— Кому выгодны такие проекты, просчитать несложно, — лениво заметил Бармалей. — В ближайшее время — никому, потому что затраты колоссальные. А в перспективе, заинтересованы страны, почти не имеющие сырьевых ресурсов. Япония, например.
— Угу! — мрачно и восхищённо констатировал прогнозируемую ситуацию Пифагор. — Астероид на полной скорости, под критическим углом атаки, пробив атмосферную оболочку и имея, для всего живого критическую массу, посещает Страну Восходящего Солнца. Подержанные и фонящие радиацией автомобили, не нужно будет переправлять через океан — они сами до нас долетят.
— Да уж! — согласно кивнул головой Бульдозер. — Мало кто задумывался над тем фактом, что при тунгусском взрыве, вывал составил восемьдесят миллионов деревьев.
Испытатели крутились вокруг прибора, как мухи над выгребной ямой. Предложения по дальнейшему использованию синтезатора, сыпались, один за другим: наперебой давались советы, озвучивались пожелания.
— Попробуем сварганить, что-нибудь ещё! — предложил Кащей, сам уже опасаясь приближаться к враждебной технике и поглядывающий на неё издали. — От полена осталось, хоть что-то?
Бревно выглядело, не как оплавленный массив, а как изрезанная лазером заготовка, в которой причудливо переплетались идеальные узоры с острыми гранями — маленькими и большими.
— Вот и новое направление в скульптурном искусстве выявилось, — угрюмо пробубнил Крон, не питая к этому виду дисциплины должного рвения, а даже наоборот — устойчивые приступы тошноты.
— Интересно, — промямлил себе под нос Сутулый, ковыряя пальцем замысловатые вырезы, — какая энергетическая ценность у него была изначально?
— Ещё интереснее, сколько килокалорий содержал Кащеевский сапог, — перебил его Почтальон, подразумевая то, что брёвен много и нет смысла считать, заложенный в них потенциал.
— Носок и шнурок забыл включить в список, — завершил начатую картину Комбат.
— А запах раскладывается на атомы? — задал вопрос Кащей, который заставил остальных наморщить лбы.
Сам того, не желая, он внёс сумятицу в работу мозговых извилин всего центра экспедиции. Остальные, периферийные члены, не отставали от головного компьютера и в итоге, через минуту, никто не мог думать ни о чём другом, как только об ароматизаторе.
— Учиться надо было лучше! — недовольно сказал Крон.
Он не мог решительно разрубить непокорный узел воспоминаний, в которых катастрофически не хватало места: ни химии, ни физике, и далее — по списку.
— Надо попробовать испытать прибор на «чтение», — подал мысль Доцент.
— Дельное предложение, а то уйдём в неизвестность с одной тушёнкой, — поддержал его Дед.
— Что именно будем разбирать? — спросил Крон. — Кстати, потом нужно будет попробовать собрать!
— Вот часы, — предложил Пифагор. — На хрен ненужная вещь, в наше время. Они на трубе есть. Если пойдёт, что-то не так, то и не жалко будет.
На всякий случай, приволокли ещё кучу всякого хлама и через несколько минут, восторженно наблюдали, как росла серебристая оболочка капсулы, постепенно захватывающая объект. Камера росла, вибрируя и тускло мерцая ореолом мягкого света, напоминающее северное сияние в миниатюре, пока совсем не поглотила часы.
— Процесс всегда, идёт так долго? — спросил Бармалей.
— Режим щадящий, — ответил Крон. — Работаем на малом энергопотреблении. Я бы даже сказал, совсем «самый малый вперёд». Нужно сначала осмотреться.
Трансформация прошла успешно: и в режиме «чтения», и в режиме «производства». Пифагор, с удовлетворением крутил пальцами возвращённые часы, которые ничем не отличались от оригинала. Даже царапины вернулись в прежней красе, что наводило на определённую мысль.
— Послушай, Крон, а дефекты, насколько я понимаю, неистребимы? — спросил Пифагор.
— Исправимы. Поправку вводить нужно, а я ей просто не воспользовался, для чистоты эксперимента.
— Ну, это — другое дело!
В режиме создания банка памяти перепробовали всё, что было необходимо и, даже перевыполнили норматив, на что ушёл весь день. Воспроизводство огнестрельного оружия, так же прошло гладко, без сучка и задоринки, что значительно облегчало последующие приключения налегке, избавившись от лишнего груза.
— Пойдём, как на прогулке и это радует, — облегчённо выдохнул Крон.
— С целлофановыми пакетиками, в которых бутерброды лежат и маленькая бутылочка минеральной воды, — съязвил Доцент.
— Ещё чекушка и стопарик! — добавил Бульдозер.
— Да, но назад бабу тащить — вот что огорчает! — в сердцах воскликнул Комбат. — Кстати, ты ещё не научился синтезировать мамонтов? А что — идеальный транспорт в тайге, и не видно, почти…
Крон молча поглядел на него, что-то обдумывая и взвешивая в уме, пока не решаясь сделать свои заключения, относительно дальнейших похождений. Нахмурив лоб, он, наконец-то, заговорил:
— Чтобы создать мамонта, надо много о них знать, а у меня только поверхностные сведения. Необходимых данных, не просто недостаточно — их нет вовсе! Занесение только внешнего вида может привести к непоправимым последствиям: захочешь одно, но вылезет такое, что и в страшном сне не привидится. Получишь колосса на глиняных ногах, который тебя ими же и затопчет. Даром, что глиняные. Живых созданий синтезировать не получится и не предусмотрено: жизнь даётся от Бога, и только от него. Даже бездуховных тварей получить невозможно, я имею в виду живых — только мёртвых, как тушёнка. Так что, мне виделось что-то, менее экзотичное, наподобие нашего коллеги Бульдозера и смущает «антигравитон». Смущение вызывает незнание о том, как его использовать в борьбе с «бабёнкой». Но это — детали, которые мы будем обмозговывать по ходу пьесы. Боюсь, без импровизации не обойтись.
— Ты полагаешь, что заложил живую собаку, как бы цинично это не прозвучало, вернуть её живой назад не получится? — спросил Дед.
— Нет! — резко и решительно возразил Крон, отвергнув все сомнения и предположения, относительно воспроизводства жизнеспособных субстанций. — Дело в том, что при распаковке на атомы, мы убиваем собаку: дух отлетает к Богу, а душа умирает, согласно Библии, вместе с кровью. Так что, даже бездушного зомби не получишь.
— А как же быть с телепортами, которые мы встречали? — опять задал Кащей провокационный вопрос, на которые его, последнее время, слишком часто стало подмывать.
— Не знаю, не профессор, но возможно, что там не такой принцип разложения на атомы, как мы думали в начале. Где-то в наши изыскания закралась ошибка, наверное. К тому же, ты сам видел результаты тех экспериментов.
Очень тихо, почти осторожно вошла Наина, появление которой, временно осталось незамеченным. Все так были поглощены разговорами и сбором, к предстоящему путешествию, что не сразу заметили присутствие дополнительного разума, при частичном отсутствии основного.
— Радует, что не в Трансильванию отправляемся, а только в Сибирь, — задумчиво сказал Почтальон. — В определённый период жизни, это может огорчить, но сейчас представляется лучшим вариантом.
— Чем тебе Европа не угодила? — не понял Бармалей.
— Всем! А ну эту Европу в… Дальше, по рифме.
— Правильно! — согласился Сутулый. — Оттуда уже все бегут. Миграция принимает необратимый характер. Одни уходят, приходят другие…
Тут товарищи заметили, что Наина сидит за столом и прислушивается к разговору, не перебивая философские изречения и, как всегда, загадочно улыбается. Сам не зная почему, Крон вспомнил их первую встречу и первые впечатления, от нежданного свидания. Разве он мог тогда предполагать, что всё зайдёт так далеко… Ну, конечно, в смысле единства взглядов и целеустремлений. Правда, в последнем, он был не очень уверен, но старался верить в лучшее. Крон окончательно запутался в умозаключениях, боясь признаться самому себе в том, в чём не понимал, ровным счётом — ничего. Скептически оценив, возникшую ситуацию он, обратившись к Наине, не без сарказма изрёк:
— Здрасть!
— Вместо того чтобы, кривляясь позиционировать отношения, лучше бы спросил, как нам искать эту бабу на огромных просторах Сибири, — весомо заметил Бульдозер, отобразив всеобщее беспокойство и неуверенность.
— Есть ещё третий, маленький приборчик, — сказала Наина. — Это металлоискатель. Ценность его в том, что он компактный, то есть карманный, а чувствительность поразительная. Настраивается на поиск различных металлов просто: выбирается тип химического элемента и предполагаемая масса, или желаемая. А «золотая баба» сейчас находится — должна находиться, в районе падения тунгусского метеорита.
— Почему, все-таки там? — спросил Бармалей, уже уставший от тунгусов, слухах о сибирском гнусе и таких же просторах, гнусных и бесконечных, хоть он там ни разу и не был.
— Потому что это крупнейшая аномалия, — ответила Наина. — Она охватывает большую территорию и включает в себя множество факторов, сопутствующих особому статусу: потухший вулкан, колоссальный выход энергии из разлома и ещё, кое-что.
— Образованию аномалий способствовало падение метеорита? — поинтересовался Кащей, окончательно запутавшийся, в вопросах, ответах и чужих сапогах.
— Нет, метеорит, лишь один из звеньев причинно-следственной связи, и упал он именно потому, что молния всегда ударяет в громоотвод, когда он есть. И метеорит, и «золотая баба» — привязаны к местности аномальными полями. А поля, судя по космическими данным, имеют сильнейшее напряжение. Судите сами: у спутников, пролетающих над зоной, на сотни метров проседает орбита. Это данные не шарлатанов, а космического агентства.
Из-за прочных сводов каменного комплекса не было видно, как садится солнце за горизонт, но внутренние часы, настроенные на определённый ритм, беспристрастно отсчитывали время, сигнализируя об усталости. О чувстве голода и говорить нечего — пузо не обманешь отсутствием внешних ориентиров. Клаустрофобия мучает людей с неустойчивой психикой, а наших псевдотуристов мучило другое… Удобно расположившись за столом, компания расправлялась с ужином, не желая вспоминать о том, что завтра выход на лоно природы. Крон синтезировал каждому участнику прибор, отгон