Калсидиец захохотал пьяно и утробно:
— Все, парень, ты мне надоел! Отправляешься прямиком в воду!
Корабль вдруг резко лег на борт. Скрежет крошащегося дерева смешался с пронзительными криками сидевших на камбузе калсидийцев и с отчаянными воплями заложников, запертых в трюме. Гест вцепился в перекладину, испуская нечленораздельный вой.
Калсидиец отшатнулся от него с криком:
— К оружию! Дракон нас атакует! Убейте его, убейте немедленно!
Корабль снова накренился — и Даргена швырнуло на фальшборт. Несколько мгновений он отчаянно цеплялся за него, и Гест уже посмел надеяться, что увидит, как хозяин летит в воду. Однако следующий удар дракона отбросил корабль на другую сторону, и калсидиец врезался в рубку.
— Тревога! — взревел он, резко протрезвев от страха и ярости.
Дверь камбуза распахнулась — и вооруженные люди выскочили на палубу.
— И почему не везде в городе есть свет? — посетовал Рапскаль.
В душе Тимара была согласна с его словами, хоть и понимала, что это невозможно. Даже волшебный город Старших имеет свои ограничения. Как именно тут все было устроено, по-прежнему оставалось тайной, но теперь она узнавала магические творения Старших с первого взгляда. И в этой части Кельсингры их, похоже, сознательно старались не использовать. Она почти поняла, почему именно, но в последний момент неуловимое воспоминание ускользнуло от сознания девушки. Да, тут все иначе. Статуи на ближайших площадях были просто безмолвными и неподвижными скульптурами. Они были сделаны из любовно обработанного камня, но в них не блестели серебряные нити памяти.
Хранители собрались на колодезной площади и расчищали завалы. Элис тоже пришла — и впервые за много дней при ней была папка с бумагой и карандашами из новых запасов, которые привез Лефтрин. Рыжеволосая исследовательница перелезла через груду изломанных бревен и быстро скопировала надпись с одного из них. Дерево на удивление хорошо сохранилось. Тимара услышала, как Элис объясняет капитану, что, вероятно, бревна защитил толстый слой блестящей краски. Лефтрин кивал, хотя и был явно недоволен тем, что его команда оказалась здесь, вместо того чтобы заняться укреплением причала для Смоляного.
Тимара распрямила ноющую спину и попыталась взглянуть на эту площадь глазами Элис. Было непросто мысленно восстановить картину былых времен. Когда-то колодец защищал изящный и богато украшенный навес из резного дерева, установленный на прочных деревянных колоннах. Крыша имела форму пирамиды и была выкрашена зеленой, золотой и синей краской. Она обрушилась от времени, а может, была намеренно сломана. Карсон подметил, что некоторые бревна раздроблены, тогда как другие подгнили. Среди бревен запутались цепи и блоки — останки ворота, при помощи которого из глубины некогда поднимали огромное ведро. Карсон велел хранителям оттаскивать металлические детали в сторону и тщательно сохранять все найденные предметы.
— Возможно, нам удастся заново собрать хотя бы часть механизма, — сказал он.
Лефтрин посмотрел на груду обрывков цепи и тихо присвистнул:
— Неужели колодец мог быть настолько глубоким?
На его вопрос ответил Меркор:
— Да, потому что со временем уровень Серебра понижался.
Драконы собрались в круг, наблюдая за работой хранителей и с надеждой переминаясь с лапы на лапу. Они появлялись и исчезали, когда голод заставлял их охотиться, а насытившись, отправлялись спать, но неизменно возвращались на площадь, как только вечер начинал уступать место ночи. Тимара отметила про себя, что впервые за последние недели драконы проводят с ними так много времени, даже и не думая уходить в горячие купальни и позабыв о песчаных ваннах.
Явное нетерпение драконов передалось хранителям. Они все, как и команда Смоляного, отложили другие дела, чтобы трудиться на расчистке колодца. Лефтрин потребовал, чтобы кто-то из его людей постоянно присутствовал на борту корабля, но матросы распределили обязанности так, чтобы каждый мог какое-то время помогать и на колодезной площади тоже. Невероятная сила Большого Эйдера оказалась просто неоценимой при подъеме огромных бревен; Хеннесси и Скелли отбирали из коротких обрывков такие куски цепи, которые еще можно было пустить в дело. Тимара обратила внимание на то, как довольно ухмылялся во время работы старпом: он был как никогда шутлив и добродушен. Возможно, это было как-то связано с тем, что Тилламон, облаченная в одеяние Старших, тоже сновала по площади туда-сюда и останавливалась рядом с моряком, задавая вопросы, а он с удовольствием ей отвечал. Тилламон нельзя было назвать хорошенькой: ее чешуя и наросты на челюстях, по мнению Тимары, делали эту молодую женщину больше похожей на бронированную жабу, а не на грациозную Старшую. Однако Хеннесси с его шрамами и огрубевшими руками тоже не являлся образчиком мужской красоты. И похоже, их обоих мало интересовало то, что о них подумают другие: главное, что они сами нравятся друг другу. Высокий и стройный Алум казался не на своем месте, когда под серьезными взглядами команды старался найти себе дело рядом со Скелли. Особенно внимательно наблюдала за ним Беллин: взгляд багорщицы был испытующим, а губы плотно сжаты.
Работа кипела целый день: Элис вела записи, а остальные разбирали и сортировали бревна и остатки металлических конструкций. И вот наконец перед ними в центре ничем не примечательной площади разверзлась круглая дыра, шириной больше роста самого высокого человека. Ее окружали остатки кирпичной стены. Сам колодец был забит обломками.
— Чтобы это расчистить, понадобится соорудить ворот, — мрачно заметил Сварг. — Такое чувство, будто все это заталкивали туда специально, — добавил он.
Карсон согласился с ним, присовокупив несколько цветистых ругательств.
Да, обломки не просто беспорядочно упали вниз: их намеренно бросали в колодец, полностью его перекрыв. Даже когда они установили над устьем колодца треножник из сохранивших прочность бревен, задача не сильно упростилась. Когда уровень обломков понизился, Лефтрин настоял, чтобы спускавшийся в отверстие человек обвязывал себя страховочной веревкой и работал не один, а с напарником.
— Трудно сказать, в какой момент весь этот хлам не выдержит и рухнет вниз, — пояснил капитан. — Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь из нас полетел следом.
Так начался тяжелый труд по расчистке колодца от мусора. Хранители работали с рассвета до темноты, а драконы наблюдали за ними, нетерпеливо кружа рядом. Порой они приближались на такое опасное расстояние, что хранителям приходилось весьма льстиво умолять подопечных, чтобы те отодвинулись и освободили им пространство для маневра. Даже когда к ночи небо начинало блекнуть, драконы толпились на площади. Некоторые просто стояли, другие настороженно расхаживали, словно ожидая, что из колодца вот-вот вырвется добыча.
Плевок принялся ворошить носом сложенные грудой обрывки цепи, рискуя свести на нет всю проделанную работу.
Карсон вздохнул:
— Дракон, перестань, пожалуйста. Ты ведь не хочешь, чтобы нам пришлось еще дольше здесь возиться и разгадывать головоломку.
Плевок прекратил рыться в цепях и поднял голову. Его глаза сверкали.
— Серебро — вот что нам нужно! Мы впитываем лишь крохи его, когда пьем из реки или съедаем добычу, обитающую в прибрежных водах. Серебро рассеяно в этих местах, оно вплавляется в камни и кости и перемещается глубоко под землей. — Удивительно, но Плевок говорил продуманно и спокойно. — Все здешние обитатели получают немного Серебра с едой и питьем, и когда-то даже драконам приходилось довольствоваться столь малым его количеством. Мы знали, что дичь, которая водится в окрестностях, омолаживает нас сильнее, чем где-либо еще. Мы слышали друг друга яснее, когда охотились в долине, и до нас долетали ваши мысли…
Он замолчал, и Тимаре показалось, будто ночное небо стало угольно-черным.
— Плевок? — окликнул Карсон дракона, когда его необычная речь стихла.
Он был не единственным, кто изумленно взирал на маленького серебряного дракона, обычно склочного и не слишком далекого. Плевок замер, невидящим взором глядя на обрушившиеся стены старого колодца. Пауза затянулась.
Ее прервал Меркор:
— Я чувствую, что Плевок не солгал. Не могу вспомнить все события, о которых он говорил, но кое-что вполне согласуется с его словами.
— А ну-ка отдай! — внезапно потребовал Карсон.
Он надвинулся на миниатюрного дракона и строго на него посмотрел. Далеко не сразу Плевок разжал челюсти. Кусок цепи свесился у него изо рта, а потом с лязганьем упал на брусчатку площади. Охотник присел, разглядывая обрывок, но не притронулся к нему.
— Что это? — осведомился он, обращаясь сразу ко всем.
Меркор выдохнул через ноздри:
— Наверное, на звеньях оставались следы Серебра, и Плевок их обнаружил.
— Совсем чуть-чуть, — важно подтвердил Плевок. — Я его почуял. И забрал, пока вы глазели на меня, будто тупые коровы.
Его самодовольство выглядело на редкость противно.
— А вот и тот Плевок, с которым мы хорошо знакомы, — проворчал Карсон, но спустя миг ему, как и другим хранителям, пришлось спешно расступиться, чтобы их не затоптали Меркор и все его сородичи.
Драконы дружно ринулись рыться в обломках колодца. Однако похоже, что шумное копание в цепях и досках, сопровождаемое тщательным обнюхиванием, было абсолютно бесполезным. Они медленно разошлись, вернувшись к своему бдению. Тимара поняла, что все прочие хранители разделяют ее изумление. Если даже капельки Серебра оказалось достаточно, чтобы вызвать в Плевке такую перемену — пусть и на короткое время, — то что же сделает с драконами постоянный приток этого загадочного вещества? И на что они готовы ради него?
Синтара появлялась на площади не меньше трех раз. Она почти не разговаривала с Тимарой, но излучала одобрительное отношение к тому, как усердно девушка старается расчистить колодец. Тимару возмущало, что энтузиазм синей королевы способен настолько ее согреть и подстегнуть, но сопротивляться хранительница уже не могла. Она знала, что трудится намного лучше, когда драконица наблюдает за ней. Однако она была в этом не одинока. Даже Джерд