Лейт повернул на северо-восток по тропе, ведущей вверх.
— Теперь я отведу вас к Глашатаю Слова, она побеседует с вами.
— Одну минуту, крот,— остановил его Триффан. — Ты хочешь сказать, что тоннели Хенбейн не здесь, а выше?
— У нас не принято произносить имени Глашатая Слова,— сухо обронил Лейт. — Лишь немногие пользуются этой привилегией. Однако отвечаю на твой вопрос: ее тоннели действительно находятся гораздо выше, ибо именно там располагается Тайная разведка — Высокий сидим, и вам выпала великая честь увидеть его. Туда не часто приглашают даже будущих миссионеров. Иные бывают там только для сотворения обряда. И лишь избранным разрешен частый доступ. — Лейт самодовольно улыбнулся. Он выглядел невыносимо тщеславным.
— Многоуважаемый господин, крот высокого ранга и большого ума, можно ли задать тебе очень обыкновенный и простой вопрос? — спросил Мэйуид.
Трудно сказать, был ли в его словах сарказм. Скорее всего был. Триффан и Спиндл не сомневались, что Мэйуид прекрасно понимает, где они находятся на самом деле, и ложь Лейта о расположении тоннелей. Но Лейт, казалось, не догадывался о чувстве юмора Мэйуида и принимал его высокопарный слог за чистую монету. Он чуть наклонил голову, милостиво соглашаясь ответить.
— Удивительный Верн так велик! — продолжал Мэйуид. — Интересно, существует ли крот настолько умный, чтобы знать все его ходы и выходы?
— Такого умного крота не существует, — ответил Лейт. — И таких дураков, что захотели бы попробовать узнать, — тоже. Мы считаем, что один лишь Сцирпас обладал таким умом. Только он был способен запомнить всю выбранную им систему. Даже такой участок, как этот, — он указал лапой на небольшую скалу, — не может знать полностью один крот, не говоря уже о всей системе! Первое, что должны освоить новообращенные, — хорошо узнать и выучить хотя бы часть той земли, которую я вам показываю.
— А что там особенного? — удивился Спиндл. — Обыкновенный утес.
Лейт снисходительно улыбнулся, а Мэйуид, подыгрывая Лейту, воскликнул:
— Глупый, упрямый Спиндл! Я уверен, симпатичнейший Лейт сказал бы, если захотел, что «обыкновенный утес», как ты его называешь, на самом деле является чем-то гораздо более важным. Мэйуид прав? Или он не прав? Господин, рассуди!
— Да, ты прав, крот, ты опять прав, — кивнул Лейт.
Отвлекшись по крайней мере на несколько минут от своей задачи доставить путешественников к Хейбейн, Лейт повел их к низкому утесу, на что и рассчитывал Мэйуид. Они последовали совету Лейта не отставать от него и не отклоняться с пути и через некоторое время выбрались на самую вершину утеса. Здесь кротам открылась картина, которую едва ли кто мог представить себе. Это было известняковое плато, иссеченное множеством трещин. В них росли папоротники и кустарник, встречались и деревья. Плато простиралось далеко во все стороны, и земля, начинавшаяся за ним, терялась в дымке, а овцы, что паслись там, отсюда казались совсем маленькими.
— Как называется это место? — спросил Спиндл.
— Вообще-то, его название — Земли Вокруг Утеса, — ответил Лейт, — но сидимы называют его Лабиринт. Это место не любят. Здесь испытывают молодых членов общины.
— Как именно? — заинтересовался Триффан.
— Я покажу вам...
Лейт провел их обратно, к подножию утеса, мимо глубоких и темных ходов, наконец они вошли в одну из расселин.
— Теперь следуйте за мной и ни шагу в сторону! — предупредил Лейт.
Расселина поросла папоротниками, шелковистой травой и какими-то розовыми цветами. Очертания трещин наверху, там, где их можно было разглядеть на фоне иногда открывающегося неба, казались никак не связанными с тропинкой, по которой шли кроты. Тропинка столько петляла и разветвлялась, что в конце концов Триффан и его спутники остановились, полуживые от усталости и совершенно сбитые с толку.
— Если бы я оставил вас здесь, — заметил Лейт, — сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из вас отсюда вышел.
Они попытались осмотреться, разглядывали темные стены, верхушки папоротника над головами, его листья, которые матово поблескивали. В какую бы сторону кроты ни поворачивались, у них возникало странное ощущение, что небо поворачивалось вместе с ними, и трудно было понять, откуда они только что вышли. Высоко в небе плыли облака. Здесь же, внизу, все время казалось, что стены падают на тебя.
Триффан не сомневался, что Лейт прав. Он невольно посмотрел на Мэйуида, которого не так-то легко было запутать.
Мэйуид пошатывался, прикрыв лапой глаза, и бормотал:
— О господин, добрый господин, выведи нас отсюда! Ничтожный и никчемный крот устал, он запутался в этом ужасном Лабиринте. Спаси его, добрый господин, спаси!
Осклабившись, Лейт сообщил, не обращая никакого внимания на стенания несчастного Мэйуида:
— Для новичков Лабиринт — последняя проверка знаний и веры. Каждый сидим также обязан уметь преодолеть Лабиринт, а для этого он должен знать дорогу, а дорогу он может только вызубрить: налево, налево, направо, направо, налево, налево, налево, направо, направо и так далее. — При перечислении направлений голос Лейта стал странно певучим. — Но если новичок ошибется, ему конец, Каждый год погибает несколько кротов.
— Как проверку знаний я могу это понять, но при чем здесь вера? — удивился Триффан.
Лейт пожал плечами:
— Новичок должен верить, что ему назвали точные направления и он идет правильно, и даже в моменты сомнений, а их в пути бывает немало, он все равно должен верить! Боюсь, что некоторых специально запутывают, но это право Глашатая Слова. Иногда кроты становятся слишком самонадеянны, тогда их следует проучить!
— Ты имеешь в виду,— уточнил Триффан,— что их намеренно запутывают и посылают на смерть?
— Я имею в виду, — холодно ответил Лейт, — что крот, впавший в заблуждение, должен быть наказан Словом.
Спиндл и Триффан ужаснулись, а Мэйуид, привалившись к стене, тихонько стонал и все просил, чтобы его вывели отсюда.
— Ты все время говоришь только о кротах. А кротихи?
— Да, конечно, есть и кротихи — самые достойные из них. Например, Сликит, ближайшая подруга Глашатая Слова, совершила далекое путешествие на юг. Уж у нее-то не было проблем с Лабиринтом! Я всегда знал, на что она способна!
Лейт как-то болезненно улыбнулся, и впервые по морщинкам около глаз стало заметно, что он гораздо старше, чем кажется. Триффан вспомнил, как однажды Босвелл говорил ему, что некоторые кроты, ведущие строгую, не омраченную жизненными невзгодами жизнь, выглядят очень молодо и даже мех у них как у молодых кротов, но черты их стерты и невыразительны, если сравнить с теми, кто живет настоящей, полнокровной жизнью.
Лейт снова вывел их на поверхность. Мэйуид, казалось, овладел собой.
— О красноречивый Лейт, а что, если крот найдет свой собственный путь через Лабиринт? - поинтересовался Мэйуид, нервно перебирая лапами.
Триффан понял, что Мейуиду нетерпится самому поискать выход, и ни минуты не сомневался в том, что его беспомощность и наигранное отчаяние в Лабиринте были только притворством.
— Крот не может найти другого пути. Он сбивается с дороги и умирает. А если он выходит в то же место, где вошел, его убивают, поэтому кроты обычно не возвращаются к началу пути.
Еще несколько вопросов задал Спиндл. Пока Лейт отвечал, Мэйуид отвел Триффана в сторону:
— Дорогой господин, добрый господин, ты, сделавший так много для Мэйуида! Мэйуид в отчаянии, но у него больше нет времени отчаиваться. Лапы его саднят, грудь распирает, сердце болит и рассудок мутится. Чутье подсказывает, надо бежать сейчас же, хотя он не может объяснить почему. Но именно сейчас, храбрый Триффан, и именно здесь! Здесь, господин, и сейчас...
Лейт оглянулся на них. Каждый из трех путешественников, так много прошедших и переживших вместе, без слов поняли свою роль. Триффан и Мэйуид позевывали от скуки и томились, а Спиндл со всей серьезностью настойчиво задавал Лейту вопрос за вопросом, отвечая на которые Лейт мог продемонстрировать все свои знания, власть и превосходство.
Мэйуид тихо продолжал:
— Так вот, господин, я вскоре исчезну. Несомненно, они станут искать, но Мэйуида им не найти, только не Мэйуида! Но он будет рядом, господин, потому что он нужен Триффану, и, даже если покажется, что Мэйуида нет рядом, он будет рядом, верьте ему, господин. Мэйуид уже говорил Триффану раньше и еще раз повторяет: Мэйуид любит Триффана.
Конечно, Мэйуид лучше всех знал, как ориентироваться в темных ходах. За время их долгого путешествия из Вена Триффан оценил огромную милость Камня, пославшего ему Мэйуида в проводники, и не только в чисто физическом смысле. Каким-то таинственным образом, сам того не подозревая, Мэйуид часто был и его духовным поводырем. И теперь Мэйуид покидал его, повинуясь инстинкту. Мэйуид осознал, что, если и дальше хочет быть полезным Триффану, он должен тайно обследовать тоннели, ведущие в Верн.
— Мэйуид предлагает Триффану и Спиндлу воспользоваться этой последней возможностью спастись.
Доверьтесь ничтожному Мэйуиду! Мэйуид уверен, что сумеет вывести вас обоих из этого ужасного места, внушающего страх и трепет. Здесь что-то нечисто, господин. Глаза у этого крота — злые и холодные. У нас есть последний шанс, господин. Доверьтесь Мэйуиду, Мэйуид знает...
— Я тоже знаю, Мэйуид, я знаю,— прошептал Триффан, — но, как тебе известно, я должен идти дальше. С нами Камень! И хотя я уверен, что он снова соберет нас всех вместе, боюсь, что к тому времени многое изменится. Каждому из нас предначертана своя доля участия в Пришествии Крота Камня. В любом случае ты навсегда останешься в моем сердце, Мэйуид, и, я думаю, в сердцах всех кротов. Ты очень смелый крот, твое мужество больше, чем кто-либо может даже предположить. Я знаю, ты найдешь способ наблюдать за нашим продвижением. Я знаю, ты будешь рядом, и это придает мне смелости и сил, поскольку обратного пути для меня нет.
— Господин,— произнес Мэйуид, и голос его чуть не сорвался от волнения, а уголки рта задрожали,— если меня не будет рядом, когда явится Крот Камня, ты назовешь ему мое имя? Скажи, Мэйуид так хотел увидеть... его. Только об этом и просит ничтожный Мэйуид, господин.