— Ну хорошо. Ты прав, — смягчилась старушка, — Мне лучше остаться здесь. Попробую списаться кое с кем. Подниму старые связи.
На этом старая принцесса посчитала совещание состоявшимся и отправила нас спать. Травка, Ниндзя и Гусь пошли занимать диваны, а меня Рута придержала у двери своей спальни.
— Кротовский, — она провела ладонью по моей груди, — Ты вообще никогда не снимаешь доспех? Ты из тех, кто по жизни в скорлупе?
— Ну почему… на ночь снимаю… когда дома ночую… но сегодня лучше остаться в доспехе…
— Как хочешь… — Рута многозначительно посмотрела на меня и скрылась за дверью.
Заводить интрижку с непосредственной начальницей считаю неполезным. В полночь перенесся в обычный мир, разделся, перекинув доспех в инвентарь, и уснул. На утро за завтраком Анюта положила передо мной несколько газетных листков.
— Не люблю читать во время еды, — хмурюсь на Анюту, — Что это?
— Агитационная газетенка от конкурирующей партии, — поясняет Анюта.
— Тем более не хочу это читать… только аппетит портить.
— Сережка, не ворчи. Я сама прочитаю вслух. Тебе все равно надо знать.
— Ох. Ладно. Читай… а лучше просто перескажи своими словами… самую суть.
— Если самую суть, то на нас вешают очередное убийство.
— Вот те раз. Кого еще убили?
— Опять какого-то бродягу.
— И опять свернута шея?
— На этот раз его нашли повешенным… на груди у него была табличка.
— Та-ак… что за табличка?
— На ней было написано «разносчик туберкулеза».
— О как. Он реально болел туберкулезом?
— Откуда я знаю? Главное, опять нас обвиняют. Мол партия РОС вот так борется за чистоту… мол если мы придем к власти, то будем изгонять из города всех больных. А кто не захочет уходить, с теми будем расправляться как с бродягой… Сережка, это же просто какая-то чудовищная ложь…
— К сожалению пропаганда именно так и работает. Чем чудовищней ложь, тем вернее в нее поверят…
— Сережка, надо найти этого убийцу. Иначе выборы нам не выиграть.
— Я понимаю это, Анюта. Но этот гад умеет принимать чужой облик. У нас пока никаких зацепок.
— Плохо. Мы по уши влезли в дела Кустового. Взяли на себя большую часть бюджетных расходов. Мила отгружает грузовики и трактора в счет урожаев будущего года. Если нас отсюда выпрут, забирать свои деньги будет непросто.
— Ну… выпереть нас не так легко. Снять с должности владетели меня не смогли. Но ты права, если выборы не выиграем, ни о каком развитии торговли здесь и речи не будет. А жаль. Кустовая республика — хороший рынок сбыта. Не хочется его терять… что там еще за шум за окном? Кто опять митингует?
— Сейчас посмотрю.
Анюта вышла из-за стола, подошла к окну и раскрыла створку. Комнату заполнил многоголосый шум толпы.
— Европейский выбор? — спрашиваю.
— Они самые… глотки дерут… — подтверждает Анюта, —…Сережка, гляди-ка, а какого лешего наш доктор вместе с ними трется?
— Не обозналась? — подскакиваю со стула и тоже подхожу к окну.
— Вон он. На помост залез. Как так?
— Давай послушаем…
Оратор захлопал в ладоши, приветствуя доктора. Толпа тоже зааплодировала. Дока явно узнали.
— Мы все с большим уважением относимся к работе нашего доктора, — оратор надсаживает горло, — Он всегда ратует за самых обездоленных. Партия РОС мистера Кротовского воспользовалась его простодушием. Заставила работать на себя… И… какой итог? Разве нашему доктору по пути с этими людьми?
— Нет… не по пути… — закричали в толпе.
— Разве доктор этого хотел? — с обвинением в голосе прокричал оратор, — Разве он хотел, чтобы больных людей изгоняли из города?
— Док не такой! — вторит толпа.
— Давайте, предоставим слово самому доктору, — агитатор сделал широкий жест, как бы приглашая дока выйти вперед, и яростно зааплодировал. Толпа шумно поддержала.
— Действительно, — начал доктор, — Поначалу я очень загорелся идеями партии РОС. Да что говорить, идеи правильные…
— Вот паскудыш, — выругалась Анюта, и я с ней полностью согласен.
—…но методы, такие методы неприемлемы, — крикнул доктор разочарованно, — Так с людьми поступать нельзя. Я принял решение…
Доктору пришлось прерваться, чтобы переждать крики поддержавшей его взревевшей толпы.
— Я принял решение отделиться от партии РОС. Я понял теперь. Когда во главе партии стоит человек, далекий от простого народа, то и методы у него антинародные. К сожалению, у меня нет достаточного опыта, чтобы организовать собственную партию. Поэтому, по приглашению активистов партии европейского единства, я реил создать при ней фракцию движения за чистоту. Надеюсь, вы меня поддержите.
Дальше доктор опять завел шарманку про проведенные им исследования паталогий, вирусов и прочей дряни. И что меня каждый раз поражает, толпа его слушает. Мол, оно совершенно непонятно, зато очень умно…
— Чертов идеалист, — прошипела незаметно подошедшая Ева, — Он ведь даже не отдает себе отчета, что толпа ни черта не понимает.
— Да, но ему доверяют.
— Доверяют. Нахватался умных терминов и решил, что самый умный. А англичане ему в уши надули. Обманули как ребенка.
— Поговори с ним, — потребовала Анюта у Евы, — Объясни ему обстановку.
— Думаешь, я не пыталась? Он мне теперь не доверяет. Фанатик… придушить его что-ли?
— Ни в коем случае, — пресекаю, — Во-первых, док такая же жертва пропаганды, как и все остальные. А во-вторых, если его убьешь, народ окончательно уверует, что это мы убираем всех неугодных.
— Ох, Кротовский. Я это понимаю. Бессмысленно трогать доктора, надо искать убийцу.
— Как его искать? Появились зацепки?
— Нет никаких зацепок. Вернее есть.
— Какая?
— Огромная такая зацепка… целое зацепище… по имени Чарли Спайдер… вот только подобраться к нему не выходит.
— Попробовать за ним проследить, — предлагает Анюта.
— За ним трудно следить. Он чертов профессиональный шпион. Он большой мастер уходить от слежки…
В дверь постучали, и заглянул охранник:
— Сергей Николаич, к вам курьер… говорит, срочно…
— Ну пусть заходит, раз срочно.
В комнату зашел тот самый, что передавал предыдущее послание от владетелей. И вот сразу стало понятно, что ничего хорошего этот курьер не принес.
— Что у вас? — спрашиваю неприязненно, — Опять решили устроить собрание владетелей?
— Собрание владетелей уже состоялось, — сдержанно сообщил курьер.
— О как. Без меня. И что там на этот раз придумали?
— Собрание владетелей определило дату выборов в городской парламент.
— Да с чего бы? Это я определяю дату на правах правителя.
— В соответствии с городским уставом собрание так же имеет такое право… простым большинством голосов. Три четверти голосов для этого не нужны. И сразу сообщаю, это право приоритетное, — он добавил с плохо скрытым злорадством, — Отменить решение вы не можете.
— И когда состоятся выборы?
— Завтра в полдень.
— Да вы очумели? А народ оповестить?
— Уже начали. Народ у нас в городе дисциплинированный. Завтра воскресение. Так что… все придут… а теперь разрешите откланяться.
— А вот это полное фиаско, — сообщаю, когда за курьером закрылась дверь, — Завтра мы выборы проиграем с треском. Англичане нас обставили по всем статьям… Анюта, ты остаешься за старшего…
— Сережка, ты куда?
— Схожу к следователю. В конце концов он обязан искать убийцу. Потребую, чтоб оторвал жопу от стула и делал хоть что-то.
— Так себе затея.
— Других идей у меня нет.
— Кротовский, я, пожалуй, с тобой съезжу, — решила Ева, — Не хватало, чтобы ты наделал глупостей. Нам еще осталось только испортить отношения с полицией… для полного набора неприятностей.
Мы подъехали к зданию полицейского департамента на ее грузовичке. Следователь оказался на месте и принял нас без проволочек.
— Уже слышали про очередное убийство, граф? — спросил следователь, едва мы с Евой переступили порог кабинета.
— Разумеется. И я хочу знать, как продвигается ваше… — делаю акцент, —…ВАШЕ расследование. Количество убийств множится ежедневно. А вы продолжаете упорно подозревать сидящего за решеткой Матвея Филиппыча.
— Ну зачем вы так, граф, — оскорбился следователь, — Мы работаем.
— И? Хоть какие-то результаты вашей работы? Они есть вообще?
— Во-первых, я проверял вашу версию с ритуалом преображения. Вы считаете, что некий маг использует внутренности животных для ритуала, чтобы принимать чужой облик.
— Я помню свою версию… и к чему пришла проверка?
— К тому, что ваша версия несостоятельна, уж извините, граф… я подал запросы в различные архивы. Так вот, маги метаморфы действительно встречаются. Их немного, и подобных уникумов полиция всегда ставит на учет. Сами понимаете… они могут стать идеальными преступниками.
— Понимаю.
— В первую очередь я убедился, что ни один состоящий на учете метаморф в наших краях не объявлялся.
— А не… состоящие на учете? Хотелось бы и про них что-то услышать.
— Сейчас услышите и про них, — многообещающе сказал следователь, — Все эксперты в один голос говорят, что никакие ритуалы для преображения метаморфам не требуются. И уж тем более им не нужны собачьи кишки. В крайнем случае метаморфу может понадобиться волос, слюна или еще какая-то плоть или внутренняя жидкость того индивидуума, в которого он собрался преобразиться. Но не собака, граф… уж точно не собака…
— Ну допустим. А у вас есть какие-то версии? — напираю на следователя, — Весь город полнится слухами, что Ева избила до полусмерти человека. Вы тоже считаете, что она утратила над собой контроль? Что не вынесла вида неопрятного человека?
— Разумеется, я так не считаю. Вы уж меня за дурака не держите, — следователь кажется обиделся, — И последнее убийство ну очень странное…
— Которое с повешением?
— Да. Которое с повешением. На самом деле жертва была убита прежним способом. Перелом шейных позвонков. А повесили тело уже после смерти… и табличку эту подвесили… это было не просто убийство, это было публичное послание.