— Как бы там ни было, никакие симпатии госпожи Халевейн или кого-то еще не повлияют на свободу мальчика, — возразил Дагоберт. — Он опасен и в любом случае останется под нашим пристальным надзором. Но в следующем господин Моор прав: давайте сперва проверим кровь.
— Вам мало той магии, что мы видели в ущелье? — спросил Орель.
— И всё же несколько тестов провести не помешает. Узнаем точно, насколько сильна его кровь. Кто рискнет сделать забор?
— Я сделаю, погодите несколько минут, — сказала Маделиф и вышла.
Вскоре она вернулась в плотных хозяйственных перчатках, с пробиркой и одноразовой иглой в руках.
— Можно было бы не бегать в аптеку, а спросить его семейку — наверняка у них всё это нашлось, — проворчал Карлфрид и криво улыбнулся. — Простите, у меня день видимо такой. Я всё еще под впечатлением от нашей горной прогулки.
Маделиф аккуратно уколола мне палец, набрала в пробирку кровь. Дагоберт вынул из кармана перстень с крупным сапфиром и положил на стол, вывел несколько заклинаний.
— Давайте. Начнем с десяти капель.
Маделиф осторожно наклонила пробирку, уронив десяток капель крови на драгоценный камень в перстне. Кровь впиталась в камень и в глубине сапфира разгорелся золотистый огонек.
— Что ж, проверим, — Дагоберт надел перстень на палец, распахнул окно, выходящее на набережную и произнес короткое заклинание.
Из перстня вырвался вал огня. Дагоберта и остальных магов отшвырнуло словно от оружейной отдачи. Маделиф, каким-то чудом успевшая закупорить пробирку и удержавшая ее в руках не разбив, поднялась первая, смотря вслед удаляющемуся огненному облаку, разросшемуся в ширину до двух метров. Остальные маги поднялись на ноги, ошарашенные, и молча смотрели на летевший над ночным озером сгусток огня, пока он не исчез вдали.
Они молча переглянулись.
— «Начнем с десяти капель»? — задумчиво повторил Орель. — Похоже, надо было начинать с одной. Если не с половины… Покажите-ка, Фридемар.
Дагоберт нервно стащил перстень с пальца, передал Орелю. Тот присмотрелся, вычертил над перстнем пару заклинаний, с мрачным лицом вернул обратно.
— Немыслимая мощь. И это сейчас… А что будет когда он повзрослеет и кровь наберет полную силу? — сказал Орель.
— Я полагаю, все понимают, что это значит? — произнес Дагоберт, обведя взглядом коллег.
— Вы всё еще хотите рассказать об этом на Объединенном Совете? — спросила Маделиф.
— Не очень.
— Я по-прежнему готова взять ответственность на себя, — произнесла Маделиф.
— Не торопитесь, Маделиф, — сказал Орель. — Если вы хотите увезти мальчика и всю семью во Фризию — это очень плохая идея. Они ведь не зря столько лет скрывались в Альпах — в горах всегда легче оставаться незаметным. И они по-прежнему не должны привлекать к себе ничьего внимания. Кроме того, ваша Гильдия самая маленькая, и поручать вашим коллегам присмотр за десятерыми черными магами, один из которых еще и дракон, это значит забросить все остальные дела.
— Предлагаете оставить Райнеров здесь? — нахмурилась волшебница.
— Да, но мы можем создать сборную группу из представителей всех трех Гильдий, которые будут следить за семьей.
— И на равных условиях?
Орель и Дагоберт переглянулись.
— Конечно, это ваша заслуга, что вы с господином Моором поймали Теодериха, но… Хотя, конечно, вы правы, ваша Гильдия заслуживает большего. Две пятых получите вы, остальное мы разделим…
Карлфрид прокашлялся.
— Вы упускаете еще одну важную вещь, — заговорил он. — Хочу заметить, что мы имеем дело не с мальчиком и даже не с магом, а именно с драконом. Полагаю, все знают, что значит иметь драконью сущность?
— Вы сейчас о чем именно, господин Моор? — спросил Орель. — О стремлении накапливать сокровища?
— Скорее о сильнейшем собственническом инстинкте. Хотя, его кровь — это сокровище, и более того — это жизнь. И эту кровь, которая по значению приравнивается и к сокровищу, и к жизни, мы собираемся у него отнимать. Добавьте сюда лишение свободы. И что мы в итоге будем иметь, если что-то вдруг пойдет не так, кто-то из нас допустит ошибку — сейчас или через несколько лет — и парень освободиться? Что он по-вашему совершит, когда поймет, что с ним делали?
Маги мрачно переглядывались.
— Понимаю, к чему вы клоните, — сказал Дагоберт. — Но при таком прогнозе самым мудрым решением будет убить дракона. Сейчас. Не дать ему набрать силы и войти в зрелый возраст.
— Но ведь Теодерих уже продавал его кровь, — возразил Орель.
— И он взбунтовался — в свои шесть лет, — Карлфрид поглядел на главу Швейцарской Гильдии. — А дальше всё это выльется в геометрическую прогрессию.
— Вы что-то предлагаете, Карлфрид? — тихо спросила Маделиф.
— Нет, у меня нет решения. Несомненно мы с вами нашли нескончаемый источник магической энергии, о котором даже и не мечтали. Но на другой чаше весов — риски, которые могут стоить жизни не только нам, но и миру.
Слова Карлфрида вогнали всех во мрачное уныние, стерев легкую эйфорию, в которую еще несколько минут назад повергло магов испытание наполненного моей кровью перстня Дагоберта.
— Жаль тут нет Чистослава Чёрного, — заметил Орель. — Он ведь большой специалист по драконам, много лет изучал книжные источники, работал с драконьей кровью и своими механизмами.
— Вряд ли бы господин Чистослав предложил решение, — заметил Карлфрид. — Он изучал исключительно свойства драконьей крови.
Маделиф посмотрела в мою сторону, потом перевела взгляд на своих коллег.
— Кажется, я нашла решение, — сказала она. — Эгихард ведь хотел с нами договориться. Сам, без участия своей семьи.
— И?
— По сути предложить нам кроме как своей крови ему нечего, — продолжила волшебница. — Если мы взамен предложим ему лишь сохранение жизни, он наверняка воспримет это как неравнозначные условия. Но если он получит справедливую плату, полагаю, это его устроит.
— Что значит, справедливую плату? — спросил Орель. — Вы сейчас про реальные деньги?
— Да, или что-то, что имеет цену. Это должна быть честная сделка. И каждая капля его крови должна иметь реальную стоимость.
— Это было бы гениальным решением, Маделиф, если бы не один жирный минус под названием «свобода», — сказал Карлфрид.
— А ее мы предложить не сможем, — заметил Дагоберт. — Однако, несмотря на это, предложение госпожи Халевейн — действительно выход. Осталось только определиться со стоимостью одной капли крови.
— О, это легко, — усмехнулся Орель. — Скажите, за сколько вы продадите мне свой перстень, Фридемар? И разделите сумму на десять.
Дагоберт невольно рассмеялся и покачал головой.
— Знаете, коллега, я вам его, пожалуй, не продам. Проклятье, если мы будем выплачивать реальную стоимость — мы все разоримся. Гильдии Богемии, Пруссии и Хайдельберга, конечно, гораздо состоятельнее, но если они будут в состоянии покупать больше драконьей крови, чем мы, мы снова окажемся в ситуации собственного ослабления.
— И всё же, они наши коллеги, а не враги, — возразил Орель.
— Так вы собираетесь заключать договор напрямую с Эгихардом? — спросил Карлфрид.
— Не совсем, — Дагоберт задумался. — Думаю, нужно оставить прослойку между нами и им в виде его семьи. Все мы прекрасно понимаем, чем в итоге закончится история с остальными детьми Теодериха. Это лишь вопрос времени. В этой банке со змеями выживет только один. И думаю, нам даже не надо делать ставки — мы все прекрасно понимаем, кто это будет, — Дагоберг посмотрел в мою сторону.
Маделиф нахмурилась.
— Вы хотите, чтобы и смерть родителей была на его совести?
— Он дракон, госпожа Халевейн, о чем вы? Кроме того вы видели, Эгихард ненавидит отца.
— А его мать?
— Она уже взяла вину на себя. Да, он будет винить в потере свободы именно их в первую очередь и ведь это действительно их идея.
— И вы будете платить Теодериху? — спросил Карлфрид.
— Думаю, им стоит давать только ту сумму, которая необходима для содержания семьи, — сказал Орель. — Все финансы от продажи крови должен получать мальчик. Откроем для него специальный счет, доступ к которому он получит после своего совершеннолетия.
— Далеко вы загадываете, — со скепсисом отозвался Карлфрид. — Но допустим, всё пройдет гладко. Что вы намерены делать после его совершеннолетия?
— Господин Моор, у нас до того момента будет достаточно времени, чтобы что-то придумать, — сказал Дагоберт. — Так вы поддержите предложение вашей коллеги?
Карлфрид поглядел на Маделиф и кивнул.
*эдельвейс, от нем. edel — «благородный» и weiß — «белый».
Глава 21
Я проснулся, когда «Бронко» остановился у нижних ворот Хоэцоллерна. Охранники открыли ворота и мы поехали дальше. Маргарете тоже пробудилась, посмотрела на меня, а потом засмеялась.
— Что такое, Гретке? — спросил я.
— Наверное, у меня такое же недовольное лицо как у тебя, — заметила она. — Не выспался?
— Нет, просто один интересный сон не досмотрел.
— О чем, Харди? — спросил Финбарр.
— О прошлом.
На меня из зеркала заднего вида посмотрел Карлфрид чуть насторожившись.
Вот сукин сын, а ведь мог бы мне всё рассказать. Хотя, скорее всего он до сих пор опасался последствий принятого ими тогда решения.
— Скажите, Карлфрид, а вы вообще собирались когда-нибудь мне поведать, что тогда случилось на самом деле? — поинтересовался я. — Я, конечно, сам вас не спрашивал, поскольку не до того было, но всё же.
— О чём вы, Ваше Величество?
— О том, что случилось в пещере двенадцать лет назад и потом.
Маг резко выжал тормоз, мне в грудь врезался ремень безопасности, а уже успевшую отстегнуться Маргарете швырнуло о спинку переднего сиденья и из ее разбитого носа хлынула кровь. Она болезненно всхлипнула.
— Да что б вас, — выругался я. — Я вас больше за руль не пущу.
Я передал Маргарете платок, наклонил ее голову вперед. Финбарр вытащил из-под сиденья аптечку и искал там что-то.