте и, даже диван стоял на штатной позиции. А, в общем и целом, домик на окраине претендовал на классическую интерпретацию хижины, в том её значении, которое придаётся подобным сооружениям. Это успел заметить Комбат и выказать своё недовольство:
— Ничего нет: удобств нет, горячей воды нет, про душ с ванной, и говорить не приходится!
Его тут же поддержал Почтальон:
— Точно! Кацо маленький знаешь? Клопы загрызли…
— Чего нет? — возмутился Крон. — Вон жестяное корыто для стирки белья — вполне хватит помыться! Хотя бы частично… Я полагаю, что в двадцати пяти литровую бадью у тебя всё хозяйство поместится…
— А где воды взять? — задал провокационный вопрос Доцент.
— Разберёмся! — отмахнулся Крон от недовольных гостей и надевая на плечи пустой рюкзак. — Сейчас на разведку сходим, а там можно будет передохнуть по-человечески.
— А как же связной? — вспомнил Доцент немаловажную деталь.
— Ах да! Забыл сказать, что она нас будет ждать в условленном месте утром. Тут всё так задумано, а подробности обсудим потом.
Выйдя на берег, Крон долго всматривался в окна соседнего дома и, отсчитывая шаги, записывал данные в блокнот, предусмотрительно захваченный вместе с карандашом.
— Послушай, хронометр, а жильцы возражать не будут, против несанкционированного вламывания в помещение? — задал Комбат, вполне закономерный, вопрос. — Как-то неуютно себя чувствовать в чужой квартире, при трясущихся хозяевах!
Крон оторвался от расчётных записей и ещё раз посмотрел в окна, сверяя данные разведки, после чего спокойно ответил, не отрывая взгляда от объекта исследований:
— Не дрейфь — в квартире никого нет. Это, во-первых, а во-вторых, хозяин, насколько ты помнишь, остался в другом мире. Нынешние жильцы и не подозревают ничего о существовании погребка, потому что он тщательно замаскирован. Да и мы пойдём не через парадную дверь, а через подвал.
Обойдя дом с торца, сталкеры спустились в подвальные помещения, служившие жильцам сараями. Внутри стоял затхлый запах заброшенного погреба, а паутина слипшимися хлопьями свисала с потолка, норовя залепить глаза. Отмерив нужное количество шагов, Крон остановился перед стеной и, указав рукой на предполагаемое место раскопок, шёпотом сказал:
— Здесь. И перестань ты Ком трястись. Люди тут — не люди, а проекции. Внешние оболочки.
Наверняка без души, как роботы. Говорить и делать они будут только то, что заложено программой. И впихнуты сюда далеко не все. Светку помнишь? Так она, меня даже не узнала… Поэтому, жильцов здесь может и не быть. Пора привыкнуть и копать, долбить — что там нужно ещё сделать, чтобы снести эту перегородку, к такой-то бабушке…
После получаса мытарств, в стенке погреба проделали порядочную брешь, разбив при этом, по неосторожности и незнанию, пару банок с огурцами. Доцент долго матерился, проклиная неуклюжесть археологов, а Крон, с невозмутимым видом, безразлично высказался по этому поводу: