Постановил признать возможным применить амнистию 23 февраля с.г., взыскав стоимость винтовки»[449].
1920-й не принес стране облегчения. Один из тех, кто жил и работал тогда в Кронштадте, А. Миронов, вспоминал: «Пытаясь улучшить продовольственное снабжение людей, отправляли, в зависимости от фронтов войны, специальные продовольственные отряды вглубь России. Перед отправлением отряды вооружались наганами или винтовками, вручались им первостепенного значения документы. Отряды должны были закупить на местах – продовольствие и доставить своим товарищам по работе, чтобы этим хотя немного облегчить то тяжелое положение голода, создавшееся в связи с общей интервенцией в России. Но, к сожалению, редкие направленные отряды доставляли что-либо посолиднее, большинство возвращалось с полугнилыми яблоками или в лучшем случае с небольшим количеством непервосортного мороженого картофеля. А были случаи, когда отряды возвращались не в полном составе, теряя своих товарищей в столкновениях с теми, кто рассматривал их как простых грабителей.
Городское хозяйство Кронштадта изнашивалось, старилось. Вовсе не было материального снабжения. С большим трудом доставали нефть и керосин для городской электростанции. Газовый завод не работал, вышли из строя – поржавели подземные газовые трубы. О возможностях ремонта и думать не приходилось. Неоткуда было взять новые трубы, газовые горелки. Не было простых электроламп, шнура и другого электрооборудования и материалов.
Городские бани работали с перебоями, выходили из строя ржавые, много лет не замененные паровые и водяные трубы. Не всегда имелись дрова для бани, и взять неоткуда было. Квартиры в городе замерзали. Если кто сумел в какой-либо маленькой комнатушке пристроить себе времянку-буржуйку и каждый день честным или нечестным путем стащить и унести себе домой кусок древесины, был счастлив.
Большинство работников Горсовета и коммунального хозяйства питались в общей столовой в народном доме (бывшее Морское офицерское собрание). В столовой получали по своим карточкам паек три четверти фунта хлеба. Обед состоял из пшенной жидкой бурды и куска ржавой селедки или воблы. Хорошо было с табаком, курили папиросы фабрики „Лаферм"»[450].
Следующий, 1921 г. прошел под знаком Кронштадтского мятежа.
Кронштадтский мятеж
«Кронштадтские частушки»
Всероссийская коммуна
Разорила нас дотла.
Коммунистов диктатура
Нас до ручки довела.
Мы помещиков прогнали,
Ждали волюшки, земли,
Всех Романовых стряхнули,
Коммунистов обрели.
Хлеб, скотину забирают,
Пухнет с голоду мужик.
У Еремы взяли Сивку,
У Макара и сошник…
Нет ни спичек, керосину,
Все с лучинами сидят,
При коммуне большевистской
Только карточки едят.
Вот, прислали на деревню
Пять аршинов кумачу.
Все забрали комиссары,
Ни вершка середняку.
И восстали по России
За землицу мужики.
А в «Известиях» все пишут:
«Взбунтовались кулаки».
Чрезвычайник выезжает,
Что твой царский генерал,
Кровью землю заливает,
Все до нитки обобрал.
Для нас барщину вновь вводят.
Эй, проснитесь, мужики!
Пьют, едят, как прежде баре,
Лишь одни большевики.
Подымайся, люд крестьянский!
Всходит новая заря —
Сбросим Троцкого оковы,
Сбросим Ленина-царя…
Диктатуру ниспровергнем,
Труду волюшку дадим,
Землю, фабрики, заводы
Для труда распределим.
Труд равненье установит,
С трудом вольным навсегда
Братство всех людей настанет.
А иначе никогда.
Эти злые частушки опубликованы в небольшой брошюре «Правда о Кронштадте», изданной в 1921 г. в Праге, – злые, но основания для их сочинения, несомненно, были.
Как уже упоминалось в предисловии, нас долго приучали к тому, что кронштадтские мятежники были очень плохими людьми, не хотели терпеть голод, террор и прочее, вот и взбунтовались. В перестроечные годы они стали хорошими и их даже реабилитировали.
Официальная точка зрения советских времен называла следующую причину мятежа: «Непосредственными причинами Кронштадтского мятежа необходимо считать изменение социального лица матросов Балтийского флота, неработоспособность местных органов гражданской и военной власти, неудовлетворительное состояние кронштадтской партийной организации и отсутствие твердого партийного руководства из Петрограда»[451].
Начался прием добровольцев на флот, создано «Бюро вольного найма», которое производило набор добровольцев по контракту. На флот начала поступать молодежь, которую привлекала красивая форма, паек, тот авторитет, которым пользовались моряки, и… перспектива избавиться от фронта, остаться в тылу. Они создали тот тип моряка, которого знали как спекулянта-мешочника, как «клешника», «Жоржика», «Иванмора»[452].
В качестве примера – небольшой сюжет о митинге, состоявшемся в Кронштадте на Якорной площади 1 марта 1921 г. Так сказать, взгляд с двух сторон.
Матросы одного из мятежных линкоров
Калинин «выступал на митинге 1 марта, где называл вещи своими именами, указал совершенно открыто на контрреволюционный характер принятой резолюции, резко разоблачал организаторов мятежа. Исключительный авторитет Калинина, любовь к нему народных масс внесли колебания в ряды взволнованных слушателей. Такой оборот дела не устраивал организаторов мятежа, и они пустили вход свое последнее средство – несколько небольших групп хулиганского типа, провокаторов в матросской форме. Своими криками и враждебными выходками они в конце концов сорвали речь Михаила Ивановича»[453].
И вот что пишет другая сторона:
«По заслушании доклада представителей команд, посылаемых для выяснения петроградского положения в Петроград, была прочитана принятая „Петропавловском“ 28-го февраля резолюция, против которой выступали с речами Калинин и Кузьмин [454].
Их речи успеха не имели»[455].
По другим данным, им вообще не дали произнести речи.
Митингу 1 марта предшествовали собрания экипажей линкоров «Севастополь» и «Петропавловск». Недовольных новой властью было много и в деревнях, и в городах. Моряки не могли остаться в стороне, и результатом собраний была резолюция, принятая на митинге 1 марта, несмотря на протесты Калинина и Кузьмина.
С.М. Петриченко
Резолюцию зачитал писарь с линкора «Петропавловск» С.М. Петриченко. Заслушав доклад представителей первой бригады линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь», гарнизонное собрание постановило:
«Ввиду того, что настоящие Советы не выражают воли рабочих и крестьян, немедленно сделать перевыборы в Советы тайным голосованием, при сем перед выборами провести свободную предварительную агитацию для всех рабочих и крестьян.
2) Свобода слова и печати для рабочих и крестьян, анархистов и других социалистических партий.
3) Свободу права профессиональных союзов и крестьянских объединений.
4) Избрать не позднее 5-го марта с. г. беспартийную конференцию рабочих, красноармейцев и моряков города Петрограда, Кронштадта и всей Петроградской губернии.
5) Освободить всех политических заключенных и политических партий, а также всех рабочих и крестьян, красноармейцев и матросов, заключенных в связи с рабочими и крестьянскими движениями.
6) Выбрать комиссию для пересмотра заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях.
7) Упразднить всякие политотделы, так как ни одна партия не должна пользоваться привилегиями для пропаганды своих идей и получать от государства средства для этой цели, вместо них должны быть учреждены выбранные культурно-просветительные комиссии, для которых средства должно отпускать государство.
8) Немедленно снять все заградительные отряды.
9) Уравнять паек для всех трудящихся, за исключением вредных цехов.
10) Упразднить все коммунистические боевые отряды во всех воинских частях, а также на заводах и фабриках и разные дежурствасо стороны коммунистов.
11) Дать полную свободу действий крестьянам над землею так, как им желательно, а также иметь скот, который содержать должен и управлять своими силами, т. е. не пользуясь наемным трудом.
12) Просим все воинские части, а также товарищей военных курсантов присоединиться к нашей резолюции.
13) Требуем, чтобы все резолюции были широко оглашены в печати.
14) Требуем, чтобы назначалось разъездное бюро.
15) Разрешить свободное кустарное производство собственным трудом».
Ответом стало правительственное сообщение, опубликованное 2 марта в центральных газетах: «Новый белогвардейский заговор. Мятеж бывшего генерала Козловского и корабля „Петропавловск“», подписанное Лениным и Троцким. Начальник артиллерии Кронштадтской крепости А.Н. Козловский и «его сподвижники» объявлены вне закона, Петроград и Петроградская губерния перешли на военное положение. Эта формулировка и стала основой официальной версии о мятеже.
Кронштадтские «мятежники»
А в Кронштадте 2 марта состоялось собрание представителей кораблей, воинских частей и профсоюзных организаций гарнизона, на котором был сформирован Временный революционный комитет (Ревком) в составе С.М. Петриченко, машинного старшины Н.Г. Архипова, учителя Орешина, рабочего Тукина, телефониста В.А. Яковенко. Коммунисты Н.Н. Кузьмин, П.Д. Васильев, А.Г. Зосимов, Н.А. Михеев и другие были арестованы и отправлены в тюрьму. Часть коммунистов и отряд ВЧК по льду ушли из Кронштадта в Ораниенбаум.