— Уф, чуть не надорвался, Ваше Величество, — сказал Ноткер, поставив пакет на стол. — У вас там что — золотые слитки?
— Это ты так шутишь сейчас? Ты ведь прекрасно знаешь что там, Ноткер, — сказала Маргарете.
— Похоже, шутка была неудачная, простите, — отозвался кобольд.
— Надо было про семерых гномов пошутить — я бы точно оценил, — заметил я и подмигнул Маргарете мгновенно взъярившийся.
— Еще раз назовешь меня Белоснежкой, Харди, и я… — прошипела она в бешенстве. — И я не подарю тебе это!
Она показала мне крошечную черную коробочку.
— Позвоню господину Эрцу в Оберштайн и закажу себе то же самое, — отозвался я, дразня ее.
— Нет, не закажешь. Это сделано по индивидуальному заказу с обязательством не воспроизводить не то что копии, а даже что-либо похожее.
— Заинтриговала, сдаюсь, — я засмеялся. — Что это?
— Получишь на рождество, — отозвалась Маргарете всё еще сердясь.
— Я его не справляю. В отличие от тебя я давно знаю о своей магической принадлежности, — заметил я.
Маргарете вдруг погрустнела.
— Знаешь, этот действительно так странно, считать себя всю жизнь одной, следовать одним традициям, а потом оказаться среди тех, кого когда-то сжигали на кострах…
Я притянул ее к себе, обняв.
— Сжигали только травниц, по сути — светлых. А еще страшных старух и в противоположность им — самых красивых, но совершенно обычных, лишенных какой-либо магии, женщин. Так что, всё еще более неоднозначно.
Маргарете обняла меня, поцеловала, потом поглядела на меня с подозрением.
— Ты мне кофе для этого предложил?
— Конечно, — я засмеялся.
— Нет, погоди. Сначала это, — она протянула мне коробочку, но потом словно вспомнив что-то, сунула мне под нос клочок бумаги. — Нет, сначала это!
— Это что? Чек?
— Да, потому что это настоящий подарок, от меня.
— Глупая, это уже было лишним, — сказал я и внезапно разглядел сумму. — Ты с ума сошла?
Маргарете не ответила и протянула мне коробочку. Я выпустил супругу, открыл подарок. На черном бархате лежал мужской перстень-печатка. Металл судя по серебристому виду был родий, а черные камень…
— Черный сапфир, очень редкий, с еще более редким оптическим эффектом, когда он меняет под определенным углом цвет, — сказала Маргарете. — У всех высших магов есть подобные перстни. Можешь сделать из него мощный артефакт.
У камня была почти квадратная огранка, со слегка округленными углами. В центре камня вырезана фигура дракона, которая вспыхивала золотом, стоило чуть повернуть перстень, а сверху и снизу шла надпись «Император Эгихард Первый».
— Гретке, не стоило. И ты ведь точно не на рождество мне собиралась это подарить.
— Не на рождество, не удержалась, — сказала она, расстроившись. — Тебе не нравится?
— Нравится. А вот светлым это точно не понравится. И особенно дракон.
— Почему? И дракон — это ведь логично!
— Логично, — задумчиво отозвался я. — А мастер тот же, который изготавливал прусские короны?
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— В одном предсказании, которое очень испугало светлых, на императорских знаменах был герб с точно таким драконом.
— Не понимаю… Твой предок, Райнериус, он выглядел как-то по-другому? Впрочем, мы же не сможем это узнать — от него только скелет остался.
— Я видел в своих снах как он выглядел. И он был другим — мощным, огромным, с широким куполом крыльев. А этот имеет более изящное телосложение, более узкие и длинные крылья, а значит более верткий, быстрый, неуловимый.
Маргарете от моих слов расстроилась еще больше, едва ли не расплакалась.
— Гретке, ты тут совсем ни при чем, не переживай, — я приобнял ее. — Просто такие совпадения начинают настораживать уже меня самого.
— Харди, я совсем не понимаю о чем ты, — Маргарете всё же всхлипнула. — Какое предсказание? Какой другой дракон? Как с этим связан гном-ювелир?
— Сейчас расскажу, — я закрыл коробочку и отдал ей обратно. — Подари мне в тот самый день, хорошо?
Она поглядела на меня, смахнула слезы.
— Ты правда будешь носить?
— Буду, это же твой подарок.
— Но ты ведь сказал, что светлым не понравится….
— И? Видимо, им придется с этим смириться, — я улыбнулся, достал платок и вытер последнюю пару слезинок с ее заалевших щечек.
Маргарете, успокоившись от моих слов, убрала коробочку обратно в пакет. Извлекла из него другие, видимо намереваясь положить их под ёлку. Потом позвала Ноткера, попросив принести ей бумагу, золотого цвета чернила, ножницы и подарочные ленты. Кобольд всё принес, глянул на нас.
— Может вам еще кофе или чего-нибудь покрепче?
— Покрепче, — сказал я. — Можно даже тот виски с остзейским берштайном.
Ноткер вытаращил на меня глаза.
— Ваше Величество, не стоит…
— Я чуть-чуть — не вырублюсь. В конце концов, надо адаптироваться к этому яду.
Ноткер поглядел на меня с неодобрением, но все же принес требуемое и пару стаканов.
Наблюдая как Маргарете пишет поздравления от нас обоих, заворачивает подарки и перевязывает их ленточками, я принялся неспешно вводить ее в курс последних событий. О машинах в Пражской Гильдии, показывающих будущее, о предсказании, отмеченном в архивной книге как «никогда не сбудется», о запугивании Чистославом Черным Совета Магов и о рисунках, которые были в предсказании и на эскизах гнома-ювелира.
А еще время от времени проскальзывали мысли, что завтра меня ждет встреча с очередным черным магом, и я думал, чем она для него закончится.
Глава 15
Когда я всё рассказал о последних событиях Маргарете, она как раз закончила с упаковкой подарков и написанием пожеланий. За это время почти опустошил бутылку с виски, Маргарете же едва пригубила из своего стакана, прокашлявшись от крепости. Мне же виски приятно обволакивал все внутри, согревая. Однако никакого другого эффекта я не ощутил. Я потянул за уголок этикетку и она довольно легко отклеилась, открыв под собой другую — от виски, в котором точно не было никакого остзейского янтаря.
— Ноткер, — позвал я кобольда и показал на бутылку. — Это что?
Ноткер побледнел, взглянул на меня виновато, но при этом решительно заявил:
— Прошу прощения, Ваше Величество, знаю, вы мне сейчас скажете свое любимое про благие намерения, но… Это другое!
Я расхохотался.
— Понятно. Однако, в следующий раз, всё же выполняй то, что тебе сказано.
— Да, Ваше Величество.
— Знаешь что, принеси-ка сюда графин из-под виски, в котором прах Алойзиуса, — распорядился я. — Только не перепутай с тем, в котором останки моего «любимого» дядюшки Даллана. Желания его видеть или тем боле разговаривать с ним у меня нет никакого.
— Не перепутаю, Ваше Величество, там узор на стекле разный. Ну и форма графинов чуть отличается, — произнес кобольд.
Ноткер исчез, а через пару секунд вернулся обратно, поставив на стол передо мной хрустальный сосуд, на дне которого лежал тонкий слой пепла. Я задумчиво смотрел на прах, но не торопился вызывать дух черного мага.
Ноткер поглядел на меня, но на этот раз исчезать не стал, уселся неподалеку в кресле и, расправив сложенную в несколько раз газету, скрылся за ней целиком.
— Что там пишут? Больше никаких забастовок гномов и цвергов на шахте? — поинтересовался я.
— Из Оберштайна только одна новость — что на вашей шахте найдены огромные запасы топазов. Впрочем, это вы и сами видели, Ваше Величество, когда спасали нас от ворюг-цвергов, — отозвался кобольд, ненадолго вынырнув из-за газеты. — А так пока больше ничего особо интересного не пишут. Если что, я вам сообщу.
Маргарете тем временем направилась к рождественской ели, но не стала раскладывать маленькие коробочки с подарками под ней, а повесила на густых ветвях среди елочных украшений. Потом вернулась обратно и усевшись рядом и положив голову мне на плечо задумчиво смотрела на огоньки гирлянд.
— Устала? Или впечатлилась моим рассказом? — поинтересовался я.
— Впечатлилась. И в нем слишком много событий, над которыми стоит задуматься.
— Вот как? Что думаешь насчет предсказания?
— Думаю, что Чистослав просто умело оживил все прежние страхи светлых, связанные с черными магами и подобными предсказаниями о войнах и концах света.
— Умница, — я поцеловал ее золотистую макушку, потом аккуратно снял с Маргарите родиевую цепочку с кулоном в виде того же самого дракона, который был вырезан на перстне, предназначавшимся мне в подарок, только с куда более скромным по размеру черным сапфиром. — Ух ты, так и знал, что ты задумала парное украшение. Однако удивительно, что ты воздержалась на своем от каких-либо надписей. Дай-ка кое-что сделаю.
Маргарете чуть смутилась от моего замечания. Я положил украшение перед собой, достал нож и, выведя несколько заклинаний, пролил на кулон свою кровь. Сапфир впитал в себя алую струйку, вспыхнул золотым светом и погас, снова став непроницаемо черным. Я надел цепочку обратно Маргарете на шею, потом чуть приподнял ей голову за подбородок, заставив смотреть мне в глаза.
— Ты запомнишь всё, что я тебе скажу, с первого раза, Гретке, — произнес я, а она чуть удивленно моргнула. — А еще сделаю, чтобы твои заклинания были видны только тебе.
— Почему? Чтобы я была твоим тайным оружием? — у нее разгорелись от азарта глаза.
— Что? Нет, конечно. Как тебе такое в голову пришло? Это исключительно ради твоей безопасности. Пусть никто не знает, что ты можешь колдовать. А значит и применять убийственную магию против тебя никто не станет в критический момент.
Маргарете сперва посмотрела на меня с непониманием, но потом невольно содрогнулась, осознав, что я говорю совершенно серьезно.
— Ты про черных магов? — спросила она.
— Про всех. Может светлых я и исключил бы, если бы у них не было страхов и не сохранялось некоторое недоверие и сомнение ко мне. Так что…
Маргарете кивнула. А я вывел короткое заклинание в воздухе, затрепетавшее огненными символами.