— А как по-твоему, на меня горячая вода тоже оказала благотворное влияние? — поинтересовалась Малта.
— Я полагаю, что да: ты прямо сияешь. Но, наверное, этот вопрос лучше задать твоему мужу, он-то лучше знает, как ты выглядела раньше.
Элис руководствовалась исключительно соображениями вежливости. Она не захотела говорить то, что было прекрасно известно самой Малте. Из-за непрерывного бдения над малышом молодая мать невероятно себя запустила. Малта поняла все с полуслова и устало улыбнулась. «Вот и подточено твое девичье тщеславие! — подумала она. — Достаточно поставить под угрозу жизнь твоего сына, и остальное тотчас перестало иметь значение».
Она склонилась к Фрону. Он молчал, но не спал. Мальчик совершенно не походил на всех тех младенцев, кого Малте случалось видеть прежде. Ротик у него болезненно скривился, дыхание с тихим шелестом прорывалось сквозь узкие ноздри. Малта попыталась посмотреть на сына непредвзято: неужели он — урод, от которого будут отворачиваться другие дети? И обнаружила, что не может ничего толком определить. Он просто Фрон, ее маленький сынишка, а все эти особенности — неотъемлемая часть его самого. Фрона не следует сравнивать с другими. Указательным пальцем Малта провела по мелкой чешуе, шедшей вдоль бровей ребенка, и он зажмурился. Она передала малыша Элис, та завернула его в полотенце, и мать вылезла из ванны.
В теплом помещении кожа Малты быстро высохла, и Элис вручила ей мерцающее перламутром платье Старших. Красочный блеск напомнил Малте внутреннюю сторону морской раковины. Раньше она бы потянулась к зеркалу, чтобы полюбоваться ниспадающими складками мягкой ткани. Но сейчас, у края бассейна, ей хотелось лишь одного: снова взять на руки свое дитя.
Несколько минут спустя она в отупении смотрела на закрытые и открытые двери. Выбор… Ты его делаешь — и остальные пути перед тобой навсегда закрываются. Как можно узнать, которое из множества незначительных решений может навсегда изменить ход твоей жизни?
— Давай я покажу тебе подходящую, на мой взгляд, комнату и помогу устроиться на ночь. А если тебе там вдруг не понравится, то утром, отдохнув, можешь поискать другую. Хорошо?
Малта поняла, что не двигалась и не говорила вот уже несколько минут. Неужели она заснула стоя?
— Да, пожалуйста, — пролепетала она и нисколько не удивилась, когда Элис взяла ее под локоть и повела по коридору.
Было большим облегчением уйти наконец от шумных хранителей, которые радостно приветствовали ее и Рэйна. Когда они представлялись и знакомились, молодые люди выглядели потрясенными.
— Король и королева Старших! — прошептал кто-то.
Малта отрицательно покачала головой, но это, похоже, не уменьшило их благоговейного восторга. Хранители забросали супругов сотнями вопросов, и Рэйн, зная, насколько жена измучена, попытался ответить на них сам. Девушки были заворожены ее малышом, и даже юноши подходили, чтобы изумленно посмотреть на него.
— Он чем-то похож на Грефта! — воскликнул один из них, уставившись на младенца.
Рослый хранитель, почти взрослый мужчина, велел парнишке с алой чешуей замолчать и оттащил его в сторону. Рэйн поймал несчастный взгляд Малты и отвлек внимание хранителей на себя, решительно посоветовав Элис найти для его супруги возможность вымыться и поспать. И вот на исходе дня Малта оказалась здесь, едва способная что-либо воспринимать. Она проделала весь этот долгий путь, надеясь, что ее будут встречать драконы. Но ни один из них пока не появился. А где же Рэйн? Сейчас ей хотелось, чтобы он поскорее вернулся, чтобы вся их маленькая семья снова была в сборе.
Элис подвела Малту к двери в конце коридора, которая широко распахнулась, стоило лишь дотронуться до нее рукой. В комнате было темно, но она осветилась, как только женщины в нее вошли: не имеющий видимого источника свет постепенно усиливался, пока теплое сияние не залило все помещение. Малта с беспокойством отметила, что очага здесь нет, но Элис словно прочитала ее мысли, потому что сказала:
— В комнатах всегда ощущается приятное тепло. Кресла и кровати становятся мягкими, когда на них садишься. Мы не знаем, как все это устроено. Кельсингра по-прежнему во многом остается загадкой. Одеял тут нет. Возможно, Старшие ими и не пользовались: ведь в помещениях постоянно поддерживалась нужная температура. В некоторых шкафах мы обнаружили одежду, а кое-где на полках и в комодах сохранились личные вещи. И если одни были знакомыми и понятными — например, щетки или бусы, — то назначение других пока что загадка. Я попросила всех хранителей по возможности оставлять находки на местах, пока нам не станет известно больше, не перемещать предметы и не использовать их без крайней необходимости. Но, — Элис тихо вздохнула, — они ко мне особо не прислушиваются. И хуже всех ведет себя Джерд: специально рыскает по всем зданиям в поисках сокровищ, так что собрала уже столько украшений, сколько одной женщине за всю жизнь не переносить, и при этом совершенно не задумывается о том, откуда взялись эти артефакты и кому они прежде принадлежали. Чего мы только не находили в городе: роскошные золотые кубки — из таких только нектар пить. Зеркало, которое показывает то, что отражалось в нем несколькими мгновениями раньше, так что можно полюбоваться на собственный затылок. Но есть и полезные вещи. Посуда, которая сама нагревает то, что в нее положили. Чулки с плотными подошвами, которые подстраиваются под ногу того, кто их надел… Ох, госпожа Малта, извини меня! Я заболталась, а ты так устала стоять! Пойдем скорее. В этой комнате только стол и множество стульев: видимо, тут собирались люди. Но дальше — спальня, и вон те две двери тоже ведут в спальни. Как только сядешь на одну из кроватей, она станет мягкой и начнет прогибаться, приспосабливаясь к твоему телу. Ты, наверное, хочешь отдохнуть?
Малта тупо кивнула.
— А как же Рэйн? — устало спросила она.
— Я позабочусь о том, чтобы муж узнал, где ты, — пообещала Элис. — Ты совершенно измучена, дорогая. Ложись немедленно. Тебе надо поспать, да и малышу тоже.
Элис похлопала рукой по кровати, и Малта бережно уложила на нее Фрона. Он заерзал, и мать с ужасом поняла, что сынишка сейчас опять расплачется. Но когда кровать вокруг крохотного тельца стала мягкой и податливой, недовольная гримаса исчезла с его личика, а веки медленно опустились. Малта инстинктивно наклонилась: у нее давно уже вошло в привычку постоянно проверять, что малыш по-прежнему дышит. Ей невероятно хотелось тоже вздремнуть, хоть немного, но она удержалась. Не сейчас. С печальной улыбкой на губах молодая женщина вспомнила, как ее матушка неизменно заботилась о нуждах своих детей и только потом позволяла себе отдохнуть.
— Я совсем забыла про вещи, — сказала она, поворачиваясь к Элис. — Нельзя ли принести сюда мой багаж? Там есть синий саквояж, в котором сложены вещи Фрона: запасные пеленки, распашонки, чепчики, мягкие одеяла…
Малта замолчала, пытаясь понять, что с ней произошло: как можно было так сглупить и не взять все это с собой? Ей никак не удавалось сосредоточиться, голова буквально гудела от тысячи мыслей, но все они были какими-то расплывчатыми…
— Малта! — Элис окликнула ее и тряхнула за руку. — Город полон воспоминаний Старших. В этом здании они не так давят, как в других местах, но очень легко не заметить, как собственные мысли рассеиваются, и забыть, что ты делаешь и о чем думаешь. Ты сможешь поспать сегодня здесь? Или, может, тебе лучше вернуться на корабль?
Когда Элис сказала это, Малта сразу поняла, в чем дело: в Кельсингре множество камней памяти, хранящих жизни древних Старших! Она крепко зажмурилась, а потом снова открыла глаза.
— Спасибо, Элис, но я в порядке и уже сообразила, что к чему. Я и прежде сталкивалась с подобными вещами. В первый раз — когда попала в засыпанную часть Трехога, чтобы попытаться найти Тинталью и умолять ее оставить Рэйна в покое.
Элис посмотрела на нее с жадным любопытством, и Малта невольно усмехнулась:
— Если захочешь, я поделюсь с тобой подробностями этой долгой истории. Но не сейчас. У меня совсем не осталось сил.
— Конечно! Кстати, я слышала, как капитан Смоляного говорил, что сегодня полностью разгрузит корабль. После чего собирается переместить его на более надежную стоянку на другом берегу. Так что я пойду и прослежу, чтобы ваш багаж принесли сюда. Но пока я не ушла, скажи: тебе и твоему сынишке нужно что-нибудь еще?
— Только Рэйн, — честно ответила Малта.
Элис засмеялась — понимающим женским смехом.
— О да! Он такой молодец, что отвлек хранителей. Они буквально сгорали от любопытства, желая узнать, почему вы сюда прибыли и что сможете сообщить им об обычаях Старших. Шутка ли — король и королева Старших! Думали ли вы, что эти титулы станут столь значимыми? Но так и есть! Наша молодежь в полном восторге от вашего приезда.
Малта изумленно уставилась на Элис, а та пояснила, мягко, словно бы извиняясь:
— Они почему-то решили, что вы с мужем возглавите Кельсингру. Дескать, вы используете свое влияние и статус для управления городом. Рапскаль так и вовсе меня огорошил. Только представьте, что этот парень заявил: «Нас станут называть драконьими торговцами, и мы будем говорить на равных с Удачным, Пиратскими островами и самой Джамелией. Теперь, когда наши король и королева здесь, всем придется нас уважать и считаться с нами». — Элис понизила голос: — Я-то знаю, что у вас совершенно другие цели. Но сочла нужным предупредить, что любая брошенная вами фраза имеет огромный вес для юных Старших. Сейчас они собрались вокруг Рэйна, окружили его плотным кольцом и трепетно ловят каждое слово. Я вызволю твоего мужа из плена и отправлю сюда. И предупрежу молодежь: королева пожелала, чтобы ее сундуки немедленно доставили. Все будет сделано в мгновение ока.
— Элис, мне такое не по силам, — пролепетала Малта. — Я и не думала… — выдавила она и запнулась. Тщетные надежды, и, кроме того, она безумно устала! Ну да, вымоталась и измучилась до полного отупения. Даже про Тилламон и то забыла. — А сестра Рэйна… ты поможешь ей найти наши покои? Наверняка бедняжка устала не меньше меня, а я оставила ее на пристани. Как нехорошо получилось! Но я настолько умаялась…