Я коротко кивнул. Мол, верю. Барышня отрицательно помотала головой.
— Нет, это не Николай Саныч. Совсем другое лицо. Я не знаю этого человека. Подождите! А где отец?!
— Он был в доме?
— Разумеется!
— Тогда он где-то здесь.
— Я должна найти его.
Барышня резко повернулась к дверям, и я едва успел перехватить ее.
— Анна Владимировна, пожалуйста, не спешите. В доме не только ваш отец, но и убийца. Давайте пока не будем ставить его в известность, что он промахнулся с жертвой.
Если взгляд старшей Анны Владимировны походил на лучи Рентгена, то у младшей он больше напоминал стальной бур. Барышня просверлила им меня насквозь, но, видать, удовлетворилась увиденным и коротко кивнула.
— Вы правы, господин полицейский. Я никому ничего пока не скажу.
Слово «пока» она четко выделила голосом.
— Что ж, — сказал я. — Может, присядете?
Барышня отрицательно помотала головой, так что нам с полицейским тоже пришлось остаться на ногах. Я прошелся по кухне. Окна тут были маленькие, и с такими же толстенными рамами, как и наверху. Помимо двух уже упомянутых дверей, в противоположной стене была еще одна — такая же солидная и основательная. Я спросил, куда она ведет, и получил ответ, что на улицу.
Дверь оказалась заперта, но в замочной скважине торчал ключ. Как и следовало ожидать — сложный, фигурный и длиной с мою ладонь. Я повернул его, отодвинул засов — между прочим, металлический! — и открыл дверь. Метель, казалось, только и ждала, как бы прорваться внутрь. На крыльце, понятное дело, всё уже замело, да и внутри в момент порог припорошило. Еще один полицейский, стоя на ступеньках, перетаптывался с ноги на ногу. Когда дверь открылась, свет упал на него, и он сразу повернулся. Я узнал Егорыча. Тот служил в полиции, когда меня еще на свете не было, но в чинах так и не продвинулся. Мы поздоровались, и он рапортовал, что здесь всё в порядке, не считая погоды.
— Что там слышно-то? — уже неофициальным тоном спросил Егорыч. — Долго нам тут мерзнуть?
— Вениамин Степанович еще чай пить будет, — ответил я.
Егорыч что-то буркнул себе под нос.
— Но он перепоручил расследование мне, — развил я свою мысль. — А у меня есть идея, как его ускорить. Первым делом, надо перетрясти весь этот дом, всех этих рыцарей, и отловить некоего капитана Ветрова. Заодно выясним, призрак он или нет. Сколько тут рядом наших?
Ответить Егорыч не успел. Рыцарь у дверей вдруг попятился в коридор, а потом развернулся и рванул прочь. Грохот металлических сапог вывел меня из ступора. Для призрака он вел себя слишком шумно.
— Стоять! — рявкнул я, бросаясь в погоню.
Как потом выяснилось, Егорыч среагировал весьма грамотно и заблокировал собой входную дверь, а второй полицейский помчался следом за мной. На тот момент я ничего этого не видел. Собственно, я вообще ничего в темноте не видел, и только грохот сапог служил для меня хоть каким-то ориентиром. Пару раз я довольно чувствительно врезался правым плечом в стену. Хорошо хоть, здесь доспехов не понаставили, а то бы я их всех посшибал.
Потом впереди раздался грохот — удиравший рыцарь тоже нашел стену — и я увидел свет. Прямоугольная полоса падала слева. Там, как я прикинул на ходу, была прихожая. Темная фигура с мечом на секунду перекрыла свет и пропала из виду.
— Матвеев! — во всю мочь заорал я, подлетая к прихожей.
Чуть мимо нее не пролетел. Спасло только то, что я ухватился за косяк и буквально вбросил себя внутрь. Рыцарь был уже у лестницы. Ему навстречу вынырнул городовой. Надо отдать ему должное, у Матвеева не только кулаки, но и нервы были железные. Увидев бегущего на него средневекового рыцаря с мечом, он только усмехнулся и подобрался. Рыцарь грозно взмахнул мечом. Мол, дай дорогу. Матвеев поднырнул вперед и встретил бегуна мощнейшим апперкотом. Тот подлетел вверх, и с лязгом рухнул на пол.
— Не убил? — выдохнул я.
— Да что такому кабану сделается с одной плюхи? — невозмутимо ответствовал городовой.
Тяжело дыша, я присел рядом с рыцарем и откинул ему забрало. На меня глядело перекошенное лицо капитана Ветрова. По сравнению с портретом он основательно постарел и осунулся, но оставался вполне узнаваем.
— Это Ветров тот, да? — раздался голос.
Я оглянулся и увидел полицейского, которому был доверен труп.
— Ага, — кивнул я. — Там труп у нас не сбежит?
— Не-а, — ответил полицейский. — Там Егорыч остался.
Я снова кивнул, а Матвеев осведомился, что это за фрукт такой — капитан Ветров.
— Бывший сослуживец и друг якобы застреленного графа Рощина, — сказал я. — Он у нас вообще-то как дух покойного проходит.
— Покойнику тем более ничего не сделается, — ответил Матвеев, потирая кулак. — Вот, что я тебе говорил? Уже очухался.
Ветров тихо застонал и пошевелился. Я отпихнул меч ногой подальше от него. Ветров открыл глаза. Какое-то время он бездумно пялился в потолок, потом его взгляд сфокусировался на мне.
— Ну что, призрак в доспехах, — сказал я. — Игра окончена. Сдавайтесь.
Ветров снова застонал и кое-как с моей помощью принял сидячее положение.
— Я еще жив? — еле выдавил он.
— Да, — буркнул Матвеев. — Если, конечно, ты не дух.
Ветров ощупал голову и сказал, что вроде пока нет. Потом он попытался подняться на ноги. Не получилось.
— Ты это, — проворчал Матвеев, поддерживая его под руку. — Снимай-ка уже свой металлолом. Толку с него никакого, а сопреешь запросто.
Ветров кивнул. Я помог ему снять шлем. Матвеев тем временем нашел и расстегнул за плечами два ремешка, и тяжелый выпуклый нагрудник свалился на колени капитану. Внутри, в выемке, лежали перчатки. Я взял их в руки.
По внешнему виду они вполне себе казались золотыми. Тыльную сторону каждой украшала бабочка из красных каменьев. Камни были подобраны так искусно, что в тусклом свете бабочки казались живыми. Левая будто бы расправляла крылья. У правой крылышки были словно бы перепачканы кровью, и она без сил распласталась по перчатке.
— Впечатляет, — сказал Матвеев. — Золотые?
— Похожи, — ответил я. — По крайней мере, потерпевшие утверждают, что украдены перчатки из чистого золота, а эти полностью подходят под описание.
— Они это, — прохрипел Ветров. — Те самые… Ох, ну и удар у вас.
— А нечего бегать было, — беззлобно проворчал Матвеев.
— Знаете, вы правы, — капитан с нашей помощью кое-как вылез из доспехов и выпрямился. — Вроде только вас и ждал, а тут так сглупил.
— Бывает, — кивнул я.
Ветров сбросил железные сапоги и остался босиком.
— Ваши-то где? — спросил я.
Вместо ответа капитан ткнул пальцем вверх и, наклонившись, начал расстегивать ремешки на штанах. Те с лязгом рухнули на пол. Под ними оказались вполне приличные черные брюки, теперь безнадежно испорченные белой краской. Ветров глянул на них и вздохнул. Я не мог не отметить: взятый с поличным на краже и будучи первым кандидатом на роль убийцы, он еще мог беспокоиться об испачканных брюках.
— Ну что, — деловито осведомился Матвеев. — Будем вязать, или как?
Ветров покачал головой.
— Даю слово офицера, что не убегу, — сказал он и тихо застонал. — Ох, как вы меня приложили, я, кажется, и уйти-то не смогу.
— Ничего, — сказал я. — Мы поможем. Но помните, что дом оцеплен полицией, так что бежать вам не советую.
— Да, я уже в курсе, чем это может кончиться.
На этой фразе Ветров сумел выдавить слабую улыбку. Мне он начал нравиться, но закон, как известно, есть закон. Матвеев отдал нам свой фонарь. Я запалил его. Полицейский плечом подпер капитана, и они заковыляли по коридору, а я освещал им путь. Перчатки я сунул подмышку.
— Вы с ними поосторожнее, — заметил Ветров. — Опасная вещь.
— Да, я уже в курсе насчет проклятия, — кивнул я. — Но всё равно спасибо за предупреждение.
— Я бы больше беспокоился насчет убийцы, — через пару шагов отозвался Ветров.
— Хм… — протянул я. — Хотите сказать, что это не вы?
— Своей вины я не отрицаю, — ответил капитан. — Но я тут не единственный преступник.
— Вот как? — удивился я. — Тогда пойдемте, будете каяться инспектору, а уж там разберемся, кто и в чём виновен.
Матвеев, убедившись, что его суровая помощь больше не потребуется, вернулся на свой пост, а то самые отчаянные из любопытных уже набрались наглости сунуть нос в дверь. Мы же без дальнейших приключений вернулись на кухню.
Барышня по-прежнему стояла около стола и смотрела на тело, но такое впечатление, что ничего не видела. По крайней мере, когда мы вошли в кухню, она даже головы не повернула. Мне пришлось ее окликнуть. Она медленно обернулась и застыла вторично.
— НИКОЛАЙ САНЫЧ, ВЫ живой? Но почему в таком виде?
Эту фразу Анна Владимировна произнесла спустя минимум полминуты. Ветров виновато развел руками.
— Вид — это сейчас не главное, — заметил я.
Барышня в ответ выкатила мне краткую, но суровую отповедь на тему «по одежке встречают» и потребовала дать Ветрову возможность переодеться. Пришлось пообещать, что такая возможность у него будет, но всё-таки не сейчас.
— Сейчас, — сказал я. — Я попрошу вас опознать этого человека.
Полицейский снова — на этот раз без особого такта — откинул простыню с лица покойного. Ветров мельком глянул на него и уверенно сказал, что не знает этого человека. Мне захотелось его стукнуть.
— А если посмотреть внимательно и хорошенько подумать? — строгим тоном уточнил я.
— Я в третий раз вижу этого человека, — со вздохом отозвался Ветров. — И память на лица у меня отличная. Но я так и не узнал, кто он такой. Хотя пытался.
— Уже лучше, — сказал я. — Тогда расскажите то, что знаете, а дальше задействуем наши полицейские силы и выясним — что за человек был наш покойник.
— Как скажете, — Ветров кивнул и тяжело опустился на стул, где раньше сидел полицейский.
Барышня, выйдя из ступора, метнулась налить ему клюквенного морса. Капитан с благодарностью кивнул, принимая кружку, и, отхлебнув, не спеша начал свой рассказ. Если опустить много