ая перспектива вовсе не кажется привлекательной.
А во-вторых… что это за гребаный квест, где на каждом шагу надо выбирать? Я или кто-то другой? Союз или Штаты? Такое чувство, будто меня специально закинуло в Беляева для вот таких моральных терзаний.
Черт… я даже не знал, что моя совесть имеет столь громкий голос. Мне казалось, та жизнь, которую вел последние годы, не здесь, конечно, в своём времени и теле, приучила меня быть жестче. Нарастила, так сказать, крепкую броню. Но ни хрена. Оказывается, не все я готов принять даже ради своего спасения.
Хотя, по большому счету, вариант предложенный Марковым совсем неплох. Устроить свою гибель и с левыми документами, которые чуть ли не к завтрашнему дню будут готовы, смыться из страны. Документы, кстати, тоже обещал справить Белобрысый. Он же даст нам контакты какого-то прекрасного человека, проживающего в Швейцарии. Мол, этот дальний родственник Маркова поможет устроится на новом месте, работу найти, и вообще стать законопослушными гражданами страны сыра и банков.
Удивительное человеколюбие со стороны Маркова могу объяснить лишь одним. Скорее всего, тот самый товарищ, который должен будет нас встретить, вместе с нашим появлением получит от Вадима весточку. Содержание этой весточки несложно представить. Там-то, в швейцарских Альпах, мы с Комаровой реально отдадим концы. Белобрысому совершенно не нужны в крепком здравии ни я, ни Александра Сергеевна. Просто здесь это сделать он сам не может. А вот если с нами приключиться несчастный случай за хренову тучу километров от Союза, то и проблем никаких.
В общем, мысли в голове роились встревоженным ульем, а моральные принципы, о наличие которых я узнал совсем недавно, требовали не быть мудаком. Поэтому, я пошёл прочь от машины, в поле. Как псих. Сам понимаю, выглядит мое поведение для Комаровой странно. Но я не подписывался на все это. Чертов Максим Сергеевич. Жаль, что он умер. Я бы ему с огромным удовольствием набил рожу. Особо данный факт ситуацию не изменил бы, но хоть душу отвести.
— Я не понимаю… — Комарова тоже выскочила из машины и рванула следом за мной.
Я шел вперед, по этому дебильному полю, в сторону ближайшей лесопосадки. Сам не знаю, почему и зачем. На кой черт сдалась она мне. Просто шёл вперед. Александра Сергеевна резвой козочкой неслась рядом.
— Максим Сергеевич, что не так? Я вижу, Вас буквально корёжит от каких-то переживаний. Объясните.
Она или реально не понимает или весьма успешно притворяется дурой. Кстати, второй вариант кажется мне гораздо более правдоподобным.
— Что не так? — я резко остановился и повернулся лицом к Комаровой. — Серьёзно?!
Александра Сергеевна, правда, подобной прыти от меня не ожидала, поэтому немного убежала вперед. Затем сообразила, что я остался за ее спиной, тоже остановилась, вернулась назад, встала напротив и уставилась мне в лицо. И глаза такие наивные. Прямо робкая незабудка, а не Комарова.
— Все не так! Все, твою мать, не так! Вы понимаете, что мы на полном серьёзе только что обсуждали, как использовать двоих ни в чем не повинных людей…
Договорить я не успел. Александра Сергеевна «завелась». Как уже бывало ранее, произошло это в одну секунду. Маска непонимающий ни черта святоши моментально слетела с ее лица. Глаза сузились в прищуре, а на щеках появился румянец. Я уже вычислил, в какие моменты с этой женщиной происходят подобные метаморфозы. Когда она в бешенстве. Вот такое состояние ближе к истине. А то стоит тут, изображает из себя святую невинность.
— О-о-о… как интересно… — Александра Сергеевна упёрлась одной рукой себе в бок и принялась испепелять меня взглядом. А вот хрен я засмущаюсь. Или отведу глаза. — Вообще-то, хочу напомнить, в данный момент мы занимаемся спасением вашей драгоценной, уж простите за термин, шкуры. Лично мне приезд Фиделя Кастро никак не мешает. По мне пусть хоть каждый день катается туда-сюда. Я не имею приказов от своего начальства убить лидера страны. Я и начальства, между прочим, не имею. В данном случае мы ищем пути выхода для человека, который, на секундочку, является нелегальным агентом Соединённых штатов. Причем ищем вместе. Хотя я могла бы спокойно пойти к вашим коллегам, которые из Комитета, и за столь ценную информацию получить от них помощь определенного характера. Могла бы через Маркова выйти на контакт с ЦРУ. И от них тоже получить помощь определенного характера. В обмен на все ту же информацию. Но вместо этого я ломаю голову, как Вам выкрутиться из столь запутанной ситуации. А Вы капризничаете здесь…
— Прекратите разговаривать со мной снисходительно! Что за дебильную манеру взяли! Нашли тоже мальчика… — я шагнул к Комаровой и ткнул ей указательным пальцем в лицо. — Хватит этого вашего стоумового, хитрожопого поведения. Хватит выпячивать при каждой возможности свое якобы нереально доброе сердце. Хватит все преподносить так, будто без Вас я пропаду. Хватит считать меня идиотом, в конце концов! Вы думаете, я не понимаю и не вижу, что в каждом вашем слове или брехня или двойной смысл? Вы рассказываете мне что-то, но при этом за вашими рассказами кроется еще до хрена чего. И с Марковым… Вы реально считаете, я не замечаю, что Вас с ним связывает еще что-то? Запомните уже, наконец, если я делаю вид, что верю, это вовсе не означает, будто так оно и есть. Из моей головы ни на секунду не уходит мысль, что Вас очень долго готовили, как обычно готовят настоящих агентов. Вы умеете исключительно хорошо врать. Вы думаете только о себе и своей цели. Еще раз повторяю, мы в данный говорим о невиновных людях. Которых собираемся грохнуть ради своих интересов.
— Невиновных?! — Александра Сергеевна сначала свела глаза к переносице и посмотрела на кончик моего пальца, который маячил перед ее носом. Честно говоря, в какой-то момент даже появилось ощущение, она борется с желанием отгрызть мне его по самое плечо. Потом снова перевела взгляд на меня. — С чего это Филатова и Ведерников стали у нас невиновными? Вы забылись, что ли? Так я напомню. Сами же говорили, возможно, они оба виноваты в смерти Маслова…
— Да хрен там! — я прямо физически ощущал, как меня переполняет злость. — Если уж на то пошло, это мы с вами виноваты в смерти Маслова. Ясно? Условно говоря.
— Нет… — Александра Сергеевна даже отпрянула назад и отрицательно покачала головой. — Что Вы несете? Я очень хорошо относилась ко Льву Ивановичу и никогда не причинила бы ему вред.
— Да! Представьте, себе. Именно мы виноваты. Потому что убили его той ночью, когда Вы, блин приперлись ко мне со своей болтанкой.
— Болталкой, — машинально исправила меня Комарова. — И как это связано, не пойму? При чем тут наша встреча и смерть инженера?
— Как? К верху каком! Если бы Вас не принесло в тот вечер, я бы поехал в долбаный дачный домик. Потому что Лев Иванович спрятался в нем вместе с чертежами по моему распоряжению. Я запланировал диверсию на заводе с той целью, чтоб приезд делегации отложили. Или чтоб этот город исключили из их маршрута. Именно я велел Маслову забрать эти чертовы чертежи и укрыться в домике Ведерникова. Потому что я знал, что Ведерниковым можно управлять из-за его семьи. И планировал поступить следующим образом. Лев Иванович исчезает, на заводе — кипиш. Я сообщаю о случившемся, о том, что в рядах сотрудников есть предатель. Возможно, сам инженер. Кастро не приезжает в город. Не посещает завод. Потом я рассчитывал…
Я замолчал на полуслове. Даже не замолчал, а реально заткнулся. Будто подавился своими же фразами. Просто в этот момент меня осенило. Нет, не осенило. Меня буквально прострелило. Ударило обухом по голове. Пронзило молнией. Как там еще обычно говорят в подобных случаях.
Я вдруг четко увидел, понял и осознал, что именно собирался сделать Беляев. И это не была догадка или подозрение. Это были мысли самого Максима Сергеевича. Его идиотская память крайне неожиданно вкинула мне пласт определённой информации. Именно сейчас. Посреди этого поля в момент, когда у нас с Комаровой случился открытый конфликт. Сука… Даже память Беляева против меня. Ну, вот как жить в таком стрессе?
Картинки, мелькающие в голове вызвали у меня лёгкий ступор. Я ведь, главное, с самого начала не мог понять, каким боком тут оказался Ведерников. Вообще, в принципе. Думал, почему именно к Игорю Леонидовичу подошел с просьбой о помощи Маслов? Они, прямо скажем, совсем не друзья. Да, инженер считал Ведерникова талантливым парнем и даже собирался его немного продвинуть. Ему Ведерников импонировал, но исключительно, как молодой специалист. Никаких личных контактов у них не было. А тут вдруг столь неожиданное доверие со стороны Маслова.
Кроме того, я с самого начала не мог понять, с какого перепугу Беляев изучал дела сотрудников отдела до того, как все началось. Причем, дела именно тех, кто вошел в спецгруппу. Он ковырялся в биографии каждого. И привлёк его именно Ведерников. По идее, Максим Сергеевич должен был вызвать Калинина на ковер. За то, что Владимир Александрович просрал столь важный факт, как родственники с уголовным прошлым, когда проверял сотрудников. Но не вызвал. А наоборот, был вполне доволен тем, что раскопал.
На самом деле все оказалось очень просто. Правда я узнал это только сейчас, благодаря сохранившимся воспоминаниям Беляева, которые, наконец, стали мне доступны.
Максим Сергеевич изначально собирался сделать козлом отпущения Игорёшу. Вот в чем суть. Он потому и ковырялся в прошлом тех, кто вошел в состав спецгруппы. Искал подходящую кандидатуру. Беляев рассчитывал, что его идея с чертежами сработает. На заводе поднимется шум. Москва изменит маршрут. Но потом ведь как-то эту ситуацию надо разрулить. Не мог Маслов просто так объявиться с историей о внезапном помешательстве. Сидел он, никого не трогал. Потом взял чертежи и сбежал. Или рассказать всем о желании устроить себе выходной посреди рабочей недели. А чертежи — это вообще не его, ему подкинули.
Да и заводу инженер был нужен в добром здравии. Впрочем, Беляеву тоже. Лев Иванович вполне полезный человек. Поэтому, Максим Сергеевич собирался свалить все на Ведерникова. Мол, Игорёк, как человек, имеющий финансовые проблемы, вступил в сговор с врагом. Все дело в родственниках-уголовниках, которых, кстати, Ведерников скрыл от особистов. Отец вымогал у сына крупные суммы и тот нуждался в подработке. Назовем это так. Продался Игорек ради бабла. Если коротко. Он силой, шантажом, угрозами вынудил Маслова взять чертежи, а потом спрятал его на своей даче. Тоже силой. Звучит, конечно, немного бредово, но это для меня. Остальные поверили бы. Льва Ивановича знали, как очень талантливого, но очень трусливого человека. Тихого, спокойного, панически боящегося любого насилия. Ведерников тоже, прямо скажем, далеко не командос, однако, на фоне Маслова, Игорек явно вполне соответствует роли злодея.