Карсон всегда немного брезговал этим даром. Будучи крайне замкнутым человеком, он находил странной возможность погружаться в личные воспоминания абсолютно чужих людей. Но остальных хранителей это нимало не смущало, и Карсон не винил тех, кто решал наслаждаться чувственной памятью иных времен. При таком немногочисленном населении лучше уж удовлетворять свои потребности таким образом, чем устраивать стычки и воевать друг с другом за имеющихся партнеров. И еще он прекрасно понимал, что из разделенных воспоминаний можно извлечь ценные сведения об устройстве города и окрестных землях и, конечно, знания о драконах. Седрик, в свою очередь, наслаждался контактом с камнями памяти точно так же, как наслаждался театральными постановками или песнями менестрелей. А камни были полны историй — и драматичных, и трогательных. Но никакая другая часть Кельсингры не ощущалась настолько сильно и незнакомо, как этот квартал, куда они сейчас пришли. Вокруг царила тишина. Здесь не просыпались былые грезы, не веяло соблазнительными ароматами, а до ушей не доносился смех из давно ушедшего летнего дня. Город сохранял безмолвие и не раскрывал своих тайн. Седрик недоуменно уставился на Карсона, и тот почувствовал, что его возлюбленный не может разгадать какую-то мучительную загадку.
— Что ты ищешь? — окликнул он Седрика, и его слова эхом отразились от безмолвных городских стен.
— И сам не знаю, — пробормотал юноша и тряхнул головой, словно его только что разбудили. — Эти улицы вдруг показались мне ужасно знакомыми. Мне почудилось, что я бывал тут раньше, причем очень часто. Приходил сюда ради чего-то важного. Но когда я пытаюсь призвать на помощь воспоминания, они мгновенно ускользают от меня. И вот что непонятно… Воспоминания Старших, навеянные камнями, обычно остаются со мной, сохраняя четкость и ясность. А это как туман, который… э-э-э…
— …Навели преднамеренно, — закончил за него фразу Карсон.
— Да. Как будто что-то специально спрятали от меня.
Теперь они уже вновь шли мимо особняков: дома опять стали больше, так что в них свободно могли бы помещаться самые крупные драконы. Хранители тихо ступали по мостовой, и их легко обутые ноги еле слышно шуршали по камням.
— Эта часть города очень старая, — вдруг сказал Седрик. — Взгляни только, как вымощены улицы… Район гораздо древнее того, где расположены купальни или, допустим, башня с картой и Палатой Записей.
— Подозреваю, что именно здесь и начиналась Кельсингра. — Карсон указал на ближайшее здание с гигантским крыльцом и выщербленными ступенями. — По-моему, тут побывало великое множество людей и драконов. Видишь, как пострадали ступеньки? Кроме того, эти строения находятся ниже уровня улицы. Думаю, саму мостовую чинили и поднимали. — В ответ на изумленный взгляд Седрика он добавил: — Я никогда не бывал в Старой Джамелии, но слышал, что там похожая архитектура. Один человек рассказывал мне: там дверями теперь служат проемы, которые раньше были окнами второго этажа. Забавно, что тамошние улицы поднялись настолько сильно.
Седрик кивнул, и его губы медленно изогнулись в улыбке:
— Я знаю… И ты прав. Странно. Я ведь сам таращился на дома в Старой Джамелии, а по-настоящему, получается, ничего не видел.
Они замолчали и продолжили путь. Улицы вновь сузились, а здания становились все скромнее: видимо, первые поселенцы еще не привыкли к роскоши. Карсон обнаружил, что Седрик старается держаться поближе к нему. Он взял его под руку — и поймал себя на том, что никогда еще на улицах города он не мог мыслить так ясно. Тут полностью отсутствовал гул воспоминаний. Возможно, эту часть Кельсингры построили до того, как Старшие овладели магией, которая позволяла сохранять память в камне. Шорох их шагов по брусчатке гулко отдавался в ушах, а кожа Седрика стала более теплой. Все чувства Карсона приобрели странную остроту. Он наконец-то ощутил себя самим собой — и встревоженно задумался о том, кем же был раньше.
— Вот оно! — воскликнул вдруг Седрик, вытягивая руку.
— Что? — спросил Карсон.
Узнавание трепетало в мозгу, вызывая какие-то неясные образы, но ему никак не удавалось вызвать четкое воспоминание.
— Пока и сам не пойму, — признался Седрик. — Однако я уверен, что мы добрались до чего-то важного.
Карсон внезапно поежился, но не от холода. Это было нечто иное. Опасность? Предвкушение? Он втянул воздух, принюхиваясь: может, непривычное ощущение вызвано запахом хищника? Нет… И тут его неожиданно затопило странное, почти сексуальное возбуждение — и когда оно щекоткой прокатилось по его телу, Карсон догадался, что оно принадлежит не ему. Плевок, который в мыслях всегда был неподалеку, что-то знал об этом месте. Маленький серебряный дракон, который парил в вышине, накренил крыло, не обращая внимания на дюжину оленей, пасущихся в долине. Он стремительно мчался в Кельсингру. Карсон принялся озираться по сторонам, пытаясь разглядеть то, что заметил Плевок.
«Это» оказалось площадью — довольно просторной, хотя и не настолько величественной, как те, что встречались в других частях Кельсингры. В ее центре обнаружились руины какой-то конструкции. Разрушение явно было преднамеренным и произошло сравнительно недавно — никакого сравнения с древним каменным крошевом, оставшимся после землетрясения. Обрывок черной цепи скрутился мертвой змеей. Зеленые, золотые и красные бревна были превращены в щепки.
Карсон и Седрик медленно подошли к рухнувшему сооружению.
Первым заговорил Седрик:
— Какая странная дыра вон там! Вернее, отверстие, обнесенное стенкой, — видишь ее обломки? Похоже на колодец для воды, только намного шире. Но река ведь совсем близко, зачем же Старшим понадобилось копать здесь колодец?
— Он не для воды, — произнес Карсон чужим голосом и осекся, пытаясь поймать ускользающую мысль. После паузы он пробормотал одно-единственное слово, повторяя за своим драконом: — Серебро. — Но тотчас покачал головой, не соглашаясь. — Что за бессмыслица!
Однако Седрик резко выпрямился, как будто был марионеткой, которую только что дернули за ниточку. Глаза его округлились.
— Серебро? Ну да, именно СЕРЕБРО! — выкрикнул он. — Точно, Карсон! Это место из моих снов. Са милосердный, ты угадал! Мы нашли Серебряный колодец! Вот почему Кельсингру построили именно тут! Помнишь, мы еще удивлялись, с какой стати Старшие возвели здесь огромный город, если хотели угодить драконам? Драконы ведь любят тепло, предпочитают раскаленные пустыни, а тут вечно идут дожди, а зимой в этих краях царит холод! И вот ответ! Серебряный колодец — тайное сердце Кельсингры.
Карсон растерянно заморгал. Речи Седрика заполняли его слух, затапливали разум неясными воспоминаниями, соединяли обрывки мыслей и отдельные намеки в почти стройную логичную теорию.
— Действительно, это знание трепетно скрывали от посторонних. Лишь Старшим разрешалось приходить сюда. — Охотник глубоко вздохнул, нахмурился, и внезапно его осенило. — Да и то не всем. Подобная честь предоставлялась лишь небольшой группе избранных. Тайну тщательно прятали и от внешнего мира, и от непосвященных. Воспоминания о Серебре не сохранялись в камне, по крайней мере намеренно. Знания передавались из уст в уста, от одного поколения хранителей колодца к следующему. Серебро являлось редчайшим ресурсом, и места расположения колодцев нельзя было заносить на карты или записывать в камнях памяти. Все равно как секреты гильдии, о которых осведомлены только мастера. Это было крайне важным секретом, и даже драконы ничего не раскрывали своим сородичам из других выводков. — Его взгляд стал печальным и отстраненным. — Серебро было настолько ценным, что, наверное, могло оказаться единственной причиной, по которой драконы воевали бы друг с другом.
— Откуда ты все это знаешь? — с любопытством выпалил Седрик.
Карсон пожал плечами, выражая собственное недоумение:
— Кое-что я узнал от Плевка, но ему не хватило сведений, чтобы все разгадать. Я последовательно искал те улицы, где хранились воспоминания об архитектуре Кельсингры. Водоснабжение, система обогрева, планы домов и так далее… Мне всегда хотелось как следует разобраться в строительных умениях Старших. Я обнаружил информацию о самых разнообразных зданиях и сооружениях — правда, только в общих чертах. Но думаю, что именно те люди, которые оставляли воспоминания в камнях, и следили за колодцем, а также… делали что-то еще. Однако тут все резко обрывается. Хотя, по-моему, они все-таки случайно сохранили обрывки старых воспоминаний. Этих знаний оказалось достаточно, чтобы я сложил их вместе и что-то почувствовал. Как будто идешь за дичью, продираясь сквозь чащобу. Сломанная ветка, разорванный лист…
Внезапно перед глазами у него потемнело. Карсон тряхнул головой и понял, что ему не померещилось: солнце и впрямь что-то заслонило. Он посмотрел вверх и застыл, пораженный. Прямо над ними драконы собирались в спираль, которая вращалась, закрывая солнце. Они кружили в небе, постепенно снижаясь. Стаю вел Плевок. Вдалеке виднелся быстро приближающийся золотой Меркор. Он затрубил — и сородичи откликнулись. Они явно призывали хранителей собраться здесь. Карсон оторвался от созерцания удивительной картины и покосился на Седрика: его друг улыбался.
— Они меня услышали.
При виде летящих драконов интуиция охотника встрепенулась, и Карсона захлестнул поток эмоций. Ликование и предвкушение заставили его сердце отчаянно забиться. Но он понимал, что ощущает лишь слабый отзвук тех чувств, которые испытывают драконы.
— Седрик! Да что же это за Серебро такое хранится в колодце? Что в нем такого особенного?
— Пока не знаю. Меркор сказал Малте, что у всех драконов от природы в крови есть Серебро и оно помогает им превращать нас в Старших. Но если учесть, как они стремились его найти, ясно, что Серебро им нужно не только для этого. Наверное, мы скоро поймем, что к чему.
Тимара внезапно дернулась, словно ее укололи иглой. В следующий миг то же самое случилось и с Татсом. Девушка дремала у него на плече. Они заснули в атриуме со стеклянной крышей, составлявшем часть здания, где прежде выращивали цветы. Барельефы на стенах изображали гигантские распустившиеся бутоны, каких она никогда в своей жизни не встречала. Татс предположил, что барельефы специально сделаны такими большими, чтобы показать все детали. Помещение располагалось на верхнем этаже здания. Плоская часть крыши была достаточно большой, чтобы драконы могли садиться туда и затем входить внутрь через арочный проем. Лабиринт из кадок и горшков с землей окружал скамейки, на которых в прошлом сидели Старшие. Тимара попыталась представить себе иную жизнь: неспешную, когда у тебя есть куча свободного времени, чтобы целый день напролет любоваться на цветы, — но у нее ничего не получилось.