Элис была слегка удивлена:
— Кажется, Тилламон говорила, что хочет переночевать на борту Смоляного и помочь команде судна пришвартоваться завтра к тому берегу, где находится поселок. Но я могу о ней справиться.
— Переночевать на Смоляном? Ладно, пусть поступает, как ей угодно. Я думала, Тилламон захочется присоединиться к нам, здесь же очень удобно. Но вероятно, шум воспоминаний будет ее беспокоить. — Малта глубоко вздохнула и продолжила: — Пожалуйста, просто попроси Рэйна прийти сюда. Доброй тебе ночи, Элис, и огромное спасибо за радушную встречу.
— Спокойной ночи, Малта. И я уверена, что завтра утром мы непременно уговорим кого-то из драконов с вами побеседовать. Я обязательно попрошу, чтобы все хранители призвали своих драконов: как-никак намечается прием с королем и королевой Старших. Естественно, кто-то из них поможет вашему малышу.
Король и королева Старших! Это звучало смешно и грустно одновременно. Неужели мечты юной Малты осуществятся, а чаяния матери Фрона будут разбиты?! У бедной женщины не было слов, чтобы выразить то, что творилось у нее в душе.
— Элис, ты невероятно добра. И пожалуйста, не сердись на меня… Все так ужасно…
— Ты просто устала, — твердо ответила Элис. — Отдохни. Я вызволю Рэйна от хранителей. Скоро он присоединится к вам с Фроном.
Элис выскользнула из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь и с огромным облегчением позволив своей фальшивой улыбке погаснуть. Похоже, все и впрямь хуже некуда. Она никогда в жизни не видела настолько изможденного и костлявого младенца. И, несмотря на восторги хранителей, королева Старших Малта исчезла: ее сменила печальная мать с глубокими морщинами на лице. Горячая вода сделала ярче ее чешую, но золотые волосы превратились в сухую солому, а руки напоминали когтистые лапы. Красота поблекла под гнетом суровых жизненных испытаний. Элис не знала, вернется ли к Малте былая прелесть.
Она быстро прошла по коридору и спустилась по винтовой лестнице. Драконьи купальни и удобное жилье неподалеку от них с некоторых пор стали излюбленным местом хранителей. Здесь они часто собирались все вместе. В дальнем конце вестибюля темнела дверь, ведущая в помещение с длинным столом и множеством кресел и скамей, которые становились удобными, когда на них усаживались. Дальше находилась кухня, озарявшаяся светом, как только туда заходили. Шкафы с утварью, мойка со сливом, разделочные столы — все это было похоже на то, что Элис видела во многих домах Удачного. Однако здесь не имелось очага — только каменные плиты и таинственное приспособление, которое, наверное, должно было подавать воду, однако никто пока так и не смог догадаться, как приводить его в действие.
Вот почему приготовлением пищи занимались в переулке позади здания. Элис невольно скривилась при виде грубого очага, построенного из обломков камней. Однако хранители жарили на нем мясо. Дичь подрумянивалась на вертелах, дровами служил сухой плавник, собранный на берегу. Элис понимала, что это необходимая мера, однако стыдилась, что Старшие развели грязь на прежде безупречно чистых городских улицах. Рапскаль прав: должен существовать способ органично влиться в Кельсингру и жить в ней обычной жизнью! Чем скорее они его узнают, тем будет лучше — как для самого города, так и для хранителей. А пока Элис казалось, что они варвары из племени захватчиков, а не мирные поселенцы, волею судьбы попавшие в прекрасный древний город.
Она открыла дверь в зал, где любили собираться хранители, вдохнула запах приготовленной еды — и чуть не упала в обморок, почуяв аромат горячего чая. Она не пила этот напиток уже несколько месяцев! И не ела хлеба: а в корзинках на столе лежали пышные караваи! Это казалось настоящим чудом. Элис пробралась к столу через лабиринт из ящиков и бочек: то были запасы продуктов, выгруженных с баркаса. С немалым облегчением она заметила среди прочего несколько сундуков: вероятно, они-то и принадлежали Малте.
Элис подошла к Рэйну, сидевшему во главе длинного стола. Шестеро хранителей устроились рядом, а Лектер повествовал о том, как по пути в Кельсингру они избавляли драконов от впившихся в них змей. Рэйн наклонялся к нему через стол — ну просто воплощение внимательного, даже завороженного слушателя… или измученного человека, который боится рухнуть на пол.
Элис сурово произнесла:
— Хватит! Пора отпустить Рэйна к жене и ребенку, предоставить ему заслуженный отдых после столь долгого и трудного пути. А новостями и историями можно обменяться и завтра.
— После того как вы созовете к нам всех драконов, — добавил Рэйн.
Улыбки сидевших вокруг юношей и девушек сразу поблекли.
— Я попытаюсь, — пообещала Сильве.
Остальные молча переглянулись. Элис догадалась, о чем они думают. Король и королева Старших желают переговорить с их драконами, но никто не мог поручиться, что те явятся на зов хранителей.
— Имейте же совесть! Дайте нашему гостю отдохнуть! — снова потребовала Элис, и Рэйн воспользовался возможностью встать из-за стола.
Хранители разочарованно застонали, лишаясь его общества. Он вяло пробормотал:
— Я был бы очень благодарен, если бы нам помогли перенести сундуки.
Молодежь с энтузиазмом откликнулась на его просьбу.
Элис воспользовалась суматохой, чтобы незаметно улизнуть. Сердце молодой женщины забилось быстрее при мысли о предстоящей встрече с капитаном. Задержавшись только для того, чтобы захватить плащ, она выскочила на улицу.
Снаружи лил дождь, но Элис не чувствовала холода. Она накинула на голову капюшон. Темно-синий плащ, одеяние Старших, снизу украшали желтые звезды. Ее ноги также были облачены в теплые вещи исчезнувшего народа. Все это принесла исследовательнице Сильве, сказав, что хранители считают нелепым ее упрямое желание носить протекающие башмаки и истлевшие тряпки, когда остальные одеваются тепло и нарядно.
— Но… я же не настоящая Старшая, — выпалила Элис.
С некоторых пор она стала себя чувствовать себя здесь посторонней и сейчас впервые призналась в этом другому человеку.
Сильве нахмурилась, морща покрытый чешуйками лоб: сначала недоуменно, а затем с досадой.
— Ох уж этот Рапскаль! — Девушка возмущенно вздохнула. — Вечно он говорит странные вещи. Но объясни мне, с какой стати его слова следует принимать всерьез? Он сказал, что ты не Старшая!.. Ну, наверное, формально Рапскаль прав. Но только в том, что у тебя нет дракона, который может в любой момент потребовать нелепых услуг. Хотя Синтара, конечно, не постесняется обратиться к кому угодно, если ей вдруг что-то понадобится. Но, Элис, это же ничего не значит. Ты ведь с нами с первого дня путешествия и так много для нас сделала. Неужели ты считаешь, что без тебя мы добрались бы сюда? Разве мы посмели бы поверить в то, что легендарный город действительно существует? Так что возьми, пожалуйста, теплые вещи. Я, между прочим, выбрала эти наряды специально для тебя: думаю, такая расцветка тебе будет к лицу. Я видела, что ты носила то платье, которое подарил Лефтрин… Так почему бы тебе не принять мой подарок? Мы же все заодно…
Элис нечего было возразить. Молодая женщина покраснела — то ли от смущения, то ли от гордости — и в конце концов взяла из рук Сильве одежду. И щеголяла в ней уже на следующий день.
Сейчас, шагая по продуваемым ветром улицам, Элис плотнее завернулась в волшебный плащ, словно кутаясь в дружбу Сильве. Зима ослабила свою ледяную хватку, и дни казались почти весенними, однако каждый вечер мороз возвращался снова и по улицам гулял ветер.
Кельсингра была совершенно не похожа на остальные города, какие прежде доводилось видеть Элис. Она шла в полном одиночестве — единственная живая душа на проспекте, достаточно широком, чтобы на нем смогли разминуться два дракона. Здания возвышались по обе стороны: строение за строением — со ступеньками, портиками и парадными входами, чьи размеры были, разумеется, рассчитаны на драконов. Просторные улицы, пустые и темные, по-прежнему кишели залитыми воображаемым светом воспоминаниями о Старших. К этому туманному сиянию прибавлялись блеклые лучи, которые лились из проснувшихся окон Кельсингры, — они были белыми, золотистыми, а иногда голубоватыми. Некоторые крупные сооружения мягко мерцали, служа маяками в пределах города. Элис повернула в сторону набережной.
Когда Смоляной причалил, она увидела с берега Лефтрина, крикнула ему слова приветствия — и прочла по лицу капитана все, что ей хотелось услышать. Он осмотрелся, явно разрываясь между долгом и желанием, и Элис внезапно поняла, что не имеет права ставить любимого перед подобным выбором. Сейчас ему надо думать только о живом корабле, а не о том, как провести ее на борт, где она будет его отвлекать.
Она вспомнила, как Малта Хупрус разрешила дилемму, окликнув ее: «Элис? Элис Финбок?»
Она была поражена и обрадована тем, что Старшие сочли нужным посетить Кельсингру. Однако вся радость исчезла, как только Элис хорошенько рассмотрела измученную женщину и худого как скелет младенца. После этого ее наполнили совершенно иные эмоции. Взявшись помогать чете Старших, она лишь оглянулась на Лефтрина — и с гордостью заметила отразившееся на его лице облегчение. Она подняла руку в знак вынужденного прощания, а капитан повторил ее жест. А потом она ушла от причала, чтобы проводить Малту, Рэйна и Фрона к тем скромным удобствам, которые хранители могли им предложить.
А им с Лефтрином слова не нужны. Для Элис это было в новинку: мужчина заранее угадывал ее поступки и выказывал молчаливую готовность ее ждать. Элис невольно улыбнулась: она больше ждать не желает!
Молодая женщина поднялась на пологий холм и залюбовалась береговой линией. Перед ней развернулась панорама, похожая на сцену из джамелийского кукольного театра. Хранители позаимствовали у города световые шарики на привязях, украшавшие самые изысканные сады Кельсингры. Сферы сияли золотым и алым, рисуя цветные круги на быстрой воде. Элис потрясенно застыла: никогда прежде она не видела ничего подобного. Теплый свет отразился от палубы Смоляного и, постепенно тускнея, образовал ореол вокруг корабля, выхватывая его из черноты ночи. Люди продолжали сновать туда-сюда: видны были лишь их темные силуэты. Члены команды перекликались, и звуки гулко разносились повсюду. Низкорослый крепыш Сварг шел по палубе, не без грации, что в целом не было характерно для человека такого сложения. Спустя мгновение Элис поняла, что просто успела привыкнуть к пропорциональным фигурам хранителей, высоким и стройным. Обычные люди теперь казались ей странными.