Ритуал, наконец, был завершен: ее тело по-прежнему находилось в центре кладбища, но душа перенеслась через горы и моря, в единый миг оказавшись посреди великого города, на балконе величайшей цитадели мира.
И хотя день был в самом разгаре, пелена, затянувшая небо от края до края, делала город сумрачным, таким впечатляющим, таким волнующим… – о, Ангелы смерти, как же она желала вновь оказаться в нем после всех этих солнечных дней, проведенных в землях ненавистной Империи!
И хотя заклинание Книги, переместившее ее душу за многие мили, было абсолютным, запахи моря и ощущение пронизывающего ветра были ей недоступно. Ах, как хотелось вновь почувствовать на коже ласкание ледяного ветра, каковому на этом самом большом острове архипелага заступали дорогу разве что массивные городские стены, о подножья которых насмерть разбивались волны.
Но все эти возникшие в ее в голове мысли пронеслись, не оставив следа. Важным было лишь то, что зависшее над шпилями башен и темными бастионами особняков-крепостей, бледное как лицо мертвеца солнце, следило за фигурой, стоящей на главном балконе цитадели, с трепетом и почтительным ожиданием.
Человек, рассматривающий город с высоты птичьего полета, был запахнут в великолепный черный плащ, а на его лицо был накинут капюшон – хотя в городе, где извечно царит сумрак, в нем не было необходимости. Впрочем, говорят, именно из-за этого капюшона его прозвали Сумеречным – вторую часть его имени дала великая власть.
Она, а точнее ее душа, смотрела на Сумеречного Князя снизу вверх, поскольку распростерлась перед ним на коленях. И хотя ее тело было далеко в землях Империи, иначе поступить было нельзя, ибо она преклонялась не только перед ликом грозного хозяина, но и перед мудростью великого Учителя.
Он смотрел на город посреди моря и, наверное, думал о том, что так его тяготило.
Ох, если бы в ее руках было больше сил – она бы нашла способ избавить его от омрачающих мыслей!
Как-то Князь, и по совместительству ее учитель, изрядно выпил вина и поделился с ней тяготившим его грузом. В тот момент он проклинал свою немощность, из-за которой его королевство когда-то вынуждено было искать себе сильного союзника в высших сферах мира.
После Войны Двух престолов, когда разоренный мир покинули крылатые слуги Всевышнего, и казалось, что все люди были обречены стать пищей или рабами демонов, молодой архимаг сплотил вокруг себя всех сильных и способных сражаться, построил плоты и добрался до этого архипелага.
Он лелеял мечту отгородить свои владения от легиона демонов. Он пожертвовал семьей, боевыми друзьями и многими верно следовавшими за ним людьми, чтобы сделать жизнь на необитаемых островах возможной.
Однако угроза вторжения демонов не отступила.
И когда однажды на летающем замке к острову подобрался один из Первородных – могущественный Асмодей, со своим легионом Карателей, Князю пришлось встать перед нелегким выбором.
Асмодей пригрозил уничтожить его молодое королевство – сделать его жителей пищей, а самых выдающихся превратить в призраков, прозванных людьми Карателями, ибо их постоянно пожирало пламя неутолимой мести. Но могущественный демон так же отметил, сколь сильны были духом и телом воины Князя. И сказал, что не станет уничтожать его королевство, если оно войдет в империю, которую Асмодей намеревался создать.
Подумав и придя к выводу, что ему не одолеть Первородного, Князь согласился на все предложенные условия. На летучем замке Асмодея он освоил запрещенные знания, взял из рук демона Черные книги и раздал их своим самым способным людям – именно так родилось королевство чернокнижников.
А потом началась новая война. Асмодей вовсе не собирался создавать свою империю – он хотел ее захватить. Оказывается, после Войны Двух престолов люди вовсе не были истреблены на материке – напротив, под надзором некоего Метамага остатки народов объединились, создав небольшую, но могущественную Империю.
Князь видел нерешительность в словах и поступках Асмодея, но не понимал их сути. Летающий замок, легион Карателей и тысячи колдунов-чернокнижников, по его мнению, могли стереть в пыль даже большую империю.
Однако, как показало время, страхи Первородного демона были не лишены смысла. Окруженная со всех сторон горами так, что к ней невозможно было подступиться незамеченно, Империя сдержала первый и самый мощный натиск и вступила в продолжительную позиционную войну.
Более того, случилось то, чего ни Князь, ни Асмодей предвидеть никак не могли: колдовская сила Метамага лежала за пределами их понимания. Даже когда сам владыка Империи пребывал далеко в своей башне, его колдовство в равной степени неотвратимо настигало чернокнижников и демонов-призраков. Мощь этого колдовства была неодолимой: она не давала армиям союзников возможности перегруппироваться в лесах или поставить лагерь у берегов рек – начинались пожары и ужасные наводнения. Ритуалы Метамага вызвали орды ангелов, которые обрушивали с небес гнев Всевышнего. Его разрушительная сила также не знала себе равных – в первый же день войны она сбросила летающий замок Асмодея с небес на землю…
А три великие силы – три имперские Гильдии, собравшись вместе, обошли основной фронт и ударили по единственному проходу, ведущему прочь из Империи.
Маги, Защитники и Охранители с поддержкой Метамага удерживали Зуб Дракона на протяжении всей войны – они будто бы закупорили горло бутылки, не давая содержимому выйти наружу. Распыленные силы союзников продолжали таять до тех пор, пока пришедший с Асмодеем легион Карателей не был почти полностью истреблен, а сам Асмодей пленен и заточен на несколько веков…
Князь, благодаря своей мудрости, сумел договориться с уставшим от долгой войны победителем. Он вместе с остатками своего войска получил право покинуть земли Империи в обмен на регулярно выплачиваемую дань.
Каждую декаду баржи, доверху груженной свежей и засоленной рыбой, шли к берегам Империи, тогда как люди его народа страдали от голода.
Но даже не это служило причиной ненависти к Империи – когда почти с теми же целями на архипелаге появился другой Первородный – Аббадон со своими фуриями, Князь не стал ему помогать и унижено просил помощи Метамага.
Но посольство вернулось ни с чем, Метамаг ответил, что не в силах распространять свой взгляд настолько, чтобы достичь островов архипелага и своим колдовством помочь его защитникам. Он предложил всему народу Князя перебраться на земли Империи, рассеяться по ней и сделаться ее частью.
Разумеется, даже безмозглая чернь поняла, что бросать свое имущество и оставлять дома, чтобы побираться в Империи, было нисколько не лучшей участью, чем жить, платя дань тем, с кем Князь, дабы уберечься от Аббадона, вынужден был заключить новый союз.
Две сестры, Тьма и Смерть, были этими союзниками – они отправили своих жнецов на защиту острова.
Так Князь спас свое королевство от участи многих канувших в небытие народов. Но цена этого была велика.
Всюду на архипелаге возводились храмы Тьмы и Смерти, на алтарях которых лилась кровь. Люди платили. Всегда платили. Новым союзникам – душами своих детей, родителей, братьев и сестер; старым врагам – рыбой и солью. Они проливали слезы и собственную кровь ради выживания всего народа.
Как же было горько и обидно знать, что где-то есть земли и города, где не было криков на улицах, давящего страха в богатых домах. Там всюду было чисто и светло – там всегда светило солнце и там не было прислужников Смерти.
Империя могла себе позволить не думать о выживании, не искать покровительства ни богов, ни демонов – ведь ею правил Метамаг. Империя процветала – на архипелаге были бунты и по улицам лилась кровь. В Империи было солнечно и зелено – на архипелаге ничего не росло из-за вечно висящего над ним сумрака. И если в облаках над Империей махали крыльями ангелы, то по городам королевства разгуливали жнецы…
– В этом виноват я, – говорил набравшийся вина Князь. – Если бы силой я был равен Метамагу, моему народу не пришлось бы столетиями терпеть все эти муки…
Слушая эти речи, она в бессильной злобе сжимала кулаки – в тот час ей захотелось стать сильнее. Сильнее многих, сильнее всех. Стать великой колдуньей, правой рукой Сумеречного Князя, чтобы помочь ему в его великих свершениях…
– Давно ты здесь? – прервал ее размышления Учитель, обративший к ней лицо под капюшоном. – Я погряз в раздумьях. Говори.
– Мастер, все идет в точности как вы задумали. Сантана захватил Зуб Дракона, армия воров опустошает Долину, а Асмодей был вызволен из заточения.
– Что сказал Асмодей?…
– Я пока не смогла его найти, и он не знает о наших планах, ровно и о том, что мы являемся его союзниками… Но это вопрос времени.
– Я верю в тебя, ученица, – проникновенно и уверенно сказал Князь. – Мы должны заручиться поддержкой всех Первородных. А что насчет Измора?
– Заперся на все ворота и дрожит от страха перед армией воров, не зная, что эта армия до времени укрылась в коллекторах под ним. Только что я произвела ритуал и установила маяк для вашего колдовства прямо на кладбище в самом центре города. По вашей воле солнце навсегда покинет Измор.
– Измор… – задумчиво прошелестел Князь. – Когда-то этот город был столицей Империи. Как же я его ненавидел… Уничтожь его. Уничтожь его для меня.
– Будет исполнено, мастер, – уверила она, не поднимаясь при этом с колен.
– Кто бы мог подумать… – витая мыслями в высших сферах продолжил Князь. – Я и представить не смел, что мне выпадет шанс отомстить Империи, плюнуть в лицо Метамагу и сжечь дотла ненавистный Измор.
– Воистину так, мастер.
– Да… Метамаг сильно сдал. Больше пяти лет я не плачу ему дань, больше двух лет высылаю на его земли разведчиков и больше года устраиваю набеги на приграничные территории. А что сделал он? Обрушил молнии на моих рейдеров? Призвал ангелов? Или, может быть, начал строить флот для нападения на архипелаг? Нет. Ничего из этого. Он лишь перебросил часть легиона к границам, в надежде защитить свои земли от бесконечных грабежей.