Я посмотрел в ту сторону, откуда мы прибыли.
— Тебя ничего не удивило, пока мы ехали?
— В общем-то, нет, — ответил он. — Если не считать того, что я не слишком расстроился, оставив позади этот город.
— Нас никто не останавливал.
Я снова позвонил Монро. У него не было ни времени, ни желания разговаривать, но я не отставал, пока он не понял, что я хочу сказать: если они считали, что перекрыли выезды из города, то явно ошибались. В конце концов он повесил трубку.
Зандт закрыл багажник. Через плечо у него висела длинная брезентовая сумка.
— Что там?
— Инструменты. Куда теперь?
Я направился в лес. Земля очень скоро превратилась в болото, еще более вязкое после вчерашнего дождя. Я не был слишком уверен в том, куда идти, но едва начал сомневаться, вдали мелькнула желтая лента. Мы подошли к тому месту, где через ручей были переброшены доски, ведшие на небольшой островок. Одна из досок сломалась, но мы перешли по ним без каких-либо происшествий.
Джон немного постоял, оглядываясь по сторонам.
— Рубашка висела вон там, — показал я.
Я подвел его к месту и развернул так, чтобы он видел то же самое, что я показывал другим позапрошлой ночью.
— Сейчас сложно представить всю картину целиком, но тогда все казалось достаточно ясным.
— Верю, — кивнул он. — На этих ветках?
— Да. Лицом в ту сторону.
Джон посмотрел на дальний конец полуострова. Все, что там можно было увидеть, — поднимающиеся по склону холма деревья, хотя чуть дальше они, казалось, становились реже.
— Что в той стороне?
— Кажется, кто-то говорил, какой-то маленький городок.
— Полицейские проверяли все возможные выходы с этого места?
— Думаю, да. Но, как я уже сказал, вчера я ничего об этом не слышал. И если они не сделали этого в ту, первую ночь, то вряд ли это уже случится. Все имеющиеся в их распоряжении силы сейчас заняты совсем другим. Серьезно, зачем мы здесь, Джон? Меня не волнует, каким образом мертвец попал на этот остров. Меня волнует, где сейчас Нина, и мне кажется, будто у меня под кожей бегают пауки.
— Я знаю. Но ты был прав. Рубашку повесили здесь не просто так. Убийца на что-то намекал. Но почему здесь?
Он снова направился туда, где был найден изуродованный труп. Большая часть площадки была расчищена от травы, земля осталась неровной в тех местах, где брали образцы почвы, тщетно пытаясь установить, где находился труп до этого.
Джон снял сумку с плеча и расстегнул молнию.
— И какова же твоя теория?
Он сунул в сумку руку и вытащил лопату.
— Джон, если мы что-то нарушим на месте преступления, нас посадят в тюрьму.
Он начал копать.
Земля была очень мягкой и через пятнадцать минут превратилась в сплошное месиво.
— Здорово, — констатировал я. — Итак, под слоем грязи ты не нашел ничего, кроме новой грязи. Все, я пошел. Это лишь пустая трата времени, и…
— И никто не знает, где Нина. — Он продолжал копать, словно машина. — Я это понимаю не хуже, чем ты, ясно? Сегодня я проделал немалый путь, и не только из-за тебя.
— Если это настолько хорошая мысль, то почему она не пришла в голову копам?
— Потому что у них для этого не было никаких причин.
— А у нас? Если бы земля выглядела хоть сколько-нибудь нарушенной, они бы все здесь перерыли. А раз они этого не сделали, значит, ничего такого тут не было.
Он выпрямился и, похоже, понял, что еще немного — и я уйду.
— Именно так и ведется расследование, — терпеливо объяснил он. — Делаешь все, что можешь, и надеешься, что рано или поздно придешь туда, куда нужно. Если тебе нужно идти — иди. Иначе — можешь либо стоять тут, сходя с ума над неразрешимой проблемой, либо взять еще одну лопату и помочь.
Его слова окончательно сбили меня с толку.
— У тебя что, есть еще одна лопата?
Он снова начал копать.
— Конечно.
— Зачем тебе две лопаты?
— У меня все в двух экземплярах, Уорд. У меня две лопаты, два фотоаппарата и по два пистолета каждой марки. У меня две карты и два ноутбука, не говоря уж о двух комплектах документов.
— Я спрашивал зачем, а не просил перечислять твое имущество.
— Потому что если ты один, то главное, чего ты себе не можешь позволить, — чтобы у тебя под рукой не оказалось нужного именно здесь и сейчас. Так что для надежности лучше иметь всего по два.
Весь его вид говорил о том, что он провел слишком много времени в пустой машине или сидя вечерами в молчаливых номерах дешевых мотелей, погруженный в собственные мрачные мысли. Я не слишком хорошо его знал, но очевидно было, что он стал другим, словно избавившись от всего, что мешало ему достичь цели, к которой он стремился. Джон напоминал патруль, состоящий из одного человека, одинокого наемника, не нужного никому, кроме самого себя.
— Тебе вовсе незачем было быть одному.
— Что ты делал последние полгода?
— Скрывался. В маленьком домике, неподалеку от того места, где мы видели тебя в последний раз.
— Нечто подобное я и предполагал. Тебе нужен был сосед, виновный в трех убийствах?
— Я думал, в двух.
— Помнишь Дравецкого, застройщика?
— С которым ты пошел на сделку в обмен на информацию о том, где может быть Пол?
— Никакой сделки не было. Это он так думал. А потом я за ним вернулся.
— И убил его.
— Он был очень плохим человеком.
— Не уверен, что в твоей нынешней ситуации ты имеешь право на подобные заявления.
— Думаю, имею. — Он остановился и посмотрел на меня. — Впрочем, три — тоже неправда. С тех пор было еще четыре.
— Господи, Джон, почему бы тебе просто не вступить в ряды «соломенных людей»? Думаю, сейчас ты для этого вполне подходишь, не так ли? Семь убийств? Приличное число.
— Эти люди сами были «соломенными». После того как я убрал Дравецкого, у меня осталась информация с его компьютера. Каждый из этих четверых был членом организации, к тому же крайне зловредным. Да, именно так — они были кровожадными безумцами, но при этом достаточно богатыми и могущественными для того, чтобы обходить любые законы. Так что я поступил так, как должен был поступить. И, скорее всего, сделаю это еще не раз.
— Надо полагать, сейчас они только и думают о том, как тебя прикончить.
— О чем я и говорил. Рядом с тобой я тебе вовсе ни к чему.
— Так или иначе, мы пытались тебе звонить.
— Угу. Мне звонила женщина, с которой я когда-то жил. Мне звонил человек, который не убил того, кто убил мою дочь. Знаешь, порой у меня просто нет настроения отвечать на подобные звонки.
Он отвернулся и продолжил копать. Несколько раз глубоко вздохнув, я пошел за второй лопатой.
Еще через двадцать минут мы перекопали все вокруг, но ничего полезного не нашли. Грязь была мокрой, липкой и тяжелой, и копать становилось все труднее.
Подняв взгляд от изрытой земли, я увидел, что Джон остановился.
— Здесь ничего нет, — сказал он.
Я вспомнил, как мы вдвоем нашли на безлюдной равнине к югу от Якимы хижину, которая в течение многих лет использовалась в качестве хранилища для трупов. Туда мы отправились по инициативе Джона, по наводке, на которую я даже не обратил бы внимания. Но до конца мы дошли именно благодаря моей настойчивости. Мне свойственно определенное упрямство — если уж поставлена задача, то нужно выполнять ее до конца, тем более что это избавляет от необходимости решать, не стоит ли поступить как-то иначе. Сейчас мне было жарко, несмотря на холод, а ритмичные движения лопаты помогали ни о чем больше не думать.
Переместившись на шесть футов, я начал копать новую яму.
Немного помедлив, Джон тоже вернулся к работе.
— Уорд, — внезапно сказал он. — Иди сюда.
К этому времени нас разделяло пятнадцать футов и мы копали уже больше часа. Я подошел к нему.
Он стоял примерно в девяти футах от того места, где начал. У его ног зияла яма глубиной фута в два. На дне она уже на дюйм заполнилась водой, но видно было, что там что-то есть.
Я наклонился и посмотрел внимательнее, потом снова взглянул на него.
— Что это, черт возьми?
Мы оба начали копать, теперь намного быстрее. Вода просачивалась сквозь стенки ямы почти с той же скоростью, с какой нам удавалось ее вычерпывать, но уже через несколько минут стало ясно, что мы действительно что-то нашли. Джон пошел к сумке и достал оттуда пару полотенец. Встав на колени, мы еще десять минут отчищали нашу находку, в природе которой можно было уже не сомневаться.
— Это то, что я думаю?
— Да, — ответил он. — Судя по всему, это грудная клетка.
— Господи. Человеческая?
— Похоже на то.
Сориентировавшись в расположении тела по расчищенным семи ребрам, я снова начал откидывать землю полотенцем, смещаясь на два фута влево.
— Что ты делаешь?
Я не ответил, продолжая расчистку, пока не обнаружил плечо. Еще левее я нашел кости предплечья. Они заканчивались зазубренным изломом.
И больше ничего.
— Ясно, — сказал я. — Кисти руки нет.
Он понял. Мы встали.
— Господи, Джон, что тут происходит?
— Не знаю, — ответил он. — Но обрати внимание: нет никакого запаха. Вообще. И еще: видишь цвет костей, их фактуру?
— Грязно-коричневые. Ноздреватые на вид. То есть это было довольно давно, верно?
— По крайней мере десять — двенадцать лет назад, может быть, даже больше. Сколько лет подозреваемой, которую арестовали за другие два трупа? Той рыжей?
— Двадцать пять.
Мы молча подсчитали в уме.
Глава 23
Ли сидел у себя в кухне. Там, как всегда, было чисто. Причина, по которой его дом всегда выглядел нарядно — что, как он знал, слегка пугало Брэда, — была проста. Он немалое время тратил на уборку. В первую же неделю после переезда в новый дом Ли понял, что будет именно так. Всю его жизнь рядом всегда присутствовали одна или две горничных — он никогда не видел, чтобы мать тратила силы на нечто большее, чем споласкивание бокала из-под мартини, да и то далеко не всегда и только в крайнем случае.