Заступаю на зенитную вахту во 2-ую смену, но, так как Мироненко в городе, заступил вместо него в 1-ю.
Послал письмо домой, получил письмо № 24 от 30 июня от Андрея. На мостике написал две страницы письма Андрею.
На камбуз одним рабочим назначен Рогозин. Удивительно!
14 июля. Вторник.
Ночь и утро прошли спокойно. С 8.30 до 9.30 общекорабельное боевое учение. За установщика прицела и целика - я, за наводчика - Панов, т.к. Ракитин стоит на вахте у боезапаса, а Рощин - на камбузе. После учения вымыл банкет, привел в порядок пушку и в кубрик.
Далее по расписанию - осмотр обмундирования. У меня нашли непорядок книги под подушкой. Велели убрать в рундук, а у меня там и так черт ноги сломит. Так и оставил на койке. После обеда дописал письмо Андрею и отправил его с Гагариным на почту. Всю вахту дочитывал "Трое" Горького.
Ровно в 15.00 послышались знакомые выстрелы. Прислушиваюсь. Вроде совсем низковато, но не свист, а какое-то шипение. Значит, снаряд уже идет "на посадку" и совсем близко. Быстро скатываюсь с мостика в жилую палубу. Снаряды рвутся за 17-тым цехом. Сразу же открыли огонь наши батареи. Через 15 минут я вышел на палубу - тихо. Сдал вахту на мостике и в кубрик.
После вахты дочитал Горького. Сегодня Дедион принес несколько связок книг. Среди них заметил полное собрание сочинений Горького. Гагарин принес открытку из дома от 5.07 и письмо от Жени Преображенской от 3.07. Мама опять пишет о Военкомате и о школе, но более подробно - что делать и что говорить. На политинформацию не пошел. Вечером передвигали на другое место наш большой кранец.
В 12-ом часу ночи вскочил от какого-то шума. Думал, что уже побудка. Но в иллюминаторе темно. Оказалось, что кое-кого списывают.
15 июля. Среда.
Без четверти час ночи разбудили идти на зенитную вахту вместо Румянцева. Пришлось идти. На сей раз разговоры оправдались - списывают 12 человек, из них 11 из нашей БЧ, а из БЧ-5 только один, Федосеев. От нас уходят: Шелепов, Румянцев, Путилин, Ипполитов, Рощин, Кравцов, Кривенко, Агафонов, Понтус, Смирнов и Чиков. Первых четверых ничуть не жалко. Понтус вчера нашел у Шелепова в кармане деньги и узнал их, т.к. они были наколоты им булавкой. Сообщил об этом командиру БЧ, тот - военкому. Жаль, что поздно Понтус это открыл. Надо бы Шелепову годков 5 за воровство дать. Пришлось ему расставаться с машиной.
Военком говорит, что их направят на Ладогу. Этому ребята рады. Военком так и пожелал им заслужить блестящую штучку на грудь. У всех, смотрю, совсем небольшие вещмешки, а мой - не дотащить из-за большого количества книг. Надо их когда-нибудь сплавить к тете.
Послал длинное письмо домой. Оказывается, есть еще один шанс в случае неудачи с директором спецшколы. Написал письмо командиру роты Похвалле.
Оба письма послал сегодня.
После вахты спал в рулевой рубке, чтобы не гоняли на зарядку. Утром дали по 15 г селедки. Здоровые они, жирные. И масла по 20 г. Селедку в завтрак доесть не успел и докончил после вахты. Сменившись с вахты, уснул на мостике и проспал до 12 ч. и прямо с мостика на обед. На вахте читал "Лже-Дмитрия" Мордовцева.
Прибыли к нам трое радистов. Двое выехали из Махач-Калы 20 июня, третий - из Горьковской области, мобилизован в апреле.
16 июля. Четверг.
Утром селедки не дали, будет, значит, рыбный суп. После завтрака отрабатывали новую инструкцию стрельбы по пикировщику и стрельбу при самообороне. Вот по пикировщику новую стрельбу я одобряю. В таком случае корректировать огонь должен не командир орудия, а установщик прицела и целика, наблюдая за трассой наших снарядов.
После обеда привели в порядок носовой погреб, он почти готов.
В половине шестого Попов сказал мне, что я могу пойти в театр, но мне на вахту во вторую смену, и я должен найти себе подмену. Потом переставили меня в третью смену, а это очень плохо, т.к. на камбузе будет Панов, а рабочим у него Семенов. Ну этот нанесет убыток камбузу. Начал переутюживать брюки Панова, а то вчера неправильно их нагладил. Вчера я не мог пойти в театр, т.к. двоих с одного орудия не пускали. Ходил Панов.
Сегодня пошли в театр 13 человек. Из нашей БЧ четверо: Санин, я, Кизеев, Кошель. Пришли в Училище им. Фрунзе в зал Революции. Постановка "Парень из нашего города". Начало постановки в 19.30. Пришли на полчаса раньше, зато всю дорогу бежали. Народу было немного. Было примерно 30 девушек в краснофлотской форме. Прибыли из тыла. Учатся на каких-то курсах.
Постановка понравилась. Время действия - 1932-42 гг. Я слышал ее по радио еще дома. Теперь ее немного переделали. В первой редакции последние события развертывались в 193940гг. во время Финской войны, теперь перенесены на настоящую войну. Вернулись домой в половине двенадцатого.
17 июля. Пятница.
Вахту стоял с одним из новеньких - радистом-горьковчаниным. Их поставили на сигнальную вахту, т.к. наши сигнальщики все списаны. Если они не будут себя отстаивать - заклюют, будут посылать на все виды работ. Он рассказывал, как живут в тылу. С рук хлеб продают по 35-40 рублей за буханку. Когда они были в Москве, то обедали на Ярославском и других вокзалах по ценам мирного времен. Обед стоит 2 руб. 40 коп. Дают первое и второе мясное, порции хорошие, и 300 г хлеба. Можно взять и две порции, тогда хлеба дают 600 г. Но пускают в буфет только по проездным билетам. Значит, чти обеды только для пассажиров. В дороге тоже кормили хорошо. На Ладоге, говорит, огромные продовольственные склады, но переправлять продовольствие через Ладогу очень трудно. Бомбят немцы, нередко штормит.
До обеда поспать не пришлось - корабельная учебная тревога. Козеев согласился стоять на вахте до 13 часов, а я - с 15 до 19. После обеда поспал как раз до 15 часов.
Сегодня опять одна группа пошла в театр. Семенов сегодня сказал, что наконец-то он сыт. Спер с камбуза воблу. Панов даже удивился - когда он успел? Завтра на камбуз идет рабочим Суворов. Этот не отстанет от Семенова. Попову он уже надоел своими просьбами назначить его на камбуз.
Вчера прибыли из штаба ГВЛ три радиста: один, Тихонов, из запаса, а двое (Чумаков и Шебуняев) призыва этого года. Вчера же в госпиталь отправили пулеметчика Кошелева и из БЧ-5 Иванова.
18 июля. Суббота.
Проснулись все в 6.30, а в 7.00 большая приборка. Едва-едва успели позавтракать. Дали на завтрак гнилую рыбу. Перед уборкой - развод. Мне повезло - мы с Пановым опять убираем свой кубрик, а кое-кому досталось по 2-3 кубрика убирать одному. Убрались что надо! На обед сегодня на второе рассыпчатая гречка, которую давно не видели. Супу на пятерых - полный бачок. Рыбу мне Попов отдал, и я ее съел, а он обещал её и Панову. В ужин вышла накладка - после 15 часов поехали помогать нашим грузить уголь, а нас не записали в расход и почти весь ужин раздали. Хорошо, что Попов сумел наскрести для нас половину бачка.
Сегодня я заступаю на зенитную вахту в первую смену. Договорились с Кошелем стоять по 4 часа. Мне это на руку.
Ровно в 20 часов сильный обстрел нашего района. Снаряды с визгом низко пролетают над головой и рвутся в цехах завода, на стенках, в воде. Осколки снарядов повизгивают совсем рядом, дырявят трубы, надстройки, правый борт. До 24-х часов на сигнальной вахте стоит радист из Махач-Калы. Он впервые слышит эту "музыку". По его разговору понял, что служит первый год. "Пароход", "поедем", "капитан" и др. слова выдают гражданского человека. В Махач-Кале жили нормально. Оттуда по Волге доставили в Ярославль, а далее по железной дороге. Выехали 21 июня, прибыли в Ленинград 12 июля. В Ярославле получили сухой паёк - 1100 г хлеба и 600 г сухарей на сутки. Ничего. На 7 дней дали по мешку сухарей - 14 кг. Выходит, что на Большой земле жить еще можно.
19 июля. Воскресенье.
Утром разбудили в 6.45. Успел получить хлеб и селедку. Масла нет. Быстро разделили на порции, но есть некогда, время 7.50. Съел половину хлеба, проглотил кружку чая и на зенитную вахту. Стою до 11.00. С 8 до 12 сигнальную вахту стоит Владимиров. Смотрю - он завтракает на мостике. Сходил и я в кубрик за хлебом и селедкой и принялся доедать завтрак тоже на мостике. Случайно селедочная голова упала вниз на палубу, где в это время делали уборку Чумаков и Соболь. Начал ругаться сначала первый, а за ним и второй. Несколько раз они меня окликнули, но я не ответил.
Вдруг Соболь поднимается на мостик и заявляет мне: "Идем к старшему помощнику". "Ты чего ерепенишься?" - спрашиваю я, но он твердит свое: "Идем", - да и только. "Черта с два, - говорю, - я на вахте". "Ну, я сейчас пойду и доложу", - говорит. "Иди", - отвечаю. Не знаю, ходил он к старпому или нет, но меня никто никуда не вызывал.
После обеда поспал до трех часов, постирал кое-что. Проиграл партию в шахматы Блюмбергу и Игнатьеву, но выиграл у Седова и Краснова.
В город не пустили и сегодня. Обещали завтра, но, чувствую, что и завтра не пойду. Сегодня шла картина "Большая Жизнь", но я не пошел. На вечерней поверке объявили о назначении двух заместителей военкома: главстаршины Чахлова и воентехника 2 ранга Соломатина.
Сегодня заступаю уборщиком столовой. В 21.00 опять обстрел нашего района. Сыграли аварийную тревогу, но мы с Саниным задраили иллюминатор, погасили свет и улеглись.
20 июля. Понедельник.
В 10.00. политзанятие. Тема: "Беззаветный героизм севастопольцев зовет нас на новые подвиги".
По приказу Верховного командующего наши войска 3 июля оставили г. Севастополь, осада которого длилась 8 месяцев. За этот период немцы потеряли убитыми и ранеными более 300 000 чел. Только за последние 25 суток штурма было уничтожено 250 танков, 300 самолетов, 150 000 человек, из них не менее 60 000 убитыми. Эти цифры говорят о мужестве севастопольцев, в условиях многократного преимущества в силе у немцев.
Севастополь не мог нормально снабжаться боеприпасами, вооружением, продовольствием, горючим. Севастополь - военно-морская база, которая не имела оборонительных сооружений с суши. Но за короткое время воины базы и население города провели огромную работу по укреплению города: береговая артиллерия была развернута на 180°, сооружены десятки ДОТов и ДЗОТов, десятки километров окопов и траншей, противотанковых надолб.