Христина немного растерялась, пригубила чай и осторожно сказала, что в убийстве обвиняют близкого ей человека, поэтому она будет благодарна за любую информацию.
Супруги переглянулись, жена взяла мужа за руку, и тот начал рассказывать.
Ремонт в доме необходимо было сделать очень давно, но хозяева всё тянули, пока трубы не пришли в полную негодность, так что жить в квартире стало невозможно. Кинулись искать ремонтников, но заказ оказывался либо слишком крупным, либо слишком мелким. Сфера интересов супругов лежала далеко от малярно-штукатурных и сантехнических забот, поэтому им была необходима бригада, делающая ремонт комплексно, под ключ. Наконец такие специалисты нашлись по рекомендации знакомых. Надёжная фирма, энергичные молодые ребята, стараются, честные и бла-бла-бла.
При первой встрече Пушкаренко произвёл на супругов очень приятное впечатление. Время поджимало, хотелось жить в своём доме, альтернативы не предвиделось, в результате с бывшим Христининым мужем был заключён договор и ему на руки выдан крупный аванс на работы и приобретение материалов.
Первую неделю работа по ремонту велась довольно бодро, квартиру привели в совершенно нежилое состояние, и хозяева уехали на дачу в приятном убеждении, что через месяц вернутся в сверкающие хоромы.
Но время шло, а триумфальное возвращение всё откладывалось. В квартире продолжалась разруха, жена боялась появляться дома, а муж, заглядывая туда, не обнаруживал никаких значимых перемен. Между тем деньги с выданного аванса списывались, предъявлялись чеки на купленные за астрономическую сумму стройматериалы, а самих стройматериалов обнаружить никак не удавалось.
Когда вместо одного месяца на даче было прожито три, а разруха так и не сдвинулась с мёртвой точки, муж попытался жёстко поговорить с Пушкаренко, но, получив в ответ запредельное хамство, подал в суд за нарушение сроков выполнения договора.
Суд решил в пользу супругов, обязав бывшего мужа Христины выплатить им довольно крупную сумму, но официально тот считался гол как сокол, и взять с него было нечего. На счетах фирмы тоже было пусто.
Устав жить на даче, супруги всё же нашли нормальную бригаду, которая закончила для них ремонт, но уже значительно скромнее, чем планировалось вначале.
Христина хотела заметить, что лично ей обстановка кажется очень красивой и дорогой, но вовремя прикусила язык, сообразив, что от бывшей жены обидчика такая похвала может прозвучать издевательством.
Она предположила, что решение суда вынудило Пушкаренко искать убежища у бывшей жены, но супруги только горько засмеялись в ответ.
«Вы замучаетесь со мной судиться», – сказал Пушкаренко. И оказался прав. Взыскать с него штраф за нарушение сроков договора не представлялось возможным, а возбудить уголовное дело в связи с незаконным присвоением денег тоже не получалось – на все заявления, которые писали супруги, приходил ответ, что состав преступления отсутствует.
Таким образом, супруги просто подарили Пушкаренко большую сумму денег, за это три месяца промучились на даче, а закон не мог им помочь ни вернуть своё, ни наказать человека, доставившего столько неудобств.
Правда, сказал муж, безнаказанность – это всего лишь отсрочка, за время которой набегут немаленькие проценты, а выплата всё равно состоится.
Если бы Пушкаренко осудили хоть условно или заставили вернуть присвоенные деньги, он бы понял, что подобный способ вести дела чреват осложнениями. А поскольку мошенничество прошло как по маслу, и закон ярко продемонстрировал своё бессилие, он взял эту схему на вооружение – и кинул как минимум ещё одного клиента, за что был жестоко бит.
Супруги знали об этом от своего инструктора по фитнесу, которая, собственно, и посоветовала им воспользоваться услугами Пушкаренко.
Тогда он встречался с дочерью инструктора, и вполне естественно, что та лоббировала интересы потенциального зятя.
В результате и с дочерью инструктора не сложилось (что неудивительно, хмыкнула про себя Христина), и у самой инструкторши обострились отношения с теми знакомыми, которым она советовала Пушкаренко в качестве ремонтника.
Взяв координаты инструктора, Христина ушла, тепло простившись с супругами. Прощаясь, она на всякий случай сделала селфи, где все трое, улыбаясь, смотрели в объектив. Для следствия это вряд ли окажется полезным, муж с женой встретили её слишком радушно, чтобы подозревать в них преступников, девушке просто приятно было сфотографироваться с хорошими людьми.
«Как человек ухитрялся портить всё хорошее, что встречал на своем пути… – думала она, возвращаясь в гостиницу. – Везде, где видел добро, ему надо было его уничтожить. Когда я выходила за него замуж, я же любила его – поэтому надо было меня бить и насиловать. Несчастная девчонка, дочка инструктора-то этого, тоже, наверное, души в нём не чаяла, и мамаша её хорошо к нему относилась. Естественно, надо было её оскорбить, а мать в благодарность за протекцию рассорить со всеми друзьями. Эти милые супруги доверились ему, человеку без опыта и с единственной рекомендацией, и что получили? Бывший мой благоверный, похоже, только и делал, что наживал врагов. И смерть его ранняя, неожиданная, какая угодно, но только не удивительная!» – подумав так, Христина усмехнулась.
Закон, бездействуя, оказал ему очень плохую услугу. Это ведь очень жгучее чувство – бессилие при полной уверенности в собственной правоте. Когда ты знаешь, что по всем божьим и человеческим законам правда на твоей стороне, а сделать ничего не можешь. Мало у кого хватает душевного спокойствия принять подобную ситуацию, и, сообразив, что собственные нервы дороже всего, отпустить негодяя восвояси, как поступили её недавние собеседники. Кто-то будет до скончания веков строчить во все инстанции, требуя наказания виновного, а кто-то возьмётся за постыдный самосуд.
Но как бывшего смогли найти у неё в Питере? Понятно, что добросовестный хозяин, нанимая работника, постарается узнать о нём побольше, но сведения о бывшей жене вряд ли будут приоритетными, тем более, кроме тётки, никто не знал, где она живёт.
А зная обстоятельства их развода, любой бы предположил, что Христина – последний человек, к которому поедет Пушкаренко.
За напряжёнными размышлениями Христина не заметила, как добралась до гостиницы. Оказавшись в номере, она, не раздеваясь, легла животом на кровать и первым делом отправила эсэмэс Елизавете с просьбой дать ей адрес электронной почты.
Будучи в гостях, она спросила у супругов разрешения фиксировать беседу на диктофон и сейчас хотела поскорее скинуть запись следовательнице, полагая, что та найдёт в ней много информации к размышлению.
По крайней мере, Елизавета Алексеевна убедится, что не только у одного Макса был повод ненавидеть Пушкаренко и желать ему смерти.
Лиза проснулась с сильным сердцебиением и тревогой в душе, как всегда бывает, когда спишь на закате.
Она быстро прошла в ванную и умылась холодной водой, потом сделала несколько больших глотков прямо из-под крана.
Ей снова приснился сон, будто ей звонят из Гришиной части и спрашивают, почему она не приезжает, а когда она говорит, что Гриша умер, в трубке смеются. «Он вас тут ждёт», – говорят ей весело.
В этом сне, повторявшемся много лет то чаще, то реже, она никогда не видела Гришу, и ни разу ей не сказали, что он жив… В нём не было даже надежды. Впервые увидев этот тягостный сон, Лиза решила, он значит, что и ей скоро пора умирать, но время шло, ничего не происходило, и Лиза поняла, наверное, сон посылается ей в наказание, как платок Фриды.
Пока она спала, пришло эсэмэс от Христины, и Лиза, чувствуя жгучее любопытство, быстро ответила.
Прослушав запись, она подскочила и от волнения заходила по комнате. Какая молодец эта Тиханская! Вот тебе и жертва, вот тебе и безответная овца, какой пласт информации подняла! Конечно, тут мало фактов и имён, но становится понятным, куда наступать. Куда – понятно, но как? Другое государство, свои законы, и замотивировать тамошних сотрудников расследовать преступление, случившееся за тридевять земель, от раскрытия которого им ни жарко ни холодно, вряд ли удастся. Командировку в Киев тоже никто не даст ни ей, ни Васе. Допустим, кто-нибудь поедет туда частным образом, но как интерпретировать полученные данные, чтобы они имели доказательную ценность?
Полученная информация слишком взволновала Лизу, чтобы лечь спать, ни с кем эту информацию не обсудив, и Лиза подумала, не сообщить ли новости Васе, но тут неожиданно позвонил Руслан Волчеткин с просьбой о встрече, потом передал трубку брату, и Лиза стала собираться.
Больше всего она переживала, что бедняга Тиханская занимается частным сыском на свой страх и риск, совсем одна, без помощи и поддержки.
Одевшись, Лиза быстро написала ей письмо, чтобы затаилась и сидела тихо, как мышка, потому что самостоятельное расследование может оказаться очень опасным делом.
Мама вышла в коридор, и, увидев, что дочь уходит, состроила недовольную гримаску.
– Мам, я по делу.
– Для этого есть рабочее время, – назидательно сказала мама, – а нам с отцом надо отдыхать, мы заслужили покой и не должны полночи дожидаться, пока ты свои дела переделаешь.
– Да я на часик всего, со свидетелем встречусь.
Поджав губы, мама удалилась к себе. Что ж, цель достигнута, дочь чувствует себя виноватой.
Выйдя на улицу, Лиза вздохнула, чувствуя, как в сердце поднимает голову старая обида на родителей.
Почему так? Она советовала Христине оставить прошлое в прошлом, «простить и отпустить», а сама никак не может простить собственных папу и маму.
Эту цепь не разорвать, вдруг поняла она. Какая бы обида на предков ни терзала твою душу, ты всё равно будешь их любить, и «прощать и отпускать» придётся каждый день.
Наверное, родись у неё дети, она поняла бы это гораздо раньше. Но не сложилось, что уж делать, и повзрослеть удалось только сейчас.
Родители помнят те времена, когда ты была полностью в их власти, и тебя можно было принудить к чему угодно, вот по привычке и пытаются заставить тебя себя любить, не зная для этого других рычагов, кроме чувства вины.