— Говорю же, — не оборачиваясь, вновь начал я объяснять. — Меня словно магнитом тянуло к тому блондину. Вот я и хочу выяснить, что это было. Сейчас это прошло. — Я прислушался к своим ощущениям. — Ну, почти прошло, а тогда… Короче, подберёмся как можно ближе, ты останешься меня прикрывать, а я слазаю и поговорю с ним. Хорошо?
— Я уже достаточно долго с тобой, чтобы понять, что проще согласиться, чем спорить. — Хмыкнула Сонька. — Ну, стой уже, здесь оставим коней.
К посёлку эвенков мы подходили уже в полной темноте. В темноте, конечно же, для самих эвенков. Наше ночное зрение осталось при нас, не смотря на то, что глаза стали обычными. Как такое возможно, я, если честно, не понимал, всегда полагая, что именно специфическое строение зрачка, сужающегося при ярком свете и расширяющегося в темноте, позволяет видеть ночью. А тут и глаз вроде бы человеческий, и видно ночью достаточно приемлемо. Красота! Может ещё попросить Второго сделать так, чтобы все мутанты Зоны принимали меня за своего? Тогда рейды по Зоне вообще прогулками в парке покажутся. Впрочем, наверное, об этом не стоит даже заикаться, а то кто знает, как у него с чувством юмора — сделает мутантом, тогда точно они за своего принимать будут. Обойдёмся.
Помнится, первую ночь в Киренске я ждал как дембель приказа, ведь Второй ничего не пояснил — вернул обычный вид глазам, а что там да как с самим зрением догадайтесь сами. Солнце село, когда мы въехали в Киренск, и из первого постоялого двора я выходил уже с замиранием сердца, ведь пока смотрели комнату да разговаривали с хозяином, должно было стемнеть. Я открыл дверь на улицу и на секунду замер, облегчённо выдохнув — всё было залито мягким серым светом.
И вот теперь мы осторожно пробирались по тайге к изгороди вокруг посёлка. Метрах в пятидесяти от забора я шепнул Соньке, чтобы ждала здесь, и двинулся дальше в одиночестве. Подкрался к забору, прислушался к звукам, доносившимся из-за ограды, и, ничего не услышав, легко перемахнул через добротную, но не очень высокую изгородь. Присел и замер, просидев так минут пять, просматривая видимое пространство и прислушиваясь ко всем доносившимся звукам. Деревня спала.
Я двинулся вдоль чумов к самому большому, где, как я думал, и должны были спать заинтересовавшие меня люди. По крайней мере, я на это очень рассчитывал. У искомого жилища меня ждало первое разочарование — у его входа сидел эвенк, причём сидел лицом именно ко входу. Это что получается, что те двое скорее пленники, нежели гости? Уже интересно. Ну что ж, прости эвенк! Не ожидавший никакой опасности со стороны мирно спящей улицы коренной житель беззвучно осел на землю, когда я его вырубил рукояткой пистолета. Постояв несколько секунд и вслушиваясь в тишину, я оттащил тело за чум и, отодвинув полог жилища, вошёл внутрь.
Двое мужчин спали на больших ковриках, сшитых из шкур волка, и моё появление их не разбудило. Вообще, обстановка в чуме была спартанская, если не сказать больше. Кроме шкур, на которых спали пленники, не было вообще ничего, даже личных вещей спящих. Складывалось такое впечатление, что отсюда просто вынесли всё. Тем не менее, спящие связаны не были. Так пленники они или нет? Надо не ошибиться, и строить разговор с правильной позиции. Решив, что, скорее всего они всё же пленники, которые пока не должны догадываться о своём пленении, я зажал рот блондину ладонью и толкнул его в плечо.
Блондин дёрнулся и открыл глаза, в которых плескался ужас, но, увидев моё лицо, сразу успокоился. Интересно, а кого он ожидал увидеть? Догадывается, что они пленники? Что ж, на этом и построю свой разговор. Я прижал палец к губам и блондин энергично закивал.
— Времени у нас мало. — Начал я, убрав свою ладонь от лица блондина. — Кто вы и как здесь оказались?
— Мы этнографы. — Быстро зашептал блондин. — Меня зовут Михаил, я из Томска, это — Указал он на второго спящего человека. — Мой коллега. Мы исследовали влияние падения метеорита на бытность коренного населения Сибири, как…
— Постой. — Прервал я его. — Вы здесь гости, или заложники?
— Кто? — Удивился Михаил.
— Ну, пленные. — Поправился я. — Гости или пленные.
— Я не знаю. — Погрустнел блондин. — Приехали мы сюда сами и сперва нас приняли достаточно тепло, как впрочем, это всегда бывает у эвенков. Они, знаешь ли, гостеприимный народ и…
— Не отвлекайся. — Вновь прервал я его.
— А потом сегодня началось что-то непонятное — нас лишили вещей под предлогом, что сегодня день духов, и все личные вещи должны лежать в центре посёлка. Они даже для виду кое-какие свои предметы обихода туда принесли, но я-то знаю, что нет никакого дня духа. А теперь ещё и охранник этот появился у входа… Кстати, где он?
— Отдыхает. — Коротко ответил я. — Они забрали абсолютно всё?
Я, оказавшись в чуме, вновь испытывал что-то вроде притяжения. Получается, если у них всё забрали, то влечет меня именно к человеку? Выяснить родословную?
— Нет. — Прервал мои размышления Михаил. — Они забрали только рюкзаки и оружие, а карманы не обыскивали.
— Ага? — Повеселел я. — А скажи, Михаил, нет ли у тебя в карманах какой-нибудь необычной вещи?
Михаил автоматически дотронулся рукой до нагрудного кармана и подозрительно уставился на меня.
— А что?
— Так вот, скорее всего, вас здесь из-за неё и задержали. И боюсь, забирать её у тебя будут завтра отнюдь не добровольно. — Я невесело хмыкнул. — Покажешь?
Михаил медленно залез в карман и вытащил небольшой брусок сероватого цвета, наподобие слитков, которые мы сдали в Киренске щёголю. Только здесь сразу было видно, что это не металл. Скорее уж пластик. А ещё я сразу понял, что меня манит этот серый прямоугольник. Оставалось разобраться, что это?
Я протянул руку:
— Можно?
— Конечно. — Михаил передал мне брусок и вздохнул. — Так что нам теперь делать? А если просто отдать его завтра утром? Что это? Оно мне и не нужно вовсе.
Но я его уже не слышал, на меня накатило ощущение дежавю. Накатило, словно морская волна, оставив ощущение свежести, и схлынуло. Я держал в руках самый настоящий артефакт Зоны. Что там говорил Второй: «…будет один на всю Сибирь, не ошибётесь». Да уж, действительно. Один, но тот ли? Неужели так повезло, что среди бескрайней тайги Сибири мы вышли на искомый артефакт, даже не встретившись с тем охотником, который его нашёл? Разве так бывает?
— Что? — Переспросил я Михаила, когда тот уже начал трясти меня за рукав.
— Я говорю, отдать его завтра, и все дела.
— Если бы всё было так просто, тогда вас бы не держали здесь так. — Я нехотя вернул артефакт владельцу. — Боюсь у шамана на вас свои планы, и далеко не такие радужные. Собирайтесь, надо уходить отсюда, пока охранник не очнулся.
Михаил потянулся, было к товарищу, чтобы разбудить, но я остановил его, решив выяснить самое главное сейчас.
— Ещё вопрос, где ты взял эту вещь?
— Обменял на английское ружьё с увеличением у какого-то охотника у Подкаменной Тунгуски. Он утверждал, что был ближе всего к метеориту и первый пришёл к месту падения. Говорит, там это нашёл. Я ему верю, потому что не знаю, что это за материал.
— Хорошо. — Улыбнулся я про себя. Всё сходится. — Буди коллегу, будем уходить.
Пока разбуженный коллега приходил в себя, я решил выяснить у Михаила ещё один терзавший меня вопрос.
— Михаил, ты видел у них зомби, ну, оживших мертвецов. — Поправился я. — Он ещё называл их «хетами». Что это, откуда?
— Я не знаю, я всегда считал это не более чем легендой. — Этнографа заметно передёрнуло. — Понимаете, каждая этническая группа имеет в своих преданиях нечто подобное и многое другое, но не верить же всему. Да и как в такое поверить?
Здесь я конечно с ним был полностью согласен.
— «Хет» — восставший из могилы человек, лишённый сердца и отданный духами шаману. — Словно бы процитировал Михаил и закончил с омерзением. — Какой ужас. Только нам никто не поверит.
— Не об этом ты должен сейчас думать. — Жёстко оборвал я его, заметив, что его товарищ уже готов к выходу. — А о том, чтобы унести ноги как можно быстрее, прежде чем они заметят вашу пропажу.
Мы поднялись и я, отодвинув полог, первым вышел на улицу. Вышел и замер, как впрочем, и вышедшие следом за мной этнографы — всё пространство перед чумом было заполнено народом, а в самом центре стоял и злорадно скалился шаман. Вот это влипли! Как же это я не услышал даже шороха, ведь столько народа?
— Я предупреждать, чтобы вы уезжать далеко! — Палец шамана, словно пистолет, уставился мне в грудь. — Зря не слушаться!
Очень мне не хотелось применять в прошлом оружие, но по видимому мне просто не оставили выбора, так как с боков к нам стали заходить охотники с короткими копьями. «Хетов» почему-то шаман при нашем захвате не использовал. Их вообще в толпе эвенков я не заметил. Я сунул руку в карман, но не успел, кто-то приложил меня по затылку, подкравшись сзади.
Пришёл я в себя, как мне показалось, достаточно быстро, но все равно уже связанным. Рядом вязали этнографов. Спина ощущала что-то твёрдое, по всей видимости, меня привязали так же, как и учёных — к бревну. Так и оказалось — закончив нас связывать, эвенки по приказу шамана подняли нас и брёвна стали столбами, быстро вкопанными в землю и утрамбованные вокруг какими-то колотушками. Мы оказались в полувисячем положении и связанные запястья от груза собственного тела быстро начали затекать. Коллега Михаила, так и оставшийся для меня инкогнито, попробовал, было дёрнуться, но получил существенный тычок в бок и успокоился, видимо потеряв сознание.
Народ начал расходиться, и вскоре на вытоптанной поляне осталось только шестеро охотников с луками и короткими копьями, да шаман. Я висел, ожидая, когда Сонька придёт на помощь. А что мне ещё оставалось?
Не знаю, на что рассчитывал шаман, но по моим прикидкам шестерых охранников было ой как мало, если знаешь, что кто-то остался на свободе, а не висит сейчас как мы, привязанный к столбу. Толи он посчитал Соньку обычной слабой женщиной и рассчитывал, что она не придёт, толи подумал, что шестерым здоровым мужикам вполне под силу справиться с явившейся на выручку подругой того, кого «нет в костях». В любом случае опрометчиво, так как неизвестно, сколько она человек ещё может с собой привести. Нет, мне, конечно известно — никого, но шаману-то, откуда это знать? Или з