— Я действительно не знала, — глухо выдавила из себя Цецилия. — Но…
— Каким образом они забирали кровь? — продолжил спрашивать я.
— Раньше тебе давали специальные капли, но потом те перестали действовать. Когда погибла твоя семья, светлые создали специальное заклятие. Оно выключает сознание. Использовали только когда ты спал. Так что ты ничего никогда не замечал.
Я процедил проклятие и мрачно посмотрел на Цецилию. Она опустила взгляд, и я заметил, как тетя начала чуть дрожать.
— Знаю, что вам грозило за отказ от опекунства и невыполнение их распоряжений. И догадываюсь о том, на что вы надеялись, став опекуншей. Поздно поняли, что оказались меж двух огней?
— Нет. Я сразу приняла решение помешать им и делала всё, что в моих силах, чтобы ты потом смог освободиться. Но я старалась себя не выдать. Даже, чтобы ты сам, Эгихард, этого не понял.
Я проницательно посмотрел на тетушку. Что ж, сейчас в ее честности можно было не сомневаться.
— Помню, как вы спрашивали светлых что будет, когда наступит мое совершеннолетие. Вам тогда не ответили.
— Ближе к сроку я снова спросила Маделиф, — сказала Цецилия. — Мне кажется, они посчитали, что все идет как они планировали и даже лучше. Хотя у них и были опасения, что твоя сущность проявит себя после наступления совершеннолетия, ее невозможно будет больше сдерживать и… от тебя придется избавиться. Потом пришло письмо от Даллана о наследстве. Я позвонила Халевейн и спросила, что с этим делать.
— Даже так? Вы ей всегда звонили и докладывали?
Цецилия поджала губы.
— Знаю, как это выглядит, но это совсем не то, о чем ты думаешь. Что касается Ирландии — это была идея Маделиф. У нас с ней был долгий разговор в канун твоего совершеннолетия. Поскольку маги все-таки опасались этой даты, им показалось хорошей идеей отправить тебя на остров.
— Хорошей идеей? Что-то не понимаю.
— Между Гильдиями нашей страны и Ирландии давнее противостояние. Их магистры настаивали на создании объединенного совета пятерки стран и хотели занять там главные позиции.
— На каком основании?
— На том, что они носители древних знаний, поскольку у них самая большая в мире магическая библиотека, которая в разы больше всех остальных вместе взятых. Была самой большой.
Я тут даже отвернулся от дороги и посмотрел на Цецилию, в тон которой закралось злорадство и в глазах которой засветились недобрые искорки. И расхохотался.
— О да. Идея, действительно, была отличная. А они не опасались, что ирландские маги меня прикончат?
— Нет. Маделиф уверила, что на тебе надежная защита, — ответила Цецилия.
— Хм. Даже не знаю, что на это сказать. А как вы оказались в темнице Ирландской гильдии?
— Я должна была связаться с магистрами после чтения Далланом завещания. К сожалению, я была не в курсе, что там произошло на шоссе в Баллидафф и что Тарлах О’Шэнан увез тебя в Гильдию. Мне сказали, что ты уже у них и мое предложение не актуально. Потом меня освободила Шенни.
Финбарр, который все это время молча смотрел в окно, услышал имя матери, обернулся к Цецилии.
— Шенни погибла, — сказал я тете. — Можете принести Барри соболезнования.
— Как? — Цецилия нахмурилась.
— Охотники.
Цецилия кивнула и, перейдя на английский, заговорила с Финбарром.
— Финбарр, я благодарна твоей матери, что она освободила меня и… приношу тебе соболезнования.
Тот мрачно кивнул.
— Финбарру надо учить местные диалекты, — заметила Цецилия.
— Вот и займетесь. Поручаю это вам, — сказал я. — Что было после вашего возвращения в Бларни? Вы решили сразу уехать из Ирландии?
— Я сообщила Маделиф, что все пошло не так, как она хотела. Она сказала, чтобы я немедленно уезжала.
Немедленно? Я задумался и разговор стих.
Во время разговора я отмечал, по каким дорогам мы ехали, и подумал, что вероятнее всего мы направлялись в Аурих — административный центр Восточной Фризии. Через полчаса мои предположения оправдались.
Мы въехали в город и, достигнув центра, остановились у замка, чьи белые стены подсвечивали прожекторы. Маги выбрались из автомобилей. Мы вышли последними.
— Эгихард, иди за мной, — сказала Маделиф Халевейн. — Твоих кузена и тетю разместят в гостевых комнатах. Думаю, разговор у нас будет долгим.
Мы вошли в замок через ворота часовой башни. Пройдя коридор, Маделиф поднялась по лестнице на второй этаж и жестом пригласила войти в ближайшую дверь. За нами вошло еще четверо магов. Я взглянул на них повнимательнее и понял, что всех их уже видел когда-то на Шафберге.
Мы оказались в огромном зале с белыми стенами. Сводчатый беленый потолок был покрыт традиционным узором небесно-голубого цвета. Вдоль боковых стен стояли книжные шкафы из темного дерева с искусной резьбой по фризу и боковым панелям. Напротив входа почти во всю стену располагались витражные окна. Маделиф хлопнула в ладоши и на них опустились непроницаемые жалюзи.
Я думал, мы займем места за массивным, также украшенным резьбой столом, но Маделиф указала на кресла, полукругом располагающиеся вокруг камина. Кресел было всего пять.
— Садись, Эгихард, где тебе удобнее.
Я устроился в ближайшем к камину кресле. Остальные расселись на свободные места. Один из магов остался стоять на спинкой кресла, в которое села Маделиф.
— Что-нибудь будешь? Чай, кофе? Или что покрепче? — спросила Маделиф.
— Покрепче.
— Вино?
— Еще крепче. Очень не хватает огня, — я смотрел ей в глаза.
Но Маделиф лишь глянула на одного из магов. На небольшой столик передо мной он поставил хрустальный графин и, налив в такой же стакан, передал мне.
— Когда воспоминания вернулись к тебе? — спросила Маделиф.
— Когда мой кузен сбросил меня с тридцатиметровой башни, — ответил я, чуть принюхался, уловив дубовый запах виски, и пригубил из стакана. — Вспомнил, как братья выбросили меня из окна на Шафберге.
Маделиф посмотрела на меня с непониманием.
— Ты сейчас о Финбарре, для которого попросил защиту? Он хотел тебя убить?
— Со своим кузеном я сам разберусь, — произнес я. — Но если вам так важно знать, это было недоразумение.
— Даже если так, удивительно, что он остался жив, — заметил один из магов.
Я обратил на мага потяжелевший взгляд.
— Ты ведь не всё вспомнил, Эгихарл, — заметила Маделиф, внимательно за мной наблюдавшая.
— Я бы хотел вернуть свою память целиком. После этого продолжим разговор, — произнес я.
— Это невозможно. Мы с тобой заключили договор.
— Что я ничего не буду помнить?
— Именно так.
— Мне было девять.
— И ты был весьма здравомыслящим ребенком.
— Я все равно вспомню, — заметил я. — В ваших же интересах, если это произойдет здесь и сейчас.
Они переглянулись. Один из магов по знаку Маделиф подошел ко мне и протянул какую-то папку.
— Наш договор. Почитай.
Я раскрыл, пробежал взглядом по листу, на котором было всего несколько строк. Первый миг мне казалось, что я вижу какие-то странные символы, которые вдруг в один миг сложились в понятные слова.
«Это небольшое дополнение к договору, которое я пишу для самого себя. Просто поверь, что лучше не вспоминать прошлое. Особенно то, что было до того, как семья переехала на Шафберг.»
Я нахмурился, взглянул на Маделиф.
— Ты смог разобрать письмена? — спросила она.
Я заметил, что они напряжены, хотя и стараются всеми силами это скрыть.
— Так чья кровь течет во мне? — спросил я и мои губы невольно изогнулись в презрении. — Вы же боитесь этой моей сущности.
Я увидел изумление и уже больше не скрываемое напряжение в глазах.
— Проклятье… Я это не на фризском произнес? — спросил я, очень надеясь, что на этот раз они меня поймут.
— Не на фризском, Эгихард, — подтвердила Маделиф сжав ручки кресла.
Я увидел как маг, что стоял за ее спиной, выводит пальцем символы в воздухе.
— Ну-ну, — только и сказал я, опустошив стакан и налив себе еще. — Может, все-таки поговорим? Библиотека у вас тут так себе, не как в ирландской Гильдии, но жалко, наверное, будет остаться без книжек.
Миг стояла тишина, а потом Маделиф неожиданно рассмеялась.
— Поговорим. Но прочти все-таки сначала договор.
Я поморщился, но вернулся к папке, пробежал глазами несколько страниц. Текст там был уже на фризском.
Договор был о следующем: что я, понимая опасность своего происхождения, позволял магам Гильдии наложить на себя два заклинания. Первое блокировало мою память, а второе — мою внутреннюю силу. Взамен этого, чтобы обеспечить мою безопасность, маги обязывались создать защиту, которая бы оберегала меня, поскольку я бы сам не смог этого уже делать.
И на нескольких следующих страницах описывалась процедура забора моей крови. За соответствующую плату. Согласно этому они могли забирать кровь раз в год или раньше, если та «созревала» раньше времени. Я про себя отметил, что договор был заключен как действующий бессрочно. Ничего, что поменялось бы с моим совершеннолетием, я там не обнаружил.
Отложил папку.
— Нет, Маделиф, — сказал я. — Нам нужно заключить новый. Либо вам придется меня убить.
— Почему ты так решил? Договор весьма рационален. И ты прежде всегда был за рациональность.
— О да. А сейчас мне кажется рациональным, что я наконец-то смогу быть самим собой. Скажите уже, черт возьми, чья кровь течет во мне и какую сущность вы так опасаетесь.
Маделиф молчала, смотря на меня, и показалось, что говорить она не собирается.
— Один из высших в Ирландии, Энгус О’Шэнан, тоже очень испугался. Причем он понял про мою сущность за какой-то лишь миг, — произнес я. — Не смог узнать у него, но судя по всему он подозревал, что во мне течет кровь огненного дракона. Это так?
— Все гораздо сложнее, Эгихард, — сказала Маделиф. — Но да, изначально в тебе течет эта кровь.
Ну наконец-то. Внутри меня все обдало жаром.
— Изначально? — спросил я.
— Мы нашли один из дневников твоего отца. Он остался в замке Хоэцоллерн. Ты вправе его прочесть, хотя я бы не советовала тебе это делать.