Благодаря этому Татс чувствовал себя менее одиноким.
— Да, драконы будут править миром, — продолжила Элис и покосилась на собеседника. — Когда видишь их в полете, а потом наблюдаешь за тем, как вы меняетесь… это заставляет по-другому оценить то, что я обнаружила во время своих ранних исследований. Драконы были центром цивилизации Старших, а люди являлись отдельной популяцией и жили в поселениях вроде того, что мы нашли здесь. Они выращивали зерно и разводили скот, который отдавали Старшим в обмен на их чудесные изделия. Взгляни на город на том берегу реки, Татс, и задай себе вопрос: как они могли себя прокормить?
— Ну, на окраинах, наверное, паслись стада. И еще были поля… — пробормотал Татс. — Да?
— Наверное. Но хозяйством занимался простой люд. Старшие же посвящали себя магии и уходу за драконами. Все, что они строили и создавали, было нужно не им, а драконам, которые их затмевали.
— В смысле — правили ими? Драконы повелевали Старшими? — беспомощно уточнил Татс.
Такая картина показалась ему не слишком вдохновляющей.
— «Правили» — это не совсем точное слово. Разве Фенте тобой правит?
— Нет, конечно!
— Однако ты посвящал все дни добыче пищи для Фенте, чистил свою драконицу и всячески о ней заботился.
— Но я сам так хотел!
Элис улыбнулась:
— Вот поэтому термин «правили» и не годится. Очаровывали? Околдовывали? Я не уверена, как это следует правильно выразить, но ты, Татс, наверняка меня понимаешь. Если у нынешних драконов будет потомство, их число увеличится, и тогда они неизбежно станут перестраивать мир под себя.
— Звучит не ахти! Как-то это… чересчур эгоистично с их стороны!
— Неужели? А разве люди не делают то же самое на протяжении веков? Мы — поколение за поколением — заявляем свои права на земли и используем их в своих целях. Мы изменяем русла рек и ландшафты, чтобы можно было плавать на судах, собирать урожай или пасти скот. И мы считаем вполне естественным формировать мир так, чтобы он был удобен и гостеприимен для нас. Тогда почему драконы должны воспринимать все как-то иначе?
Татс призадумался.
— Их намерения искренни, и, возможно, они не причинят нам вреда, — произнесла Элис, нарушив паузу. — Вероятно, люди растеряют часть своей ограниченности, если им придется соперничать с драконами. О, посмотри-ка на Ранкулоса… Никогда бы не поверила!
Огромный алый дракон завис в воздухе. Он не отличался изяществом. Его хвост по-прежнему был слишком тонким, а задняя часть туловища — недостаточно массивной для такого громадного существа. Татс собрался было возразить, что Ранкулос просто хочет спикировать вниз, но тут дракон начал тяжело хлопать крыльями — и планирование превратилось в натужный полет. Дракон постепенно набирал высоту.
Татс заметил Харрикина. Высокий худощавый хранитель бежал по склону, пытаясь догнать дракона. Когда Ранкулос взмыл ввысь, юноша закричал:
— Смотри, куда летишь! Поворачивай налево! Не над рекой, Ранкулос! Нет!
Ветер относил в сторону голос Харрикина, а Ранкулос парил высоко: Татс решил, что громадный дракон вряд ли услышал хранителя. А если и услышал, то пропустил его отчаянные вопли мимо ушей. Возможно, он полон ликования от того, что наконец-то поднялся в воздух, а может, решил, что полетит или погибнет.
Красный дракон неловко поднимался в небо. Его задние ноги болтались и дергались в безуспешных попытках подтянуть их к туловищу. Другие хранители подхватили крик Харрикина:
— Слишком рано, Ранкулос! Спускайся!
— Вернись!
Но Ранкулос не обращал на них внимания. Он отчаянно стремился удалиться от берега. Ровные взмахи крыльев вскоре превратились в беспорядочное хлопанье.
— Что он творит? И о чем только думает?
— Молчать! — Трубный клич Меркора действительно заставил всех замолчать. — Глядите! — приказал он людям и драконам.
Ранкулос парил в вышине, широко раскинув крылья. Его неуверенность стала очевидной. Он качнулся и накренился, описывая широкую дугу — и одновременно теряя высоту. Потом, наверное осознав, что до Кельсингры ему ближе, чем до прибрежного поселка, он полетел прежним курсом. Однако все заметили, что красный дракон изрядно подустал. Его туловище обвисло, а крылья начали трепыхаться. Вот сейчас произойдет неизбежное, и Ранкулос рухнет в реку…
— Не-е-ет! — Возглас Харрикина был полон страдания. Он замер, вонзив ногти в лицо, но, похоже, даже не почувствовав боли.
Однако Ранкулос удалялся от поселка. Под ним несся бурный речной поток. Сильве опасливо покосилась на Меркора и, подбежав к Харрикину, встала рядом с ним. Лектер ковылял по склону к своему названому брату, сутуля широкие плечи. Он явно сочувствовал Харрикину, догадываясь, что все закончится плохо.
Ранкулос опять замахал крыльями, но уже не ритмично и равномерно, а беспорядочно, поддавшись панике. Из-за дерганых движений его сильно перекосило и повело в сторону. Дракон вел себя как птенец-переросток, покинувший гнездо. Он хотел попасть на дальний берег, но понимал, что не сможет туда добраться. Один… два… три раза кончики его крыльев прочертили по поверхности реки белые полосы, а затем течение поймало его обвисшие задние лапы и вырвало Ранкулоса из воздушной стихии, заставив опрокинуться в серый поток. Бедняга даже не успел поджать лапы. Он тщетно забил крыльями по воде — и пошел ко дну. А река быстро разгладилась над тем местом, куда упал дракон, словно его никогда и не существовало.
— Ранкулос! — Голос Харрикина стал пронзительным и ребяческим.
Он опустился на колени. Хранители, будто окаменев, смотрели на реку. Каждый надеялся на чудо. Но ничто не возмущало стремительные воды. Харрикин напрягся, сжал руки в кулаки и заорал:
— Плыви! Греби! Не сдавайся, Ранкулос! Борись! Не сдавайся!
Он поднялся на ноги и зашагал вниз, волоча следом вцепившуюся в него Сильве. Наконец остановился, отчаянно озираясь, содрогнулся всем телом и взревел:
— Нет! Са, умоляю тебя! Только не мой дракон! Нет!
Порыв ветра отнес в сторону его слова, полные горячей мольбы. Бедный парень рухнул на колени и низко опустил голову.
Воцарилась гнетущая тишина. Все смотрели на опустевшую реку. Сильве оглянулась на хранителей: на ее лице отражались беспомощность и глубокое потрясение. Лектер подошел ближе. Он положил покрытую чешуей руку на худое плечо Харрикина и тоже склонил голову. Плечи его дергались.
Татс молча взирал на них, разделяя общую боль. Он бросил виноватый взгляд в небо. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы отыскать Фенте — мерцающий далекий изумруд. Как раз в это мгновение его королева спикировала, наверняка на оленя.
«Она не знает или ей все равно?» — задался Татс вопросом. Напрасно он высматривал двух других драконов. Если они и заметили, что Ранкулос тонет, то ничего не предприняли. Может, просто знали, что не смогут помочь ему? Но почему драконы всегда так бессердечны к себе подобным?
«А порой и к своим хранителям», — вдруг подумал Татс, когда в его поле зрения появилась лазурная красавица Синтара. Она была занята охотой и, подобно молнии, неслась над далекими пологими холмами. Ее не интересовали ни Тимара, стоящая в одиночестве на берегу, ни Ранкулос, погибающий в ледяных объятиях реки.
— Ранкулос! — внезапно прохрипел Сестикан.
Лектер вскинул голову, повернулся — и с ужасом увидел, что его голубой дракон тяжело мчится вниз по склону. На бегу Сестикан раскинул крылья, демонстрируя ярко-оранжевые прожилки. Лектер тут же бросил убитого горем брата и помчался наперерез своему подопечному. На ходу он громко умолял его одуматься. Дэвви ринулся следом за ним. Крупный голубой дракон усердно тренировался, и тем не менее Татс изумился, когда он внезапно подпрыгнул, ловко вытянул тело и принялся набирать высоту с каждым взмахом крыльев. Сестикан пролетел высоко над головой своего хранителя, но когда он устремился на другой берег, от поверхности реки его отделяло только расстояние, равное длине крыла.
Лектер завопил:
— Нет! Ты еще не готов. Стой! Не вздумай!
Дэвви замер, в панике зажимая рот обеими руками.
— Не останавливай его, — устало посоветовал Меркор. Он произнес эти слова вполголоса, но их услышали все. — Сестикан пошел на риск, который ждет каждого из нас, рано или поздно. Оставаться здесь — значит медленно умирать. Возможно, быстрая смерть в ледяной воде — лучший выбор.
Вращая черными глазами, золотой дракон наблюдал за неуклюжим Сестиканом.
Ветер прошелестел по лугу, принеся с собой мелкий дождь. Татс прищурился, радуясь, что щеки у него и так уже влажные.
— А может, и нет! — протрубил Меркор.
Он встал на задние лапы и уставился на вожделенный противоположный берег. Его примеру последовали еще несколько драконов. Харрикин вскочил, а Плевок воскликнул:
— Он вылез! Ранкулос пересек реку ниже по течению!
Татс безуспешно всматривался в даль. Дождь превратился в серую дымку, а драконы глядели туда, где масса древних построек сползала в воду.
Харрикин крикнул:
— Да! Он вылез из реки! Ранкулос ушибся и поранился, но он жив. Ранкулос жив — и он в Кельсингре!
Наконец Харрикин заметил рядом с собой Сильве. Он подхватил ее на руки и закружил в радостном танце, восклицая:
— Он цел! Цел!
Сильве засмеялась. Но потом они вдруг разом замолчали.
— А где Сестикан? — вопросил Харрикин. — Лектер!
И бросился к своему брату, а девушка побежала за ним.
Голубой дракон Лектера все-таки добрался до цели. Он выгнулся, прижал более короткие передние лапы к обвисшим задним и пошел на снижение. Приземляясь, Сестикан поначалу действовал достаточно ловко, но в последний момент не сумел снизить скорость и перекувырнулся, так и не сложив широкие крылья. Неуклюжая посадка вызвала у зрителей одобрительные крики, стоны разочарования и даже взрывы смеха. Однако Лектер ликующе завопил и подпрыгнул на месте.
Он повернулся и с лукавой ухмылкой осведомился у хранителей:
— А ваши драконы могут лучше?
Заметив Дэвви, он крепко обнял возлюбленного.