Вслед за этим Пушкаренко рассорился с Марусей и выгнал её, дав на дорогу охапку самых нелепых претензий, которые, впрочем, по сути мало отличались от материнских упрёков.
Зарёванная, почти безумная от горя, Маруся вернулась домой, и, увидев у своих ног подверженную дочь, Светлана не удержалась от искушения пнуть, ответить болью на боль, причинённую ей самой. «Ты сама виновата, надо было слушать, что тебе мать говорит!» – тут же заявила она.
Наверное, если бы Марусе было куда бежать, она бы убежала, но увы, кроме маленькой комнатки в родительской квартире, у девушки не было иного пристанища.
Если бы её воспитывали иначе – не парализовали волю, не довели самооценку до нуля, она нашла бы работу, перевелась в институт в другой город, словом, изыскала бы возможность жить самостоятельно, но Маруся выросла забитой и робкой девушкой.
Она решила уйти из жизни, наглоталась лекарств, но, к счастью, имеющихся дома таблеток снотворного оказалось недостаточно, чтобы вызвать смерть, и Маруся отделалась сутками в реанимации.
После выписки у неё развилась тяжелейшая депрессия. Маруся ходила в институт, часто пропуская необязательные лекции, и к двум часам уже возвращалась домой, полностью обессиленная. Раньше она больше всего на свете любила читать книжки, а теперь целыми днями бесцельно лежала на кровати.
До встречи с Пушкаренко Маруся любила покушать, перемежая плюшки с жёсткими диетами, а теперь ничего не ела, если ей не напоминали и не уговаривали.
Отец ухаживал за ней, как за маленькой, часами сидел рядом, иногда рассказывал что-нибудь, иногда читал вслух или просто молчал, держа дочь за руку. Кормил, покупал всё, что она любила из продуктов, и Маруся ела, кажется, только для того, чтобы не обижать его.
А Света не могла себя заставить прыгать вокруг неудачной дочки. Она почти завидовала мужу, который мог так искренне любить человека, не оправдавшего надежд и доставившего столько неприятностей родителям.
При выписке из больницы дочери рекомендовали курс психотерапии. Светлана сначала отнеслась к этой идее скептически, считая, что психотерапия – это конфетка для слабаков, не способных взглянуть жизни в лицо, и надо сделать над собой усилие, проявить волю и идти дальше, как это делает она, а не ныть и жаловаться незнакомому человеку за свои собственные деньги.
Но время шло, дочери не становилось лучше, и муж настоял, чтобы отвести её к психотерапевту.
Маруся сходила раз, сходила другой, и, о чудо, взяла в руки книгу. Потом поужинала вместе с родителями. Ещё через неделю отправилась на прогулку с подружкой, и вдруг Светлана услышала её смех…
А потом дочь пришла к ней и призналась, что психотерапевт считает: благодаря материнскому воспитанию Маруся выросла тяжёлым травматиком, и произошедшие с ней события не что иное, как следствие ложных установок, внушённых Светланой.
«Я тебе не внушала без штампа в паспорте ложиться с кем попало!» – огрызнулась Краснокутская, но дочь, вместо того чтобы заплакать и убежать к себе, неожиданно спокойно возразила ей. Она не сердится, не обижается и давно всё простила, потому что сама причинила матери много горя, но есть такие вещи, которые, как считает психотерапевт, нужно проговорить. В частности, фразу о том, что Светлана обменяет её в детском доме на более послушную девочку.
«Нашла время трясти грязными ползунками!» – фыркнула мать.
Она не хотела знать, что украла у дочери радость жизни, воруя то огромными кусками, то ухватывая по мелочи, что собственными руками сделала из неё послушную марионетку, готовую унижаться перед мужчиной в надежде заслужить его любовь, причём перед любым мужчиной, потому что низкая самооценка исключала возможность выбора.
Нет, Светлана Сергеевна Краснокутская не желала признавать такой горькой правды. Она всегда была хорошей матерью, и точка! Да, может быть, не потакала любым капризам, но это только для пользы девочки.
Психотерапевт передавал через Марусю, что, возможно, беседа с ними обеими вызовет прорыв в лечении, но Светлана только фыркала в ответ: «Достаточно, что я горбом своим зарабатываю на твои дурацкие сеансы!»
Она бы давно прекратила эти глупости, но Марусе определённо становилось лучше, и через два месяца она почти вернулась к нормальному ритму жизни, такому, как был до встречи с негодяем Пушкаренко.
На работе дамы, получив от Пушкаренко колоссальные убытки и разгромленные квартиры, обижались на Свету, даже хотели жаловаться директору фитнес-центра, и одно время Светлана боялась, что потеряет работу из-за этой сволочи.
Но когда она рассказала о попытке самоубийства дочери, отношение клиенток быстро переменилось. Теперь она стала такой же пострадавшей стороной.
«Как же вы должны его ненавидеть», – воскликнула одна из дам, и Светлана поняла, что ненависть может быть не только неприятным переживанием, но и спасением.
Если признать, что во всём виноват Пушкаренко, можно не думать о собственной роли. Не нужно будет по ночам прокручивать слова психотерапевта и претензии дочери, раз за разом опровергая их, но которые всё равно всплывают вместе с бессонницей и больно хватают за сердце.
Она прекрасно воспитала дочку, но появился этот негодяй и обольстил её, так что девочка забыла обо всём. Да. Маруся тоже не виновата, что так легко поддалась. Просто попалась в сети невероятно подлого человека, как стукнулась лбом о фонарный столб.
Со временем ненависть усиливалась, в её орбиту попала бывшая пушкаренковская жена, которая, как быстро выяснила Светлана, сутками напролёт зависала в соцсетях. Светлана яростно листала её фотографии и ненавидела за то, что она красивее дочери, что Пушкаренко потратил на неё всю свою любовь, не оставив ничего Марусе.
Но главное, чего она не могла простить Христине, – того, что та ушла от мужа. Пусть бы жила с ним дальше, и Маруся смогла бы встретить хорошего человека…
Непонятно, кого из этих двоих она ненавидела больше – то ли мужчину, то ли женщину – за то, что забрала у Пушкаренко юность и любовь, оставив Марусе жалкие объедки. Но вскоре стало понятно, что одной ненависти мало.
Всю жизнь Света терпеливо и безропотно сносила удары судьбы. Она ничего не могла сделать, когда проигрывала на соревнованиях, когда погорела любимая работа и когда бабцы из фитнес-клуба обращались с ней не так, как она того заслуживала.
Всегда приходилось терпеть и улыбаться, но неужели так надо делать и теперь, когда какой-то подонок надругался над её дочерью?
Он довёл ребёнка до попытки самоубийства и до депрессии, а она молча это проглотит?
Какое-то время Светлана надеялась, что месть состоится силами обманутых клиенток – несостоявшийся зять или сядет в тюрьму, или за дело примется муж одной дамы, довольно крупный бандит.
Без какой-либо ясной цели она решила познакомиться с Христиной, и, увидев, что та ведёт в Интернете группу фанатов известной писательницы, создала себе фальшивую страничку и под именем «Людмила Ивановна» стала проявлять активность в группе. Чтобы быть «в материале», прочла несколько книг писательницы, которые произвели неожиданно сильное впечатление. Под влиянием этих книг Светлана даже хотела оставить затею возмездия, забыть о Пушкаренко, как о страшном сне, может быть, сходить на психотерапию вместе с Марусей, и, как знать…
Торчать в сети под вымышленным именем оказалось очень интересно. Света писала посты и комментарии к ним, чувствуя себя агентом под прикрытием, и когда Христина доверчиво добавилась к ней в друзья, посчитала миссию выполненной.
Тем временем гражданские иски сходили с Пушкаренко, как с гуся вода, уголовные дела не возбуждались, и бандит тоже не проявлял особого энтузиазма.
Как все подлецы, Пушкаренко обладал развитым чутьём, и после первой встречи с бандитами, в ходе которой его вежливо попросили вернуть деньги и привести квартиру в нормальное состояние, правда, теперь уже за свой счёт, он не стал дожидаться второго визита и сбежал.
Бандит прикинул расходы и остыл. Отрывать людей от дел ради поисков этого жулика, с которого ничего не возьмёшь, кроме жизни… Ну покалечат его, ну убьют, а смысл какой? Пушкаренко настолько ничтожная фигура, что к нему даже «понятия» применить нельзя. Попадётся под руку – накажу, а силы на розыск тратить не стану, решил бандит.
«Неужели и я спущу?» – подумала Света, и тут как раз Христина написала о том, что бывший муж объявился у неё.
В личной переписке девушка сообщила такие подробности о своей семейной жизни, что у Светы заболело сердце. Она прибежала к дочери, спросила, не избивал ли её любовник, и, получив отрицательный ответ, разрыдалась от облегчения.
Они с Марусей обнялись и вместе поплакали – первый раз за много-много лет.
Потом сходили погулять, Светлана купила Марусе новые наушники и отвела в кофейню.
А вечером дочь, уходя спать, крепко обняла мать, расцеловала и пожелала спокойной ночи, чего не делала с раннего детства.
«Всё теперь станет хорошо!» – думала Светлана Сергеевна, засыпая, но, придя на работу следующим утром, каждую свободную минуту использовала для прозвона пушкаренковских родственников.
«Мы не сможем жить нормально, пока жива эта гнида, – поняла Краснокутская. – Как он издевался над Христиной и всё равно вернулся к ней, чего ждать нам? В любую секунду сволочь возникнет на пороге, поманит Марусю за собой, и она пойдёт… Точно пойдёт, её же он не избивал до полусмерти…»
Светлана напрягала память, пытаясь вспомнить, не бывало ли на дочери подозрительных синяков? Но они так редко виделись, пока та жила у Пушкаренко… От мысли, что Маруся могла щадить чувства матери и просто умолчать о том, что любовник её бьёт, Свете становилось дурно.
Потом она сообразила, что, не найдя пристанища у Христины, Пушкаренко обратится за помощью к Марусе, а то и ко всей семье Краснокутских. Дочь снова пойдёт за ним, как крыса за дудочкой, устроит ему какое-нибудь убежище, а когда бандит выяснит, что они помогали скрываться его врагу, мало не покажется никому. Покамест она такая же жертва пушкаренковской подлости, как и её клиентки, только пострадавшая много сильнее, чем они. Те потеряли лишь деньги, время и перенесли кое-какие бытовые неудобства, а Светлана Краснокутская чуть не лишилась дочери. Сейчас они все по одну сторону баррикад, но стоит Марусе снова увидеть бывшего любовника – всё, пиши пропало! Если не прибьют, то работу она точно потеряет. Светлана Сергеевна ненавидела своих клиенток, это да, но за место держалась.