апаша Греты.
Я оценил обстановку. За моей спиной широкая, но относительно мелкая канава, наполненная водой. Плохой вариант для побега, впрочем как и через поля, начинающиеся слева от меня. Я в светлой куртке буду отличной мишенью, несмотря на темноту. А в том, что обер-комиссар начнет стрелять, я почему-то не сомневался.
Однако подпускать обоих к себе было еще худшим вариантом. Обер-комиссар был ниже меня, хотя и раза в три шире в плечах, сильный и коренастый сорокалетний мужчина. Хотя с ним одним я бы наверняка справился. А вот наличие папаши Греты уже ставило успех под сомнение. Тот был одного со мной роста, схожего с полицейским сложения, да и являлся известным любителем помахать кулаками.
Я рванул вправо, обратно в сторону города, решив что так сбежать у меня шансов больше. Однако у ближайшего забора мне в грудь ударило что-то тяжелое, едва не вышибив дух. Я свалился на мокрую траву.
— Добегался, Харди? — надо мной склонился местный кузнец, схватив за запястья, поволок я обратно к канаве.
Я старался не вырубиться и восстановить дыхание. Кузнец бросил меня у зарослей и надавив коленом на грудь продемонстрировал здоровые кузнечные клещи, которыми он едва не проломил грудную клетку.
— Не бей его слишком сильно для начала, пусть помучается, — сказал папаша Греты. — Да и мы ещё хотим добавить, пока он не в отключился…
Он не успел договорить, кулак ударил мне в лицо. В глазах потемнело, из носа хлынула кровь. В то же мгновение кузнец отшатнулся от меня с диким воплем. Его сжатая в кулак рука вдруг стала рассыпаться струпьями. Папаша Греты подскочил к нему, падающему на землю, пытаясь помочь. Держал его колотившееся в агонии и рассыпавшееся тело.
Собравшись с силами, я поднялся, прижав ладонь к разбитому носу, резко распрямил руку отправляя в лицо застывшего в растерянности полицейского кровавые брызги.
Тот заорал от боли, словно на него вылили кислоту. Хотя, наверное так и было. Моя кровь действовала также, как и с заколдованным конем, разъедая плоть.
Папаша Греты смотрел на все происходящее диким взглядом. Потом отбросил от себя одежду кузнеца, в которой остался один лишь скелет. Шлепнувшись задом на землю, смотрел как превращается в скелет оберкомиссар. Со сдавленным стоном стал отползать от меня. Я шагнул к нему.
— Что ты хотел сделать со мной? Порубить топором?
— Я не хотел, Харди, не хотел! Я… я… если тебе нравится моя дочь, то можешь и дальше…
— Да я её и пальцем не трогал, кретин. Вообще никого в Гретзиле. Распустили чёртовы слухи.
— Как⁈ Значит и его…
— Вы — идиоты. Только поздно уже.
Я занес над ним окровавленную руку, с которой стекали тяжелые капли.
— Нет. Пожалуйста, нет!
Минуту спустя я стоял и думал, что делать дальше. В мою копилку скелетов в шкафу добавилось ещё трое. Я склонился над одеждой полицейского, нашел фонарик. Посветил на кости. Заметил, что они выглядят также как зубы жеребца Геркулеса. Значит, кровь могла уничтожать и кости. Только сколько её нужно для этого пролить? Из разбитого носа у меня ещё текло, но уже меньше. Я набрал в ладонь немного крови, вылил на оскаленный череп обер-комиссара. Он зашипел, заискрился. Я словно поджег рассыпанный порох. Скелет вспыхнул, вместе с одеждой и все осыпалось на землю серым порошком.
— Хм, — задумчиво произнес я.
Точно также исчезли два остальных скелета. Я посветил на траву, но не заметил и следа праха, пепла или чего-либо подобного. На этот раз все исчезло без следа. Остались только металлические детали одежды.
Я собрал пряжки, обувные гвоздики, кнопки и пуговицы, швырнул в канаву. Разбил рацию полицейского и отправил следом вместе с топором, кузнечными клещами и пистолетом. Ещё раз осветил все вокруг, убедившись, что никаких следов не осталось. И последним затопил фонарик.
Нашёл во внутреннем кармане платок и прижимая его к носу, направился к оставленному метрах в трехста отсюда внедорожнику.
В гараже старой машины не было, значит тётя Цецилия еще не вернулась. Я ушёл к себе в комнату, умыл лицо холодной водой, посмотрел на себя в зеркало. Кузнец точно сломал мне нос. Однако сейчас выглядело так, будто ничего и не было. До вчерашнего дня я не замечал у себя подобной регенерации. Хотя, может быть, я всегда был аккуратен и случайно не ранился. Произошедшее породило ещё больше вопросов.
Я потёр лоб и процедил проклятие. Сейчас вернется Цецилия и у нас должен состояться важный разговор, который как я надеялся хоть немного прольёт свет на происходящее. А ещё эта поездка… Если бы не инцидент в Гретзиле, я бы может вообще никуда не поехал, особенно на фоне свалившихся внезапно финансов. Что мне замок дяди, подобных у меня самого завались… Если, конечно, это всё не ошибка.
А ещё я подумал, что когда жители Гретзиля хватятся трех пропавших, они быстро решат, кто во всем этом виноват. Даже если доказательств не будет. Оставаться тут больше было нельзя.
Я вытащил из шкафа чемодан. Положил туда архивные документы и документы из банка. Пару костюмов, семь рубашек на смену, белье. Недолго думая добавил туда кожаный мешок, в котором находился аркан и охотничий нож. На всякий случай.
Собравшись, я пошел в библиотеку. Вытащил несколько книг, просмотрел несколько томов по истории магии, в которых упоминались чёрные маги, оборотни, агишки. Вдруг, читая их когда-то я что-то упустил. Попытался заодно найти что-то про кровь, которая действовала как моя, и не смог.
Вернувшаяся Цецилия застала меня за чтением.
— Как прошло, Эгихард? — спросила она.
— Не очень, но прах там, где просила Алике. А у вас?
— Мы очень мило побеседовали с Доротеей, хотя я не понимаю, зачем ты ей всё рассказал? Нельзя было просто трахаться с ней — без доверительных разговоров?
— Не знал, что вы знаете такие слова, тётушка, — заметил я. — И я надеялся, что вы будете говорить о чае, а не обо мне.
— Ничего более деликатного к тому, чем ты с ней занимался, не подходит.
— Может быть, вы не тёмная колдунья? И только маскируетесь? Волосы тоже для маскировки красите?
— Я вовсе не читаю тебе мораль, если ты вдруг не понял.
— Кроме вас и Теи я не знаю больше магов, умеющих колдовать. Может быть, их в Эмдене больше, но сами знаете, я не в состоянии определить маг передо мной или человек.
— И ничего лучше чем советоваться со светлой колдуньей, ты не придумал? Эгихард, я же всегда тебя учила не доверять светлым!
Я смотрел на тётю с удивлением. В ее словах проскользнули переживания, весьма смахивающие на искренне. Хотя подобного раньше в отношении меня за ней не водилось. Или я просто не замечал?
— С вами надо было советоваться? Да из вас слова не вытянешь. Кроме того, гербовую печать о защите в паспорт ставили светлые маги. Да и вы сами же с ними общались, продавая лошадей.
Цецилия молчала.
— Ну? — я ждал.
— Я не знаю, почему тебе дали такой паспорт, Эгихард. Я действительно кое с кем познакомилась из Гильдии, но как я уже говорила, это было связано лишь с продажей лошадей…
Я покачал головой — тётушка была безнадежна.
— Ты вещи уже собрал?
— Да. Ещё я думаю, что мелких тут оставлять опасно.
Брови Цецилии удивленно изогнулись.
— Что случилось?
— Как вы догадываетесь, они были против погребения. Дошло до конфликта и обер-комиссар даже вызвал директора магической полиции. Тот настоял, чтобы воля погибшей была соблюдена. Только вот после этого мы с вами теперь для жителей Гретзиля кровные враги. Без вариантов.
Цецилия вздохнула и поджала губы.
— Я так надеялась…
— На «магическую» силу денег? Не сработало.
— Жаль. Но воспитанников с собой не возьмем. Я договорилась с одной светлой колдуньей из Гильдии — она поживет тут…
Цецилия смолкла, увидев изумление на моем лице.
— Светлая колдунья? Поживёт в моём доме?
— Если сюда кто-то заявится с недобрыми намерениями, она защитит детей, не беспокойся.
— Они ваши подопечные, вы должны о них беспокоиться. Я лишь предупредил. И… всегда есть возможность, что дом просто подпалят.
— Уверяю, она надежна…
Цецилия смолкла услышав мотор снаружи. Взглянула на часы и встревожилась.
— Что, нас тут уже не должно быть? — поинтересовался я.
Тихо хлопнула дверь и в гостиную зашла колдунья. В молочного цвета брюках, блузе и меховом жилете из овчины.
— Добрый вечер Цецилия, Эгихард, — произнесла она остановившись на пороге. — Вы, похоже, припозднились?
— Да, мы уже уезжаем, — тетушка заторопилась. — Эгихард, пойдем.
Но я не двинулся с места, изучая вошедшую. Её лицо мне казалось знакомым. И в то же время я помнил, что ни в Гретзиле, ни в Эмдене, ни где бы то ни было в округе я её не встречал.
— Паспорт покажите, — попросил я.
— Зачем? Меня зовут…
— Цвет обложки хочу посмотреть, — оборвал я ее.
В глазах ее отразилось удивление, а потом она рассмеялась. Расстегнула жилет, достала из внутреннего кармана.
Белый. Белая колдунья, с непогрешимой репутацией…
— Маделиф Халевейн, не так ли? — спросил я и увидел на этот раз изумление, граничащее с настороженностью. — У вас с Теей одинаковый смех. Вы — дальние родственницы?
— Где ты слышал мое имя, Эгихард?
— Где-то слышал. Не помню.
Она кивнула.
— Доротея — моя дочь. Младшая.
Я уставился на колдунью в неверии.
— Вы же… высший маг… Как?
— У меня нет ответа на этот вопрос.
— Эгихард, нам пора, — тётушка уже заметно нервничала.
— Что ж, спасибо, что присмотрите за моим домом и тётушкиными воспитанниками, — произнес я.
Маделиф кивнула. Я подхватил свой чемодан, тетушка свой выкатила на улицу. Я загрузил багаж в машину. Поехали в сторону Эмдена. И минут пять мы молчали.
— Она знает?..
— О тебе и Тее? Да.
Я уставился на Цецилию.
— Не от меня.
Я процедил проклятие.
— Среди ее детей нет ни одного, кто владел высшей магией, Эгихард, — заметила Цецилия. — И даже родственные связи закрыли для них всех двери Гильдии.