— Да. Однако на сегодняшний день расшифровано не более двух сотен слов. Значения остальных неизвестны. И упомянутые мной книги на драконьем тоже представляли собой книги по черной магии…
Я уставился на Карлфрида.
— Маделиф знает об этом? — спросил я.
Карлфрид помотал головой.
— Мне однозначно надо в Богемию, — я оскалился в усмешке. — Становится все интереснее и интереснее.
— Если вы не откажетесь, я бы вас сопровождал, — произнес Карлфрид. — Кузена тоже можете прихватить. Пригодится.
— Тоже под видом студента?
— Как я уже говорил, в Пражском университет имеется факультет для темных.
— Однако на него вероятно направлено самое пристальное внимание?
— Нет. На высших светлых.
Я покивал и, задумавшись, занялся наконец едой. Когда я доел, в дверь постучали.
— Открыто, — сказал я и в комнату зашла Маделиф.
Обвела нашу компанию чуть недоуменным взглядом. Потом протянула мне несколько пакетов.
— Эгихард, новая одежда, рискнула купить, так как времени на примерки сейчас нет. Нам срочно надо к герцогу.
— Завели бы пару кобольдов, проблем бы не было с бытовой магией, — заметил я, вытряхнув содержимое на кровать.
— Госпожа Халевейн всегда считала, что эксплуатировать кобольдов несправедливо по отношению к ним, — Карлфрид позволил себе насмешку, стараясь вернуть себе уверенный вид после недавнего нервного разговора.
— А что с герцогом? На последнем издыхании? — поинтересовался я.
— Эгихард… — упрекнула Маделиф и отвернулась, когда я, распаковав вещи, начал одеваться. — Ситуация гораздо хуже. Все трое его сыновей мертвы. Он остался без наследников. Если умрет герцог, Фризию получит Прусский король.
Глава 12
Через несколько минут мы вдвоем уже ехали в машине в герцогскую резиденцию, расположенную на юге от Ауриха в замке Эвенбург. Маделиф сказала Карлфриду и Финбарру остаться в Гильдии, поскольку толпа народа у ложа умирающего герцога сейчас была бы крайне неуместна.
— Не понимаю, зачем понадобилось мое присутствие, — произнес я. — Если вы вдруг надеетесь, что я смогу оживить герцога, как это получилось с Теей, то вы заблуждаетесь. Люди стареют и умирают, как, впрочем, и маги. Это естественный процесс. А того, кто оживлял мертвых, я сегодня сжег на болоте.
Волшебница кивнула, посмотрела в окно, за которым закружились снежинки. Я включил дворники, монотонно сметавшие налипающий на ветровое стекло снег.
— Я, кстати, связалась с Теей. У нее все в порядке — проклятие ее не коснулось, — заметила Маделиф. — Ты давно с ней общался, Эгихард?
— Последний раз, когда провожал ее в Хайдельберге.
— И тебя не беспокоило… не пришло в голову, что она тоже может быть проклята, как одна из волшебниц Фризии?
Я хмуро поглядел на Маделиф через зеркало заднего вида.
— После того, что случилось в Хайдельберге, я бы почувствовал. Ваш упрек безоснователен.
— После твоего предложения Тее перебраться в Хоэцоллерн, я подумала, что может быть ты привязался к ней сильнее. Но, похоже, безосновательно.
— Привязался? Уверен моя тетушка в подробностях рассказывала вам о моих «привязанностях». Тея — друг. Это мой максимум. Не ждите от меня большего. К чему вы вообще завели этот разговор?
Но Маделиф промолчала, задумавшись, словно меня не услышала.
Полчаса спустя внедорожник проехал по мосту, перекинутому через ров, остановился у входа в замок, построенного в неоготическом стиле. Архитектура была изящной, лишена вычурности и, насколько я знал по просочившейся ко мне из газет информации, это был любимый из замков герцога. Видимо в своем любимце он и решил принять свой конец.
К внедорожнику подошел слуга, распахнул дверь, машинально протянул руку Маделиф и с недоумением застыл.
— Госпожа Халевейн, а где же господин барон?
— Господин барон любит сам водить свои автомобили, — Маделиф не подала ему руки, оставшись в машине.
Но я не стал дожидаться, пока мне распахнут дверь, и вышел из машины сам. К черту эти церемонии. В свете предстоящего ухода из жизни герцога они казались и вовсе излишними. Слуга в растерянности миг смотрел на меня, а потом, опомнившись, все-таки помог выйти из машины Маделиф.
— Господин барон…
— Ключи вам тоже не отдам, извините, — догадался я о том, о чем он хотел просить. — Надеюсь внедорожник никому не помешает?
— Как пожелаете, господин барон. Не помешает, — слуга распахнул дверь, жестом приглашая нас войти.
А потом, обогнав, повел нас вглубь замка.
— Эгихард, забыла тебя предупредить, — прошептала Маделиф. — Его светлость не знает, кто ты. Для него ты весьма талантливый молодой маг, высший светлый.
— У меня просто нет слов, — так же тихо отозвался я.
— Герцог в курсе проклятия, и знает, что это дело рук черного мага. Из-за проклятия он потерял трех сыновей. Он не понял бы.
Я нахмурился, но кивнул, подумав, что Маделиф насчет этого права.
— Зачем меня все-таки сюда притащили? — спросил я.
— Его Светлость пожелал выразить благодарность спасителю Фризии.
— Который не смог спасти его детей, — я покривился.
— Тебя он в этом винить не будет, поверь. Ты читал газеты о герцогской семье?
— Никогда не интересовался бульварной прессой. Да и вообще как-то было не до светских новостей.
— Сыновья герцога вряд ли были образцами и блюстителями морали. Они-то и во Фризии редко находились. Пропадали то в Пруссии, то на курортах Богемии. Из-за чего мы никак не могли влиять на сложившуюся ситуацию.
— Пруссии и Богемии? Ну-ну, — только и сказал я.
— Эти трое никогда бы не заинтересовали господина Прегиля и господина Черного.
— Как скажете.
Слуга тем временем довел нас до герцогских покоев и распахнул двери.
— Госпожа Маделиф Халевейн и господин Эгихард Фрайхерр Райнер-Наэр, — провозгласил он и отступил в сторону, открыв нам проход внутрь.
Из комнаты на нас дохнуло крепким запахом лекарств и травяных настоев. Герцог, худющий бледный старик, лежал в старинной кровати, сделанной из дерева и украшенной резьбой. Над кроватью имелся даже балдахин, который сейчас, видимо по совету врачей, сняли. Кроме него в комнате находилось еще два врача и двое магов-травников. Герцог сделал едва заметный жест и все врачи вышли вон.
— Ну наконец-то, госпожа Халевейн, — слабым голосом произнес старик. — А то я уже думал, что вы не успеете привезти ко мне спасителя Фризии. Дайте-ка взглянуть на героя.
Я застыл в ступоре.
— Эгихард, — Маделиф покашляла в кулак и даже подтолкнула меня в спину.
— Знаете, для меня это, пожалуй, всё же слишком… — шепнул я, на миг к ней обернувшись.
Однако в следующий миг мою ладонь поймали руки герцога, он с благодарностью пожал ее.
— А ведь действительно хорош, даже на вид. А дела и вовсе сами за себя говорят, — произнес герцог. — Очень жаль, госпожа Халевейн, что вы не представили мне господина барона раньше. Присядьте, молодой человек, не стесняйтесь.
Я молча сел на край кровати. Видимо мои совсем другие чувства герцог принял за стеснительность. От лучащегося благодарностью взгляда старика было крайне неуютно. И мне сейчас больше всего хотелось побыстрее убраться из этой пропитанной запахом лекарств и приближающейся смерти комнаты.
— Я уже говорил Маделиф. Теперь повторю вам. Приношу вам от лица герцогства и всего народа Фризии благодарность за снятие проклятия и спасения тысяч жизней.
— Не стоит. Это мой долг — снимать проклятия, ваша светлость, — отозвался я нейтральным тоном.
— Он еще и скромный. Очень хорошо, — герцог довольный улыбнулся.
И тут я начал что-то подозревать. Я вновь обернулся к Маделиф, но та смотрела на герцога. Лишь в уголках губ затаилась улыбка. Я поднялся.
— При всем уважении, ваша светлость, я думаю, что даже наш короткий визит для вас сейчас крайне утомителен, не хотим вас больше беспокоить. Так что позвольте откланяться…
Старик тихонько засмеялся, а потом, внезапно погрустнев, покачал головой.
— Погодите, господин барон. У меня к вам будет последняя просьба. Прошу, спасите Фризию.
Я уставился на герцога с непониманием. Он что, впал предсмертный бред?
— Уже все хорошо, ваша светлость, — произнес я. — Проклятие с Фризии снято. Люди спасены. Больше герцогству ничего не угрожает.
— Кроме Прусского короля, не так ли? — герцог уставил на меня взгляд бледных, словно выцветших глаз.
Я помолчал, думая, что говорить на это. Продолжать ли утешать умирающего или просто сказать правду?
— Учитывая политику, какую ведет Прусский трон, жители особо не заметят перемен, — осторожно начал я. — Насколько мне известно ни Мекленбург, ни Померания, недавно вошедшие в состав королевства, недовольства не выказывали…
— Спасибо, что хотите меня утешить в мой последний час, господин барон. Но скажите лучше честно. В вас ведь тоже течет кровь фризов. Вы бы приняли это? Подчинились бы? Хотя, подзабыл, вы же Фрайхерр, свободный дворянин, даже мне не подчиняетесь.
Он на последних словах снова заулыбался. Я мрачно смотрел на герцога.
— И королю я бы тоже не подчинился, — жестко произнес я. — Никогда.
— Ого, — изумился герцог моему тону, на миг перевел взгляд на Маделиф. — Вот это характер. Эх, где же вы были раньше, госпожа Халевейн… Прошу прощения, господин барон. Вернусь к своей просьбе. Так вы готовы спасти Фризию еще раз?
— Сделаю все, что в моих силах, ваша светлость, — ответил я.
— Тогда, полагаю, вы готовы стать новым герцогом?
Я подумал, что старик определенно бредит. Наверняка ему пришла в голову мысль усыновить меня, и тогда титул бы можно было передать, поскольку других наследников не имелось. Только вот я уже был почти как с месяц совершеннолетним и усыновить меня было уже невозможно.
Я обернулся к Маделиф с молчаливым вопросом, что мне со всем этим делать и что говорить? Наткнулся на ее взгляд, полный насмешливых искорок и понял, что во всем этом разговоре имелся чертов подвох.