— Не церемониться с врагами, — произнес я. — Сейчас никакая дипломатия не поможет. Надеюсь вы это понимаете.
Ленели кивнула.
— Но как на всё это отреагируют высшие светлые? — осторожно спросила она. — Они ведь всё поймут.
— К тому времени проблема будет решена, — я глянул на часы. — Даю вам два часа чтобы набросать шаблон статьи. Покажете мне и, если напишите всё как надо, устраиваете экстренный пресс-центр. Помещение выделят то же, где проходила конференция, куда вас в прошлый раз не пустили.
— Хм, — Ленели уловила легкую насмешку в моих словах и, поднявшись, гордо приосанилась. — Не беспокойтесь, Ваше Величество, я покажу как работают настоящие профи! Через два часа вернусь. Вы же тут будете?
— Да, пока почитаю итальянскую прессу.
Ленели с удивлением похлопала глазами и насторожилась.
— Хотите сказать, что у нас аналогичные проблемы еще и с итальянцами⁈— она от возмущения даже всплеснула руками.
— Надеюсь, что нет. Возможно у нас получится сыграть на опережение и новости о французах заставят итальянцев уничтожить аналогичные договоры.
Ленели посмотрела на меня чуть озадаченно.
— А вы их наказывать не собираетесь, как французов?
— Нет, пока они не пришлют оскорбительного письма подобного этому и я не услышу от их посла то, что услышал от французского.
Я достал письмо от посла, дал ей прочесть.
— Вот сукин сын! Пожалуй, он все же получил по заслугам! — возмутилась она. — Я с вашего позволения могу снять копии с документов?
— Попросите кобольдов, они вам сделают, — я забрал письмо, положил обратно в карман.
Ленели позвала кобольдов и те уже через несколько минут отдали ей высокую стопку отксерокопированных листов, сложили в еще одну коробку. После этого журналистка ушла, а я вернулся к изучению прессы. Но в итальянских газетах ровным счетом ничего не нашлось. И никаких враждебных высказываний. Я нашел лишь несколько статей, в которых прогнозировали рост немецких туристов будущим летом. Шла ли тут речь о реальных туристах или так иносказательно извещали об возможном увеличении немецкоговорящего населения Италии — было совершенно неясно.
Я почти просмотрел подшивки, когда вернулась Ленели, положила передо мной несколько отпечатанных на машинке листов. Я прочитал текст, глянул на замершую в ожидании вердикта журналистку.
— Я вам говорил, что вы профи и большая умница? — спросил я, улыбнувшись.
— Спасибо, Ваше Величество, — ее щеки порозовели от похвалы.
— Ноткер, бумагу, ручку и королевские печати, — произнес я и когда появившийся кобольд всё принес, написал короткий приказ содействовать Ленели в подготовке пресс-центра, протянул ей. — Если возникнут трудности, какие-то проблемы или что-то понадобится — сразу мне сообщайте. И как всё идет — тоже.
— Да, Ваше Величество.
— Приступайте.
Ленели кивнула и умчалась работать на своих безумных каблуках. Я посмотрел на ожидающего распоряжений Ноткера, одновременно с этим заинтересовавшегося газетами.
— Знаешь французский и итальянский, Ноткер? — поинтересовался я.
— Нет, к сожалению, — кобольд вздохнул.
— Как там Маргарете с Маделиф? — спросил я.
— Пока вас нет, у них почти идиллия… Простите, Ваше Величество, — кобольд смутился. — Они, кстати перебрались в зал Совета — там удобнее оказалось раскладывать законодательные документы на огромном столе. Просили вам передать, что они там, если будут вам нужны.
— Понятно. Пока свободен, позову когда понадобишься.
Кобольд исчез, а я вернулся к чтению итальянских газет.
— Харди, — позвал меня голос Маргарете, а следом я почувствовал как ее губы прижались к моей щеке.
Я открыл глаза и понял, что меня вырубило прямиком за читальным столом. За окнами было уже темно, а в библиотеке горело блеклое ночное освещение. Маргарете, прижавшись и обняв меня, тихо засмеялась.
— Ты заснул прямиком на огромной статье об отдыхе — под твоей головой — фото с шикарной виллой, Средиземным морем и пальмами. Устал?
— Не то слово, проклятье, — я отлепил голову от газеты, выпрямился, потянувшись и разминая спину. — Однообразная и скучная деятельность жутко утомляет. Кстати заснул я не из-за статьи о туризме, а о… — я глянул на соседнею полосу и потер щеку, на которую как мне показалось пристали частицы типографской краски. — Вот. Историческая статья об итальянском объединении, но написана ужасно нудно.
— Я соскучилась, Харди, — Маргарете прижалась к моим губам.
— Неужели? — я успел заметить мелькнувший около входа в библиотеку светлый силуэт.
— Не беспокойся о своей Белоснежке, мы с ней договорились об очередности.
— А между тем в компании гномов была замечена вовсе не она, Гретке, — произнес я и увидел как заалели щеки Маргарете, когда я припомнил ее приключения в горной шахте. — Что еще за очередность вы придумали?
— Ты меня прекрасно понял, — заметила Маргарете, расстегивая мне пояс. — Она морально не готова для развлечений, которыми ты занимался с кузинами.
— Великая Луна, про кузин вы откуда прознали? — притворно возмутившись я возвел глаза к потолку.
— Мне твоя тетушка рассказала, ну а я поведала Маделиф. Нам с ней все равно надо было поговорить на известную тему.
— На этот раз, надеюсь обошлось без оскорблений? — поинтересовался я.
— Я же тебе обещала. И мы с Маделиф в итоге обо всем договорились, — Маргарете скользнула вниз.
— Мы же в библиотеке, — заметил я.
— И ты, кажется, не против, — она на миг задрала на меня голову и, улыбнувшись, провела языком по губам.
Когда мы вернулись в мои комнаты, Маделиф там не было. Увидев мою озадаченность, Маргарете, подавив вспыхнувшую ревность, сказала:
— Думаю, что она не у себя, а до сих пор в зале Совета, продолжает работать.
Маргарете ушла в душ, а я, поставив коробку с французскими документами на стеллаж с книгами и взглянув на часы, решил все-таки дойти до зала Совета.
Маделиф действительно нашлась там. Весь стол был завален томами с законами, папками, исписанными листами. Волшебница в задумчивости извлекала страницы из одной из пухлых папок, сортировала их, раскладывая на стопки.
— Как продвигается? — спросил я, подойдя к ней со спины и обняв.
— Эгихард, Великая Луна, ты меня напугал, — она вздрогнула и обернулась ко мне.
— Скоро полночь, пора отдыхать.
— Знаю, но фризские юристы приедут только завтра. Мы с Маргарете сегодня постарались подготовить все документы по максимуму… До того момента как ей пришла в голову идея тебя проведать… Неделя будет напряженной, но думаю, к возвращению наших коллег мы всё успеем сделать.
Я развернул ее к себе, принялся расстегивать пуговки на блузке. Глаза волшебницы округлились.
— Великая Луна, только не здесь, Эгихард.
— Да бросьте, — я отодвинул бумаги на столешнице, расстегнул и стащил с Маделиф брючки, облегающие ее стройные ноги и подсадил на стол. — Давно хотел заняться этим здесь. Упс…
Я прищурил глаза в насмешке. Маделиф поглядела на меня ошарашено.
— Давно? И с кем же?
— С вами, разумеется.
Маделиф поймала мои пальцы.
— С вами, — повторил я, смотря на нее. — Ну что, можете теперь определить, когда я вру?
Маделиф покачала головой, не понимая, что за разговор я затеял.
— Жаль, — произнес я. — Думал изменения в вашем организме кроме улучшенной регенерации подарили еще и особое чутье.
— А как долго будет действовать регенерация? — спросила Маделиф.
— К сожалению, не долго. Должен еще кое-что вам рассказать. Не знаю, унаследуют ли дети полностью свойства моей крови, но… Когда Мэйв родила меня, кровь из пуповины убила повитуху, так что…
Маделиф только испуганно выдохнула.
— Кровь твоей матери тоже могла убивать, когда она носила тебя?
— Нет.
— Откуда ты это узнал?
— Нашел дневник отца того периода.
— Можно прочесть? — тихо попросила волшебница.
— Нет. Я его сжег. Содержание было мерзкое.
Маделиф обняла меня, а я только сейчас понял, что сопереживание я мог принимать только от нее. Я притянул ее к себе плотнее, услышал слабый сдержанный стон и тихо рассмеялся, вынуждая расслабляться и забывать о том, где мы находимся. Уложил Маделиф спиной на разложенные на столе законы. Еще через какое-то время с совсем затуманившимся от неги и наслаждения взором, она прошептала:
— Люблю тебя, Эгихард…
Я отпрянул.
— Зачем вы мне это сказали? Вы же знаете… Черт бы вас побрал.
— Знаю, что не услышу подобное в ответ, — Маделиф поднялась и я помог ей одеться. — Но может быть с детьми у тебя получиться проявить больше эмоций. Ты ведь исправил в брачном договоре все пункты, касающиеся воспитания.
— Исправил, но с чего отсутствие одного должно исключать второе? И давайте прекратим этот разговор и сосредоточимся на решении внутренних государственных проблем.
Маделиф кивнула, мы вернулись ко мне, быстро приняли душ и легли спать. Давно заснувшая Маргарете чуть недовольно заворочалась во сне, но уютно устроившись у меня под боком и примостив голову на плече, сразу затихла. Маделиф тоже уснула, а следом и я провалился в сон.
Утром меня разбудили негромкие голоса, причем я уловил тревожные и возмущенные нотки. Рядом, ни Маргарете, ни Маделиф не оказалось. Я поднялся, заглянул в гостиную. За столом сидели обе мои супруги, а рядом стояла Ленели, держа в руках пачку газет. Маделиф с выражением отчаяния на лице читала статью.
— Ваше Величество… — Ленели заметила меня первой и сделалась пунцовой.
— Простите, госпожа Фогель, не знал, что вы тоже тут. Сейчас оденусь и вернусь.
Маделиф бросила на меня возмущенный взгляд — то ли из-за ситуации, то ли из-за статьи. Я ушел в ванную, умылся, оделся и снова вышел в гостиную.
Ленели всё еще смущенная, стараясь не смотреть на меня протянула пачку газет.
— Эгихард, вчера ты сказал, что мы должны сосредоточиться на внутригосударственных делах, — произнесла Маделиф, не сводя с меня пристального взгляда. — А сейчас госпожа Фогель приносит целую пачку изданий, где опубликованы статьи по твоему распоряжению, связанные с международной политикой⁈