одяй, воспользовался ее слабостью! Ах, Элис, дорогая моя, что он с тобой сделал? Очнись скорее! Неужели ты не узнала своего законного мужа?
Элис услышала рычание капитана: он ощерил зубы, словно дикий зверь. Его рука стала твердой, как сталь. Лефтрин! Он защитит ее, он спасет ее. Ей достаточно просто ему не мешать.
— Нет, — повторила она, на этот раз обращаясь к Лефтрину.
Она успокаивающе сжала ему пальцы, а потом сделала шаг по направлению к Гесту. А затем резко остановилась, и дувший с реки ветер налетел на нее. Рыжие волосы Элис взвились медными змеями, и она на мгновение ужаснулась, представив себе, как нелепо выглядит: обветрившаяся кожа, тело простой женщины, облаченное в яркий наряд Старших. Наверное, она забыла о своем возрасте и заблудилась в чужом мире.
Нет!
Ее место здесь, в этом мире!
Элис расправила плечи. Когда она двинулась вперед, Рэйн повел глазами, намереваясь предложить ей поддержку. Она решительным жестом отстранила его. Элис смело шла к Гесту, надеясь, что испугала его своей прямотой. Но его лицо сохраняло безмятежность, а улыбка стала еще шире. Он умело изображал искреннюю радость от долгожданной встречи с женой. Неужто этот негодяй надеется, что она будет послушно играть навязанную ей роль, притворится его любящей супругой? У Элис в душе мгновенно вспыхнуло пламя. Застыв перед Гестом, она мрачно посмотрела на него в упор.
— Ах, дорогая! Как жестоко обошлась с тобой жизнь! — воскликнул он.
И попытался обнять ее. Элис уперлась ему в грудь обеими ладонями и сердито оттолкнула. Когда он попятился, она с удовольствием отметила, что Гест не ожидал обнаружить у нее такую силу.
— Ты мне не муж! — сурово проговорила она.
Гест пошатнулся, но тут же восстановил равновесие и попытался вернуть себе прежний апломб, однако Элис заметила в его темных глазах искорки злости. Он набычился, но потом напустил на себя заботливый вид.
— Дорогая, ты бредишь! — заявил он, и голос его огорченно дрогнул.
Элис заговорила громче, чтобы ее слышали все:
— Я в своем уме. Ты мне не муж. Ты нарушил условия нашего брачного договора, сделав его недействительным. С самых первых дней нашего брака ты мне изменял. Ты заключал контракт, не имея намерения сохранять мне верность. Ты обманывал меня и сделал предметом насмешек. Повторяю: ты мне не муж, и по условиям нашего брачного договора все мое имущество должно вернуться ко мне обратно. Запомни, Гест Финбок, я тебе не жена. Ты мне — никто.
Было очень приятно наблюдать за его реакцией. Сперва Гест удивился, затем оторопел. Этот тип явно не ожидал ничего подобного. Он рассчитывал получить над ней власть с той же легкостью, как и прежде. Однако было страшно видеть, как меняется его взгляд: негодяй мгновенно оценил ситуацию и тотчас избрал новую, весьма хитроумную тактику.
— Изменял? Я? — Гест возмущенно выпрямился. — Как ты смеешь обвинять меня в этом? Разве неверный муж стал бы рисковать всем, чтобы отправиться в такую даль спасать тебя? Вы, торговцы Удачного и Трехога, я призываю вас в свидетели! — Он развернулся в ту сторону, где сгрудились ошарашенные пленники: они зачарованно смотрели на эту сцену, будто перед ними разворачивалась пьеса бродячего кукольного театра. — Вот моя жена Элис Финбок! Я разрешил ей, по ее настоятельной просьбе, посетить Дождевые чащобы. Как ее вовлекли в эту экспедицию, каким именно образом одурачили, мне неизвестно, хоть я и догадываюсь, что некоторые из вас при этом присутствовали. Но я могу поклясться, что она — моя законная жена, а если этот наглец настроил ее против меня, то надо призвать его к ответу! Элис может расторгнуть наш брак, если искренне того желает. Я дам ей свободу! Но я не нарушал нашего контракта и не намерен лишаться законных прав на имущество, которое она приобрела в течение нашего совместного проживания! — Гест отдышался и наставил указующий перст на Лефтрина. — А ты, негодяй и аферист, даже не надейся, что останешься безнаказанным! Ты украл любовь моей жены и заставил ее чураться меня. Тебя будет судить Совет торговцев. Готовься лишиться последней грязной монеты и даже той вонючей баржи, которая тебе принадлежит, — за то, что нанес мне и моей семье столь страшное оскорбление!
Элис проклинала собственную слабость, из-за которой у нее подгибались колени.
— Ты мне изменял! — опять выкрикнула она, но не справилась с дрожью в голосе.
— Милая, ты не в себе! — воскликнул он страдальческим тоном. — Вернись ко мне. Прощение еще возможно. Я позабочусь о тебе, ты обретешь душевное спокойствие и сможешь продолжать свои исследования. Тебе никто не будет мешать, дорогая. Просто скажи — и я обо всем позабочусь. Любимая, теперь никто не посмеет порочить ни твою семью, ни твое доброе имя. Прислушайся ко мне, Элис!
Гест заглянул ей в глаза, являя собой воплощение обиженного, но всепрощающего мужа.
А Элис ясно поняла угрозу, замаскированную в его словах. Ее родные! Ее репутация в Удачном! По-прежнему ли это для нее важно? Она вспомнила мать, младших и пока еще незамужних сестер. У их семьи нет денег — только честное имя добропорядочных торговцев, людей, которые всегда выполняют свои обязательства. Скандал, которым Гест угрожает, может их погубить. Элис колебалась, и сердце ее буквально разрывалось на части.
— Ты действительно ей изменял. С самой первой ночи, когда сделал Элис Кинкаррон своей женой. Я готов это засвидетельствовать.
Она с трудом узнала гневный и решительный голос Седрика. Юноша протолкался между изумленными хранителями и, встав рядом с Элис, взял ее под руку. Она оперлась на Седрика и почувствовала, что его бьет озноб. Теперь они вдвоем смотрели на человека, который принес им столько горя.
Гест насупился и с презрением произнес:
— А, мой камердинер! Мой беглый слуга! Думаешь, я не знаю про твои тайные делишки? Про отвратительный сговор с калсидийскими торговцами, которым ты собирался продать плоть дракона? Твои друзья еще не в курсе? Думаешь, теперь, когда правда выплыла наружу, они станут тебе верить? Единожды солгавший солжет сколько угодно раз.
Седрик побелел еще сильнее, но его голос был тверд как сталь:
— Моим друзьям все известно, Гест. И моей драконице тоже. Кстати, она меня простила.
Это заявление смутило Геста. Мысли Элис закружились, и она даже ощутила надежду на благоприятный исход. «Что, Гест, как тебе такой поворот? Кто бы мог подумать, что у Седрика появился свой дракон, да? Ты наверняка заметил в нем перемены, но ты просто и вообразить не можешь, что Седрик стал абсолютно другим».
А вот сам Гест нисколько не изменился. Он восстановил равновесие с такой же легкостью, с какой умелый акробат выходит из сальто. Но те двое, что были хорошо с ним знакомы, подметили крошечную паузу, миг неуверенности перед тем, как он снова заговорил.
По-прежнему играя на публику, он возмущенно спросил:
— И ты считаешь, что, зная твою предательскую натуру, они поверят твоим мерзким наветам? Ты будешь свидетельствовать против меня? Ты, Седрик Мельдар, жалкий слуга? Тогда сделай это немедленно, прямо здесь и сейчас. Если и впрямь располагаешь фактами, то скажи нам, когда и с кем я изменил моей жене, приведи хоть один пример. Полагаю, этого будет вполне достаточно.
Взгляд Геста был острее кинжала. Элис видела, как в его темных глазах горит торжество.
Седрик сделал глубокий вдох, но его нервная дрожь уже прошла. Он говорил внятно и громко, чтобы его услышали все присутствующие:
— Я делил с тобой постель в течение нескольких лет до того, как ты взял Элис Кинкаррон в жены, а также после твоего бракосочетания. Ты провел вашу первую брачную ночь со мной. И в последующие годы ты сделал ее посмешищем для наших приятелей. В твоем кругу все осведомлены о том, что ты не интересуешься женщинами и предпочитаешь мужчин. Я был твоим любовником, Гест Финбок, я помогал тебе обманывать законную жену и молчал, когда ты над ней издевался. И если понадобится, я предстану перед Советом в Трехоге и Удачном, чтобы это засвидетельствовать. Ты был ей неверным мужем, а я… другом детства, предавшим ее.
Элис потрясенно смотрела, как Седрик убивает себя в глазах общества. А он повернулся к ней и продолжил:
— Повторю еще раз, Элис: мне очень жаль. Как бы мне хотелось вернуть обратно те годы твоей жизни и отдать их тебе незагубленными!
Ее глаза наполнились слезами. Сейчас Седрик лишил себя всякой возможности возобновить свое прежнее существование в Удачном. Даже если он навсегда останется в Кельсингре, достаточно хотя бы одному торговцу приплыть в Удачный, и слухи о юноше мигом разлетятся по городу.
— Я простила тебя, Седрик. Я уже говорила тебе об этом.
— Я помню, — ответил он очень тихо. Накрыв ее руку ладонью, он добавил: — Но тогда я не заслуживал твоего прощения. Может быть, теперь я заслужил его?
— Конечно, — горячо подтвердила она. — Более чем когда-либо, но… Седрик, что ты наделал? Ты погубил свою репутацию…
— Я такой, какой есть, — спокойно заявил он. — Я не собираюсь себя стыдиться. Никогда.
Она почувствовала чьи-то шаги позади них и вздрогнула. Может, подходит Лефтрин? Но нет: это Карсон шагнул к ним. На лице охотника сияла широкая улыбка, однако по его загорелой щеке сбегала слезинка. Он обнял Седрика, приподняв его над землей, и хрипловатым голосом проговорил:
— Я горжусь тобой, парнишка из Удачного!
Поставив любовника на ноги, он наклонился, чтобы его поцеловать. Поцелуй затянулся — и руки Седрика поднялись, задерживая бородатое лицо Карсона. Кое-кто из хранителей одобрительно заулюлюкал парочке, заглушая потрясенное бормотание взирающих на это пленников. Элис поймала себя на том, что улыбается, не только радуясь за них, но и смакуя потрясение, отразившееся на лице Геста.
Ее легонько подтолкнули, и теперь она убедилась в том, что на сей раз к ней и впрямь спешил Лефтрин. Он согнул локоть, и она взяла его под руку, обтянутую потрепанной курткой.
— Кажется, мы собирались выпить чаю? — непринужденно спросил капитан.