ьше всё равно не нужны.
— Позвольте полюбопытствовать, почему? — спросила Зинаида Генриховна.
— Сегодня утром вор был убит своим сообщником, — сказал я.
Зинаида Генриховна ахнула. Барсуков пробурчал нечто вроде «ну и царствие ему небесное», после чего незамедлительно осведомился, а где же его часы?
— Часы ищем, — сказал я. — И я абсолютно уверен, что они еще в Кронштадте.
— А откуда такая уверенность? — спросил Барсуков.
— Извините, тайна следствия, — ответил я. — Но кое-что я могу вам сообщить. Мы знаем, где находятся ваши часы.
— Так почему же вы… — тотчас вскинулся Барсуков, явно намереваясь спросить, почему мы уже не рванули за его часами, пока он тут завтракает.
— Тут такая сложность, — сказал я. — У вора была собака. Добычу он прятал в ее ошейнике. Вот в таком.
Я продемонстировал им один из ошейников, который мы нашли в мансарде. Барсуков крякнул, точно возмущенная утка. Зинаида Генриховна покачала головой.
— Хитер, шельмец, — сказал приказчик. — А где сама собака-то?
— Ищем, — сказал я. — Как я уже сказал, по нашим данным, она в Кронштадте, и будьте уверены, мы ее найдем. Из Петербурга завтра прибудет команда опытных звероловов. От них еще никто не уходил!
Барсуков выразил надежду, что так оно и будет, после чего мы с Матвеевым откланялись.
— Ну что? — уже на лестнице тихо спросил городовой. — Кто-то из них, да?
— А больше и некому, — ответил я. — Барсуков тут часами не размахивал, да и вообще вся история началась в Самаре. Кроме того, про украденный кошелек я рассказывал только им. Было это вчера вечером, и уже утром неизвестный заявляется к Тимофееву. В общем, тут-то всё очевидно.
— Кому как, — тихо проворчал Матвеев. — А кто конкретно, ты уже вычислил?
— Да, только что.
— Так давай вернемся и арестуем, — тотчас предложил Матвеев.
— А что мы предъявим? — вопросом на вопрос ответил я. — Кортик наверняка уже на дне канала, часов у убийцы, скорее всего, нет…
— Почему нет?
— Потому что иначе бы убийца уже удрал, — сказал я.
Матвеев ненадолго задумался. Мы вышли из дома.
— И что будем делать? — спросил Матвеев.
— Будем ловить на живца, — сказал я. — Помнишь, как дьякона брали?
— Угу. Кто будет приманкой?
— Пёс, который больше не оборотень.
Матвеев громко фыркнул.
— У тебя что, этот пёс в рукаве спрятан?
— Нет, — сказал я. — Но убийца этого не знает. Как думаешь, Марьяна согласится нам помочь?
— Тут надо ставить вопрос иначе, — ответил Матвеев. — Позволит ли она нам потом забрать убийцу сына живым? Поговорить с ней?
— Да, будь так любезен. Надо бы мне, но она считает тебя самым рассудительным.
— Тут она права, — сказал Матвеев. — Какой план?
— Надо от ее имени дать объявление в газету. Мол, найден пёс, седой, лохматый, в общем, наш оборотень. Очень скучает без хозяина. И адрес Марьяны. Не знаю, сколько убийце известно про Мишку, Гвоздь мог и сам с ним общаться, но если известно — будет выглядеть логично, что пёс прибился именно к его дому. Объявление я сам подам, от Марьяны требуется только разрешить устроить у нее засаду.
— На какое время договариваться?
— Постараюсь успеть в утренний выпуск, — сказал я. — Преступники начали торопить Барсукова еще в воскресенье. Думаю, им есть куда спешить, так что договаривайся прямо на сейчас.
Матвеев кивнул в знак того, что всё понял, и ушел. Я мысленно вознес молитву, чтобы у нас всё получилось, и поспешил в редакцию нашего местного «Вестника».
Располагалась редакция совсем рядом. Там работала моя добрая знакомая — Катерина Фролова. Числилась она машинисткой, а занималась приемом объявлений. Как раз то, что мне надо.
Я нашел Катерину в клетушке, которую она гордо именовала своим рабочим кабинетом.
— Ох, здравствуйте, господин агент! — воскликнула Катерина, увидев меня на пороге. — Вы ко мне по делу?
— Да, — ответил я. — И как вы догадались?
— А вы всегда только по делу. Чем могу помочь на этот раз?
Я попросил поместить мое объявление в утренний выпуск и узнал, что это совершенно невозможно. Тираж, оказывается, был отпечатан еще вчера.
— Плохо, — сказал я. — А можно отпечатать еще всего одну газету? С моим объявлением.
— Всего одну? — удивилась Катерина. — Умеете вы озадачить, господин агент. Наверное, можно, но это будет сложно и всё равно получится не в пять минут. А в чём фокус, если не секрет?
— Нужно, чтобы это объявление увидел подозреваемый в преступлении, — сказал я.
— Ох, ну и чего тогда мудрить? — тотчас отозвалась Катерина. — Где спрятался этот ваш злодей?
Я секунду подумал, стоит ли выдавать газетчику такую информацию, и честно сказал:
— В николаевском доходном доме.
— Совсем хорошо, — отозвалась Катерина. — Там как раз наш редактор живет. Я отправлю ему на утверждение ваше объявление, как срочное, а адрес поставим тот, что вам нужен. Потом скажем, что ошиблись с номером квартиры. Правда, редактор за ошибку и отругать может…
Я выложил на стол рубль.
— Надеюсь, это вас утешит, — сказал я. — А кроме того, я зайду попозже к вашему редактору и расскажу, как вы содействовали поимке опаснейшего преступника.
— Вы, господин агент, лучше зайдите к нему пораньше, — с легкой улыбкой попросила Катерина, прибирая рубль.
— Непременно, — пообещал я. — Спасибо, Катерина, вы просто золото.
— Я знаю, — сказала Катерина. — Но редактору вы всё-таки это тоже скажите. Буду ссылаться на вас, когда попрошу прибавку к жалованию.
Она вызвала рассыльного. Мы вдвоем тщательно проинструктировали его и отправили к Барсуковым. Вернулся он минут через двадцать, когда я уже начал нервничать.
Рассыльный доложил, что вручил Барсуковым объявление на утверждение. Брать не хотели, но он настоял. Пока спорили в дверях, все трое обитателей квартиры в коридор вышли и все по очереди с объявлением ознакомились. Рассыльный ушел и, как и было велено, выждал ровно пять минут, после чего вернулся с извинениями. Извинения были приняты, а объявление без всяких видимых повреждений возвращено ему обратно.
— Вот оно, — сказал рассыльный, выложив бумагу на стол Катерины.
Я премировал его двугривенным и подумал, что это дело мне начинает дороговато обходиться. Впрочем, этот двугривенный потом мне Вениамин Степанович вернул. А вот два рубля, потраченных у Мартына, из авансового отчета вычеркнул. Но это было потом, а тогда я со всех ног помчался к Марьяне.
ЛОМБАРД БЫЛ ОТКРЫТ. Точнее, дверь оказалась не заперта. Учитывая обычный контингент посетителей, городовой в мундире фактически соответствовал табличке «закрыто».
— Как Марьяна? — спросил я.
— А ты как думаешь? — отозвался Матвеев. — Но на засаду у нее она дала добро. Какой у нас план?
— Ждём, — сказал я. — Когда придёт — берём.
— Вроде всё просто, — ответил Матвеев. — Но ты прав, лучше не мудрить. Чеснок я пока снял, чтоб не отпугнуть, но колья там, на нижней полке. Марьяна сказала, настоящая осина.
Он указал на прилавок.
— Отставить колья, — распорядился я. — Брать будем живьем. Где Марьяна?
— На кухне.
Он машинально махнул рукой, показывая, куда идти, но я это и сам знал. В кухню вел кривой коридорчик, прикрытый вместо двери портьерой, что, кстати, делало его отличным укрытием для засады.
Марьяна сидела на стуле, безучастно уставившись прямо перед собой. Если бы я верил в упыря, я бы сказал, что тот ночью точно до нее добрался. Высосал все жизненные силы, оставив лишь оболочку человека. Когда я вошел, ее взгляд равнодушно скользнул по мне и снова упёрся в стену.
На мое приветствие Марьяна лишь едва заметно кивнула.
— Мне очень жаль, — сказал я. — Извините, Марьяна…
— Это ведь не ты его туда послал?
— Нет, — сказал я.
— Ну вот и не извиняйся, — сразу же ответила Марьяна. — Матвеев сказал, что план с ловлей на живца еще в силе.
— Вроде того, — я кивнул. — Живца, правда, нет, но преступник об этом не знает.
— Какова моя роль?
— Подождать в безопасном месте, пока мы его возьмем.
— Не пойдет, — сказала Марьяна. — Я участвую.
Я попытался ее отговорить, но, понятное дело, безрезультатно.
— Только инспектор затребовал преступника непременно живым, — сказал я, окончательно сдаваясь.
— А я не спешу, Ефим, — тихо произнесла Марьяна. — Говори, что делать?
— Хорошо, — сказал я. — Надо встретить того, кто придет по объявлению, и убедиться, что он пришел именно за нашим псом. Пёс умный и наверняка видел, кто убил его хозяина. Мишку он точно видел. Скорее всего, убийца всё это знает и вряд ли рассчитывает, что пёс пойдет к нему, так что разыграть хозяина не получится.
— Значит, он попытается забрать его силой, — предположила Марьяна.
— Скорее всего, — я кивнул. — Тут мы его и возьмем. Но, Марьяна, преступник очень опасен. Он уже убил двоих.
— Я поняла, — спокойно сказала она. — Спиной к нему не поворачиваться. Когда он придет?
Я пожал плечами и сказал, что наживка уже заброшена.
— Тогда по местам, — скомандовала Марьяна, поднимаясь на ноги и мгновенно преображаясь из разбитой горем женщины в суровую хозяйку ломбарда.
Из-за стола вышел уже совсем другой человек. Я начал подозревать, что в байке доктора про людей с двумя душами не всё — вымысел. Когда Матвеев увидел это преображение, он только хмыкнул.
Я отправил его в отделение с докладом. Оттуда он вернулся минут через пятнадцать. Я впустил его через черный ход. С собой Матвеев привёл Семёна с его фотоаппаратом на тот крайне маловероятный случай, если преступник окажется оборотнем, и дюжину полицейских в штатском, на куда более вероятный случай, что он окажется шустрым малым. Последних мы быстренько распределили вокруг ломбарда.
— Степаныч идею одобрил, — сообщил мне Матвеев. — Но как-то без огонька. Лучше бы тебе не ошибиться.
— Я не ошибся, — сказал я, глядя в окно. — Идёт!
Семён исчез на кухне, получив указание носа без команды не высовывать. Матвеев встал за портьерой. Я нырнул в угол за шкафом. Здесь оказалось так пыльно, что у меня мгновенно засвербело в носу. Я даже подумал найти себе другое укрытие, но было уже поздно.