– Дерьмо! – Я испуганно подняла глаза. Головы Даймонд и Брейва повернулись в мою сторону.
– Что за?..
– Там кто-то есть!
Быстрее, чем я успела как-то отреагировать, Брейв вскочил с места и в лучших традициях МакГайвера вынес дверь в ванную ногой.
Я взвизгнула и уклонилась от его удара кулаком.
– Брейв! Хватит! Это я! – Второй удар попал мне в нос. Боль пронзила мою голову. Я услышала отвратительный треск, когда хрящ разбился от сильного удара. Мой рот наполнила кровь.
– Брейв! Прекрати! Это Ворриор!
– Что? Где? – Сын Зевса остановил свою Рэмбо-атаку. Его безумный взгляд слегка прояснился. Он испуганно поднял руки. Золотая прядь упала ему на лоб.
– Господи, Ворриор! Ты что здесь делаешь?
– Что я здесь делаю? Я здесь живу, а ты, придурок, только что сломал мне нос! – вскрикнула я, сглатывая сладкую кровь. Я поднесла руку к носу, пытаясь остановить кровотечение. Серебристая жидкость уже стекала по моим перчаткам. Брейв в замешательстве посмотрел на меня.
– Если бы он был сломан, ты бы не смогла сейчас так на меня орать.
– Тогда сейчас я перейду к более радикальным мерам! – ругалась я, прижимая руку сильнее. Даймонд ни в коем случае не должна была увидеть серебряную кровь.
– Ворриор, – сказала она, – что ты здесь делаешь?
– Я искала духи, мои разбились.
– Почему ты тогда не постучалась?
– Я постучалась, но никого не было.
– И поэтому ты просто взяла мои вещи без спроса?
– Очевидно, да! А теперь извините меня, мне надо найти пластического хирурга, который снова превратит месиво на моем лице в нос.
– Что? Нет! Позволь нам посмотреть. Я уже много носов вправил, – дружелюбно предложил Брейв.
– Ты что, издеваешься? – Я грубо протиснулась между ними двумя и резко покачала головой. В моем носу снова что-то хрустнуло, и я вздрогнула от боли. На мои глаза навернулись слезы. Я напряженно сглотнула их и постаралась говорить как можно более спокойно: – Вы не можете смотреть на меня, вы что, забыли? Я лучше сама этим займусь!
– Если он и вправду сломан, лучше поехать на Олимп и…
– В этом нет необходимости, – быстро сказала я. Мой голос явно звучал немного нервно. – Вероятно, он и не поврежден вовсе. Мне уже совсем не больно. Извини за духи, я куплю тебе новые, хорошо?
Не дожидаясь ответа, я выбежала из комнаты, оставив на дверной ручке серебристый отпечаток. Остается только надеяться, что Даймонд не поймет, что это моя кровь. Ругаясь, я спустилась по лестнице и остановилась у своей двери. Мой нос пульсировал так, словно его только что сломали во второй раз. Дрожа, я зажмурилась, поднесла руку к носу и… почувствовала его. Я ощутила, как хрящ возвращается на свое место. Он хрустел под кожей, и осколки мучительно вставали в изначальную позицию. Там снова что-то треснуло. Я крикнула, но боль вдруг отступила, совершенно внезапно. Мой нос был… он снова был в порядке. Я с недоверием сделала вдох и нащупала переносицу. Хорошо. Все еще неприятно, но кровотечение остановилось, а хрящ был как новый. Что вообще происходит? Я стояла в коридоре и трогала свое лицо. От паники мое сердце билось, словно бешеное. Все мое тело покрылось потом.
Ладно, Ворриор. Глубокий вдох и выдох. Вдох и выдох, вдох и выдох, вдох и выдох. Никакой гипервентиляции.
Мои руки дрожали. Я не могла прекратить и все трогала свое лицо. Что со мной происходило?
Я снова вспомнила слова Даймонд или, скорее, услыхала их в своей голове, словно кто-то поставил запись с ее голосом:
«Я думаю, это похоже на вирус. Некоторые дети богов страдают от этой болезни. В прошлом месяце дочь Артемиды покинула Олимп в саване. Я волнуюсь».
Может, дело и правда в этом? Я была не бессмертной, а больной?
Глава 11
Я превращаюсь в светлячка!
Мне снились сны, или мне так казалось. В любом случае я не могла объяснить картину перед собой как-то иначе. Девушка, вернее, женщина лет двадцати с небольшим, стояла передо мной. Она была лысой, и ее два огромных глаза были совершенно белыми. Как море молока. В них ничего не было. Совершенная пустота. Ни зрачков, ни радужной оболочки. Только белая пелена, которая смотрела на меня. У нее также не было ни бровей, ни ресниц, в общем, ничего, что могло бы придать ее лицу хоть какую-то характерность. Женщина была одета в черную, расшитую звенящими монетами рубашку, а ее тонкую шею, словно змея, обвивало розовое перьевое боа. Странный образ дополняли яркая цыганская юбка и ковбойские сапоги из змеиной кожи. Скрестив ноги, она сидела в изношенном кожаном кресле и смотрела старый черно-белый телевизор. Устройство было сделано из дерева, и на нем были эти огромные кнопки, на которые надо было нажимать, чтобы изменить громкость или переключить канал. В худых руках она держала стакан, из которого поднимался зеленоватый дым. Я с любопытством заглянула внутрь. Понятно, она пила либо матчу, либо лягушачий суп с пузырьками. Я удивленно разглядывала женщину. Телевизор шипел и мерцал. Экран становился черным, затем снова включался, будто он отчаянно искал работающую программу. У моего отца в гостиной тоже был такой огромный и постоянно шипящий ящик. Я была уверена, что он даже не понимал, что такие вещи уже считались антиквариатом. Металлические антенны этого устройства всегда приходилось двигать, а затем сильно ударять по корпусу, прежде чем на экране появлялась хотя бы наполовину приемлемая картинка. Кажется, у этой штуки была та же проблема. Я присмотрелась к женщине и поняла, что она все еще смотрит на мерцающий экран, поэтому решила повозиться с антеннами. Правую палочку я потянула наверх, левую вправо, и тогда все должно было… Нет, ничего подобного. Пожав плечами, я пнула ящик.
– Вот она!
Я испуганно вздрогнула и оглянулась. Женщина встала с кресла и с триумфом смотрела на экран телевизора. Я с любопытством взглянула на него и увидела… саму себя? Я резко втянула воздух носом. По моему телу пробежала дрожь, будто телевизор пытался засосать меня внутрь себя. Словно тень я скользнула в старый ящик, слилась со своим изображением в телевизоре и уставилась – на этот раз в анфас – в страшные белые глаза этой женщины. Ее губы дрогнули в улыбке. Они были накрашены фиолетовой помадой.
– Ну и? Что видишь? – Я услышала другой голос. Нетерпеливый, резкий и холодный, словно лед. Пиас. Просто восхитительно. Я посмотрела на него. Словно падший ангел, он прислонился к высокой мраморной колонне, стоявшей посреди пустоты. Его синие кудри сияли от молний.
– Я чувствую ее! Она здесь, не так ли?
Я испуганно отшатнулась назад. Обе фигуры слегка поблекли. Перед моими глазами запрыгали черно-белые искры.
– Да, она там! А теперь заткнись, ты ее пугаешь. Возвращайся, малыш. С тобой ничего не случится. Тантал заткнется, я обещаю тебе это.
– Я не буду…
– Он заткнется! – Ее лающий приказ и раздраженное лицо Пиаса невольно заставили меня рассмеяться. И я увидела их более отчетливо. Женщина улыбалась, обнажая ряд ужасно желтых кривых зубов. Ух, ей стоит прекратить пить эту зеленую ерунду.
– Привет, милая. У тебя такой красивый смех! Будто звон колокольчиков!
– Эм-м, спасибо! – ответила я. Я не была уверена в том, слышит ли она меня вообще. – Мне нравится твое боа. – Я попыталась дать ответный комплимент. Сон это или нет, надо быть дружелюбной.
– Что она говорит? Ты ее видишь? – прервал нас Пиас. Мы одновременно окинули его раздраженными взглядами.
– Я ее вижу, но только схематично. Связь ужасная.
– И что?
– Ей нравится мое боа.
– Что? Ты надо мной издеваешься, что ли? – Его серые глаза сверкали, словно кристаллы льда. Я неуверенно отшатнулась назад, и изображение опять стало нечетким. Взгляд женщины снова обратился ко мне. В ее молочных глазах промелькнуло выражение всепрощения.
– Не бойся, малыш. Он больше ничего не скажет и ничего с тобой не сделает, у нас только пара вопросов к тебе.
Изображение было все таким же размытым.
– Ой, правда? Этот урод бросил меня в пасть цербера! – огрызнулась я, уставившись на Пиаса.
Женщина вздохнула и прикрыла лицо ладонью.
– Я должна извиниться за Пиаса. Он – парень из ада, с большим количеством тестостерона, чем мозгов.
Пиас зарычал, но резкий взгляд женщины заставил его моментально замолчать. Я тут же решила, что она мне нравится, и картинка стала четче.
– Кто ты такая? И где я нахожусь? – с любопытством спросила я у нее. Она убрала руку ото лба и весело мне подмигнула:
– Меня зовут О. Приятно с тобой познакомиться! А насчет того, где ты, я не имею ни малейшего понятия. Вероятно, в своей комнате.
Ее имя – О? Боже ж ты мой! Кажется, когда родители давали ей имя, они были не очень-то вдохновлены. Интересно, как звали ее сестру? У?!
– Ага, и что тогда я делаю в старом телевизоре?
О криво улыбнулась:
– Я искала тебя, и тебя было сложно найти.
– Вы меня искали? Почему?
Сначала О кивнула, а затем сделала глоток из своей чашки, которая тут же нарисовала над ее верхней губой зеленые усы.
– Мы ищем тебя, потому что хотим узнать, кто ты такая.
– И почему вы хотите это узнать? – Теперь я стала подозрительной и в то же время растерянной. И была немного польщена, но совсем чуть-чуть. – Люди не так часто мной интересуются.
О тут же подняла несуществующую бровь вверх:
– Правда? Ты имеешь в виду богов?
Я нерешительно кивнула.
– Мой фан-клуб очень невелик.
О наклонилась в мою сторону. Кожа кресла скрипнула. Она взволнованно заболтала каблуками своих змеиных сапог.
– Боги – дураки, девочка. Они стареют, забудь о них. Я хотела бы познакомиться с тобой. Ты скажешь мне свое имя?
Я задумалась. Я посмотрела на нее, а затем на Пиаса. Но… разве это как-то мне навредит?
– Я Ворриор. Ворриор Пандемос!
– Ворриор! Какое очаровательное и немного необычное имя.
– Знаю. Это папочка его выбрал. – Я смущенно почесала затылок. Афродита даже не хотела давать мне имя, когда я родилась.