Вспомнили об этом сказании аджарцы только в настигшей их грозе, и поражение свое они объясняют тем, что в мирной жизни забыли об отшельнике, и он в справедливом гневе своем изгнал их.
В. Полещук ВОЙНА (Белорусская легенда)
Закат догорал. Его багровые лучи кровавыми пятнами отражались в жемчужном уборе молодых березок, росших по краям дороги.
Афанас, напевая вполголоса, весело возвращался в свой хутор с мельницы.
Его гнедая кобыла, нагруженная мешками с мукою, медленно тащилась домой, прислушиваясь к хорошо знакомому голосу своего господина и мечтая об обычной мерке овса. Подобная роскошь всегда полагалась ей в таких случаях.
Хлеб был умолот. Это радовало бедного мужика и он, замечтавшись о хорошем урожае, затянул унылую протяжную песенку. И радость, и горе белорус всегда встречает подобными песнями. Этот грустный напев тяготеет над ним. Внезапно лошадь остановилась.
— Но… Но! Чего стала?! — с досадой окрикнул ее Афанас и хлестнул кнутом.
Лошадь неохотно тронулась. Пройдя несколько шагов, она снова остановилась.
— Но, подлая, сухоребрая!.. Но!.. — рассердился мужик и принялся хлестать кобылу.
Сзади послышался тихий и ехидный смешок, который, как острый бурав, вонзился в слух мужика.
Афанас обернулся и вздрогнул от неожиданности.
На мешках с мукой сидела старая-престарая, безобразная, костлявая старуха и зло хихикала.
— Тебе чего, карга, надоть?! — угрюмо спросил ее Афанас, а в душе подумал про себя: «Ведьма! Как есть ведьма!» — и мурашки поползли по телу.
— Слезай с воза скорей, а не то!.. — поборов робость, крикнул мужик и замахнулся кнутом.
— Старенькая я… дюже старенькая… грех тебе, молодому и здоровому, обижать меня… Совсем заслабла… — жалобно и пискливо произнесла старуха.
Сердце мужика смягчилось, гнев растаял и он, махнув рукой, хлестнул лошадь и зашагал дальше.
— Хи… и… хии! — снова ехидно занялась старуха.
Холодная жуть опять охватила сердце Афанаса.
«Ишь, ведьма, заливается!..» — робко подумал он и боязливо оглянулся.
Но на мешках сидело жалкое, беспомощное, трясущееся существо, и мужику стало стыдно за свой страх.
«Попритчилось…» — подумал он и бодро зашагал дальше.
Едва он прошел несколько шагов, как за его спиной раздался тот же жуткий смешок, и непонятный, приподнимающий волосы на голове страх овладел всем существом его.
— Ва… а… ва… ча… го… о ты сме… е… ешь… ся? — дрожа всем телом, спросил Афанас.
Старуха молчала, но продолжала по-прежнему хихикать.
Страх в душе мужика все нарастал и нарастал, он, как зловещее облако смерча, грозящее разразиться страшной бурей, скапливался в тайниках сердца, чтобы с молниеносной быстротой сразить Афанаса.
— Кто ты? — нечеловеческим голосом крикнул мужик.
— Хи… и… хи!.. страшно тебе, молодец, старушки… хи… и… хи… страшно!.. — шептала она, заглядывая в глаза мужика своими мутными, стеклянными глазами.
Афанас дрожал всем телом, волосы шевелились у него под шапкой, и он осенял себя крестным знамением.
Лицо старухи передернулось судорогой и стало еще страшнее.
Мужик в ужасе отвернулся и, нахлестывая лошадь, коснеющим языком шептал молитву, а старуха продолжала ехидно и зловеще смеяться.
Лошадь стала. Ни побои, ни сердитые окрики мужика не могли сдвинуть ее с места.
Афанас обернулся и с ужасом посмотрел на старуху. Она перевоплотилась и стала еще безобразнее, чем прежде. Вместо глаз зияли две темных дыры. Ее скелетообразные руки были изъедены червями, а платье обрызгано запекшейся кровью. Убийственный, зловонный запах разлагавшихся трупов исходил от нее.
И вдруг старуха легко спрыгнула с телеги и промолвила:
— Прощай, мужик… Спасибо, что подвез… уморил ты из-из-за меня свою лошадку, но зато теперь я могу идти дальше. Отдохнула маленько.
У Афанаса как-то сразу пропал весь страх.
— Куда же ты идешь, бабуся? — спокойно спросил он, сам изумляясь своей смелости.
— Путь мой далек и горек, мужичок, — проговорила старуха. — Там, где пройду я, земля окрасится кровью и обольется слезами людскими. Прогневали они Бога, и послал он меня, чтобы покарать людей. Посмотри на мои руки. Они покрыты ранами, а черви источили все тело мое. Неохота мне бродить по свету и насылать на людей мор, несчастье и смерть, но они забыли Бога…
— Кто же ты, старушка? — изумился Афанас.
— По-Божьему я зовусь «Карой небесной», а по-человечески «Войной». По повелению Божьему, исколесила я всю землю. Восстанут скоро друг против друга многие народы. Кровью и слезами напоят они землю…
Мужик глубоко вздохнул и, устремив увлажненный взор в высь, стал жарко молиться.
Когда же он опустил на землю просветленный молитвою взор, желая спросить старуху, скоро ли гнев Божий постигнет мир, ее уже не было.
Старуха словно растаяла в воздухе.
Багровое зарево, пылающее над землею, кровавые облака, медленно плывшие по небу, и грустью объятая природа, как барометр чувствовавшая и воспринимавшая в себя малейшую ласку и гнев Творца вселенной, говорили о том, чего не договорила старуха…
СОВРЕМЕННАЯ КАЗАЧЬЯ ЛЕГЕНДА
В с. Тиховском, Мигулинской станицы, области Войска Донского, и соседних с ним, среди жителей за год до войны появилась следующая легенда об урожае:
«Один казак хутора Скильнова поехал в соседний хутор Мешков.
Проехав некоторое расстояние от дома, он увидел среди дороги какую-то женщину во всем белом.
Подъехав на довольно близкое расстояние, казак хотел свернуть в сторону, но лошадь не пошла.
Белая женщина встала, попросила казака слезть с телеги и подойти к ней.
Казак исполнил ее желание.
Затем она велела ему смотреть через ее правое плечо.
— Ну, что ты видел? — спросила женщина.
Он рассказал, что видел обширные поля с обильным зрелым хлебом всех сортов.
Тогда она велела смотреть ему через левое плечо, и он увидел много гробов и человеческих трупов.
После этого женщина объяснила ему все виденное так:
— Как ты видел через правое плечо, так оно и будет. В этом году урожай будет неслыханный, но убирать его будет некому, потому что настанет страшная война, как видел через мое левое плечо.
Потом видение исчезло».
НАРОДНАЯ ЛЕГЕНДА О СУВОРОВЕ
Во дремучем лесу, среди болот, лежит огромная каменная глыба с пещерой внутри; ход в нее из-под болота.
Дурная слава про это место: там блуждают синие огоньки, носятся бледные тени, слышатся тоскливые, жалобные стоны, филин не пролетает над седым мшистым камнем, волк на нем не воет, крестьянин, невзначай сюда попавший, обходит дикое место, кладя на себя крестное знамение.
Всегда здесь тихо и мертво; только ворон каркает по временам над каменной глыбой, да вьется хищный орел, успокаивая клекотом своим старца, почивающего неземным сном в пещере, внутри камня.
Через малое отверстие брезжит оттуда слабый свет неугасаемой лампады, да доносится глухое замогильное поминовение князю, рабу Божию Александру.
В глубине скалы спит сам дедушка, склонив седую голову на уступ камня; давно он спит и долго спать будет.
Только тогда, когда покроется русская земля кровью боевому коню по щиколотку, проснется великий русский воин, выйдет из своей усыпальницы и избавит отечество от лютой невзгоды.
Видение Вильгельма
БЕЛАЯ ДАМА Рассказ прусского офицера
Вот что рассказывает один из пленных немецких гвардейцев, которому приходилось нести караул во дворце Вильгельма в Берлине:
— Мы все, кому выпадал жребий стоять во дворце, старались всякими путями отделаться от этого почетного назначения.
Еще с мая месяца ровно в 12 часов стала появляться Белая Дама.
Первым ее увидел поручик Куртлов, который лично сообщил об этом императору.
Говорят, Вильгельм ужасно рассердился и запретил рассказывать об этом, но между гвардией все распространилось очень быстро.
— А что это за Белая Дама, какова ее история?
— Говорят, что очень много лет тому назад, когда Гогенцоллерны были еще маленькими князьками, один из них устроил в замке пир.
Среди присутствующих был какой-то знаменитый польский магнат со своей красавицей-женой, которую он взял из Московии.
Когда пир подходил к концу и головы всех были достаточно отуманены, хозяин приказал своим слугам запереть магната в башню, а жену его увел в спальню и взял ее силой.
Молодая панна не пережила этого и закололась.
Говорят, что в первый же вечер после ее смерти, тень ее явилась к насильнику, и наутро его нашли мертвым.
На другой день в старинной библиотеке обнаружили рукопись, которой, по уверению хранителя, никогда там не было.
В этой рукописи старинными письменами было написано, что род Гогенцоллернов будет славен короткое время, а потом погибнет, и гибель ему придет со стороны Московии.
И перед тем, как умереть кому-нибудь из этого рода, Белая Дама пройдет по комнатам дворца.
— Легенда эта, — добавил гвардеец, — известна каждому солдату нашей армии и все относятся к ней с суеверным страхом.
Я не хочу быть суеверным, но вот что я видел однажды.
Это было, как сейчас помню, 15-го июня 1914.
Тогда еще у нас никто не говорил громко о войне.
В наши казармы, часа в 4 вечера пришел ротмистр фон Клуг (сын командующего армией, оперирующей во Франции) и заявил, что унтер-офицеры 5-го эскадрона несут сегодня ночной караул в покоях великого курфюрста.
Не знаю почему, но у меня было в этот вечер как-то особенно тяжело на душе и не хотелось идти, но приказание было отдано.
В 8 часов вечера нас разместили и мое место было у колоннады, идущей из тронного зала курфюрста в покои нынешнего императора.
В 9 часов прошел полковник охраны, проверил посты и ушел.
Стояли мы друг от друга на довольно близком расстоянии, но оттого, что в покоях курфюрста освещение слабое и до сих пор состоит только из свечей, в зале царил жуткий полумрак.