— Мне не докладывают.
Лера поморщилась и хотела открыть глаза, но ничего не получилось. Почему так сильно болит голова? И странный привкус во рту? Да и пить очень хочется.
Но спать сильнее…
Снова проваливаясь в темноту, Лера успела подумать, что сны ей снятся очень странные… И почему-то она не чувствует на себе рук Тимура. Он сердится? Поэтому не обнимает? Странно… Он же всегда обнимает. Хотя его объятия — тоже странно.
Голова была чугунной. Не повернуть, не сдвинуть. И глаза не открывались. Может, она заболела? Ох, нет, не надо! Болеть на ранних сроках нежелательно — об этом Лера где-то читала. Детишки могут родиться слабыми. Детишки…
Мысль ускользала от Леры, куда-то проваливалась, исчезала.
— Приехали. Вынимай ее.
— А почему я? Пусть Граф выводит своих амбалов. Моё дело — вывести девчонку из клуба, что я и сделал. Я получаю бабло и сваливаю.
— Значит, все-таки зассал. У тебя нюхнуть что-нибудь есть?
— Отвали! Не балуюсь и тебе не советую.
В ответ — ироничный женский смех.
Лера хотела открыть глаза. После смерти папы ее часто мучили кошмары, и она научилась выныривать из сна. Просыпалась, и лежала несколько минут в темноте, прогоняя остатки кошмарного сна. А потом вновь засыпала. Сейчас она хотела сделать тоже самое. Сон ей категорически не нравился. И было холодно… Без рук Тимура.
На этот раз хитрость, спасавшая её много раз, не помогала. Девушка продолжала во сне куда-то ехать.
Вот машина остановилась, и Лера снова услышала:
— Прибыли. Давай, вынимай ее.
Какое странное слово «вынимай». Почему-то Лера знала, что оно применилось в отношении нее, но она не мешок с картошкой, чтобы ее вынимали!
Больно дернули за руку.
Что-то не так… Во сне не ощущается боли. И холод, схвативший кожу, чувствуется иначе.
— Не морозь ее. Давай к воротам. Граф не будет возиться с подпорченным товаром.
— Дай покрывало. На сиденье валяется.
На ее тело что-то накинули — колкое и дурно пахнущее. Алкоголь, сигареты и что-то еще.
Лера слабо застонала, пытаясь скинуть с себя эту вонь.
— Она просыпается что ли?
— Не должна. Ей спать еще минимум часа два.
— Ну-ну.
Послышались шаги и еще какие-то голоса. Глумливые. Неприятные. От них Лере еще сильнее захотелось очнуться. Да, надо обязательно очнуться, прийти в себя, в туалет сходить, попить водички. И лишь потом вернуться на кровать.
А можно и вовсе не возвращаться. Сесть почитать книгу, конспекты. Да просто спуститься вниз и заварить себе травяного чая.
Но снова ничего не получалось… И пропали даже голоса. Но в данном случае это оказалось лучшим исходом. Сон без сновидений порой бывает благом.
Следующее, что запомнила Лера, это усиливающуюся головную боль. Девушка поморщилась. Что за фигня такая? Мигрень? Или ей что-то подсыпали в мохито? Нет, нет, нет. Кто-нибудь да видел. Когда только она с Иркой и Светулечком начали посещать клубы, то договорились, что будут присматривать друг за другом и за тем, что пьют. Девочки были наслышаны, про наркотики, добавляемые в коктейли и прочие напитки. Порой, мальчики не желали долго ждать, когда понравившаяся им дама раскачается на интимное продолжение, и кое-что подсыпали, отчего девушка сразу же становилось отзывчивой, а, главное, сексуально раскрепощенной.
Поэтому Лера и не боялась расслабляться в своей компании. Знала, что при возникших трудностях, ей сообщат о подлоге.
Девушка хотела дотронуться до висков, перевернуться на живот, поясница от долгого лежания на спине, затекла. Но странно… Руки не желали ее слушаться. Она не могла ими пошевелить.
Что происходит?
Лера, щурясь, кое-как разлепила глаза. И сразу замерла. Дыхание сперло в груди.
Она находилась не в спальне Сардынова. И не в своей спальне. Никаких светлых, белых оттенков.
Где она может быть?
Сглатывая панику, Лера осторожно осмотрелась. Действовала она без лишних резких движений, хотя уже и поняла, что ее руки зафиксированы за головой.
Высокий золотистый потолок с точечными светильниками. Такого же цвета глухие шторы. Стены — темно-синие. И полное отсутствие мебели.
Лера, несмотря на то, что по-прежнему считала себя в доме Сардынова лишь гостьей, ни в коем случае не стремилась хозяйничать и без особой надобности бродить по коттеджу, не усомнилась ни на секунду — она не в доме Тимура.
Изловчившись, Лера закинула голову назад и тихо застонала — она не ошиблась: ее руки были зафиксированы шелковыми лентами к столбикам изголовья кровати.
Черт… черт… черт…
Это не Тимур! Не Тимур! Не паниковать… Вдох-выдох…
Лера закрыла глаза и мысленно сбосчитала до десяти. В груди, не смотря на пгризыв не поддаваться паники, зарождался дикий ноичем не контролируемый страх. Лера никогда не бёыла смелой до безрассудства. Да что говорить — она больше себя причисляла к трусихам. Ни экстремальных видов спорта, ни увлечений, способных привести к травмам. Она и танцы живота изучала для себя, отказываясь от публичных выступлений. Поэтому сейчас для нее страх — естественная реакция.
Лера дернула руками, и почувствовала, как шелковые путы сильнее врезались в запястья. На то и был расчет.
Хорошо, что хотя бы ноги не привязали.
На глазах от отчаяния заблестели слезы. Во что она вляпалась? Где находится? Кто ее привязал?
Вот и сходила в клуб.
В груди защемило. Лучше бы она уехала с Тимуром! Так нет же, осталась! Надо было показать себя! Свою самостоятельность! Продемонстрировать свое право на выбор!
Прикусив нижнюю губу до крови, Лера сдержала крик, рвущейся из груди. Она понимала — кричать и звать на помощь пока не имеет смысла. Надо понять, где она находится.
И у кого.
Во рту все пересохло. Очень хотелось пить, и с каждой прошедшей секундой эта проблема усугублялась.
— Да что ж это такое, — простонала девушка с отчаянием.
И именно в этот момент услышала, как медленно поворачивается дверная ручка.
Лера замерла. Привязанные руки, и без того затекшие, неприятно вывернулись. На лбу выступила испарина.
В комнату, не спеша, вальяжно, входил мужчина. Высокий, с ни чем не примечательной внешностью, на вид тридцать-тридцать два года. В джинсах и полностью распахнутой рубашке, обнажающей безволосую грудь. В руках он держал стакан с прозрачной жидкостью.
Лера не знала вошедшего. Ни разу его не видела, нигде не сталкивалась. У неё в голове мелькнула шальная мысль, что он каким-то образом связан с Тимуром… Ведь может такое быть? Конкуренция, похищение… Если так, то ее дела обстоят очень плохо.
Несмотря на панику, что билась в груди, Лера титаническим усилием воли заставила себя промолчать. Не закричать, униженно не заплакать. Ее похитили с определенной целью, и чтобы она сейчас ни говорила, как бы ни умоляла, никто ее не отпустит. И не сжалятся над ней.
— Вот и еще одна пташка у меня в гостях, — ухмыльнулся незнакомец и отсалютовал ей стаканом.
Стоило ему заговорить, как в голове Леры мгновенно прояснилось. Словно пазлы, соединились.
Еще одна пташка… В гостях. Значит, похищение для этого ублюдка — привычное дело. Обыденность. Не она первая, не она последняя. И, скорее всего, бизнес Тимура тут ни при чем. Тут другое… И от этого «другого» скручивало нутро, и парализовало волю.
Лера точно увидела себя со стороны. Со связанными руками, с судорожно сведенными коленями, с задранным платьем. Распластанная на кровати. В глазах застыл дикий страх, оно и понятно.
Она ничего не ответила на реплику похитителя.
Не смогла.
Валерия, не мигая и не делая никаких движений, лежала и смотрела, как к ней приближается незнакомец. Тот явно наслаждался. Не только его тонкие губы кривились от цинизма, в глазах также плескалась жестокость.
Никогда ранее Лере не приходилось видеть таких глаз. В университете она сталкивалась с людьми, которые сразу же вызывали у неё антипатию — своей самоуверенность, вседозволенностью, ублюдочностью. Презрением к окружающим. Она старалась обходить их стороной. Если же приходилось общаться, то старалась дать достойный ответ, не позволяла себя унижать.
Но даже у них глаза были другие. Не такие жестокие. Не такие безумные.
Лера готова была поклясться, что у фанатиков, замышляющих теракт, в результате которого пострадают десятки, а то и сотни мирных людей, взгляд именно такой.
Холодные мурашки побежали по спине, и, несмотря на то, что в комнате было тепло, Леру зазнобило.
Она думала, что жизнь больше не сможет ударить ее больнее? Что самое страшное позади? Она ошиблась.
— А ты забавная, — продолжал глумиться похититель. Он подошел к кровати и встал у изножья. Сделал неспешный глоток, явно наслаждаясь спиртным, и более внимательно начал рассматривать девушку. Лера едва ли не физически чувствовала, как его взгляд скользит от её лица вниз по телу, и лишь страх удержал ее от того, чтобы не передернуться от отвращения?
Чему их учили по основам безопасной жизнедеятельности? Если вы случайно оказались в одной комнате с маньяком или террористами, необходимо себя вести, как можно лояльнее к их требованиям. Ни словом, ни взглядом не вызвать у них агрессию. Не провоцировать.
Вот Лера и старалась не провоцировать.
— Да, точно, забавная. Смешная такая. Не истеришь, не умоляешь тебя развязать. Даже не плачешь.
Лера сжала губы сильнее. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Можно попить, — она все же вытолкала из себя эти два слова и внутренне сжалась, ожидая насмешки в ответ или очередного глумления.
Похититель демонстративно медленно приподнял брови.
— Попить? Студеной водицы…
Лера медленно кивнула.
Она не в том положении, чтобы пререкаться или качать права. Господи, какая ирония! Ей впору говорить Тимуру спасибо за то, что обучил ее самоконтролю.
— Значит, пить хочешь…
На мгновение Лере показалось, что мужчина соображает заторможено. Кстати, как вариант. Под наркотиками находится, оттого и реакция замедленная. Дышать стало еще труднее. Лера понимала, что с похитителем вести разговор — сложно. Требуется умение, определенные навыки. Психологическое образование, как минимум. Но ей молчать — нельзя. Сейчас… вот немного она адаптируется… придет в себя…