Она кивнула и без труда простила ему тот торжествующий взгляд, который он бросил на Геста. Отдалившись с Лефтрином на некоторое расстояние, Элис тряхнула головой и мельком взглянула на Финбока. Тот стоял в одиночестве и таращился им вслед.
— Как Фрон? — поинтересовался Рэйн, садясь рядом с женой.
Он говорил тихо, чтобы не мешать беседовать остальным, собравшимся в общем зале при купальнях. Подобный выбор места представлялся ему странным, но здесь, по крайней мере, было весьма просторно. Хранители и команда Смоляного, за исключением Большого Эйдера и Беллин, оставшихся на судне, сидели тут и увлеченно слушали говорившего. Рэйн вдруг подумал, что, пожалуй, эти беспорядочные обсуждения напоминают ему первые заседания Совета Дождевых чащоб. У каждого хранителя было свое мнение, и каждый хотел его изложить. Лефтрин и его люди также настроились на то, чтобы высказаться.
В зале задержались и несколько драконов, от которых еще до сих пор шел пар после горячей ванны, — то ли пришли послушать обсуждение, то ли просто надеялись поживиться, если решением будет смертный приговор. Плевок устроился рядом с пленными, сидевшими на полу. Время от времени он вытягивал шею и жадно принюхивался, словно наслаждаясь запахом их страха. Меркор, золотой и величественный, являл полный контраст своему недостаточно серьезному меньшему собрату. Балипер тоже остался: он задумчиво рассматривал торговцев и рабов. Присутствие драконов как будто вернуло всех в древнюю эпоху. Люди и даже Старшие казались в огромном зале маленькими и недолговечными.
Малта не расставалась с дорогим свертком у себя на руках.
— Фрон немного поел. Он не спит. Но сейчас, по-моему, слишком утомлен, чтобы есть или плакать.
— До чего же приятно посидеть в тишине, — честно сказал Рэйн и тут же пожалел, что не может взять свои слова обратно. Малта бросила на него укоризненный взгляд, и он угадал, о чем она подумала: «Очень скоро тихо будет все время». — Давай я его подержу, — предложил Рэйн, стараясь загладить боль, которую он невольно причинил жене.
Малта отдала ему ребенка с такой готовностью, что Рэйн понял: она уже простила ему это опрометчивое замечание. Запеленутый малыш весил меньше, чем неделю назад. Он худел, и его темные глазки потускнели. Рэйн начал ритмичное покачивать сына, и Малта, слабо улыбнувшись, поинтересовалась:
— Ну и до чего они там договорились? Хоть как-то продвинулись?
Рэйн кивнул:
— Сейчас каждый в основном пытается доказать остальным, почему прав именно он. Однако хранители, по крайней мере, не стоят на месте, а ведут диалог. Уже хорошо. Порой я забываю, что они еще очень молоды. Поначалу приходилось слышать настолько резкие высказывания, что я с трудом удерживался от смеха. Некоторые, похоже, повторяли то, что внушали им драконы. Лефтрин твердил, что судьбу людей должны определять люди. По-моему, с его мнением согласились не полностью, но страсти уже немного улеглись. Через минуту-другую они начнут окончательное голосование. По-моему, рабов освободят — их в принципе считают невиновными. Лефтрин говорит, что, когда Смоляной в следующий раз отправится в Трехог, он доставит туда рабов и не возьмет с них платы. А потом пусть сами о себе заботятся. Некоторые упоминали о семьях, которых давно лишились. Кто-то ошеломлен перспективой внезапной свободы и не представляет себе, что с ней делать. Им предложили поселиться в деревне на противоположном берегу реки. Не уверен, что рабы толком поняли, что к чему. Я плохо знаю калсидийский и давно в нем не практиковался.
Малта подала голос:
— Я тоже. Родной язык отца у нас выучил лишь Сельден. Подозреваю, он сделал это, чтобы произвести на отца впечатление, но у него тогда ничего не получилось. — При мысли об исчезнувшем брате ее взгляд затуманился и устремился вдаль. Рэйн молча ждал, и жена наконец сказала: — Сельден ушел, как и Тинталья. Наверное, это даже правильно. — Она вздохнула, заставляя себя вернуться к настоящему, и спросила: — А что будет с другими пленниками?
— Тут возникли сложности. Лефтрин прямо обвинил торговца Кандрала в том, что он участвовал в заговоре, направленном на убийство драконов и последующую продажу их плоти в Калсиду. Оказывается, в него была втянута и некая женщина — Свердин, тоже из Совета торговцев. Калсидийцы выбросили ее за борт еще до отплытия из Кассарика. Видимо, она утонула. Некоторые хранители были за то, чтобы разрешить драконам сожрать Кандрала, но Лефтрин долго их убеждал в том, что злоумышленника надо увезти обратно в Кассарик и уже там заставить предстать перед Советом. Он объяснял им, что это необходимо, иначе Совет никогда не займется предателями в своих рядах. Кандрал молил о пощаде и обещал сегодня ночью написать признание с именами всех подельников. А сейчас выяснилось, что он помог нанять в экспедицию Смоляного охотника, который попытался убить Релпду.
Малта задумчиво смотрела на мужа, но Рэйн не был уверен в том, что она его слышит. Однако продолжил:
— Калсидийцы заявляют, что их вынудили сюда явиться, поскольку дома их близких держат в качестве заложников. Думаю, они не лгут, но драконам трудно понять, что в этом случае пленники заслуживают снисхождения. Эти люди пролили кровь дракона, а значит, с их точки зрения, совершили чудовищное преступление. А потом есть еще команды кораблей. Матросы говорят, что просто выполняли приказы своих капитанов. Ну, наверное, так и есть, но как минимум один из капитанов оказался предателем. А двух купцов из Джамелии обманом втянули в грязную историю, так же как и нескольких торговцев Удачного, которые вложили деньги в строительство «несокрушимых» судов. Они вообще верили, что принимали участие в первом плавании чудесного нового корабля. Кстати, хранители, скорее всего, оставят оба судна себе. Эти корабли, похоже, и впрямь не поддаются воздействию едкой речной воды: Сварг осмотрел их корпуса и только диву давался. Не уверен, что хранители имеют право конфисковать чужое имущество, так что, видимо, предстоят переговоры, и, полагаю, будут заключены сделки. Джамелийцы уже намекали на торговые соглашения в ближайшем будущем. А кое-кто из юных Старших заявил, что Советы Дождевых чащоб и Удачного не имеют над ними никакой власти. Это положило начало довольно любопытной дискуссии.
Малта встрепенулась, и на этот раз лицо у нее просветлело.
— Знаю. Ты даже не спросил у меня, хочу ли я быть королевой: сразу заявил им, что мы приплыли сюда с другой целью.
Рэйн перестал укачивать Фрона и погладил ее золотистые волосы. Они оказались сухими и грубыми, а ведь еще совсем недавно локоны Малты были мягкими, как шелк.
— Не сомневаюсь, что ты бы согласилась быть королевой, — тихо произнес Рэйн и улыбнулся. — И Старшие позволили бы нам управлять всей Кельсингрой. Но… — Он помолчал и добавил: — Я не хочу решать людские судьбы. Я никогда не смогу сказать: «Ты будешь жить, а ты — умрешь». Мне приятно, что хранители о нас высокого мнения и что ребята прислушались ко мне, когда я попросил проявить к пленным милосердие. Но у меня отлегло от сердца, когда я понял, что они беседуют друг с другом и приходят к тем же выводам самостоятельно.
— Переговоры. Именно так торговцы решают любые вопросы, — отозвалась Малта.
Рэйн кивнул:
— Я не забыл, что ты сделала для Удачного, когда бросила вызов сатрапу Джамелии и королю Пиратских островов.
Она пожала плечами:
— Мне кажется, это было ужасно давно! И откуда у меня бралось столько сил? — Малта покачала головой. — А что торговец Финбок?
— Утверждает, будто он отправился искать Элис и Седрика, а потом его захватили вместе с остальными пассажирами. Кое-кто опровергает его слова. Кандрал заявил, что лично его на корабль привела записка от Геста. Но сам Финбок все яростно отрицает. При отсутствии улик у нас нет никаких оснований в чем-либо его обвинять.
— По-моему, тут концы с концами не сходятся. Но я слишком устала, чтобы ломать над этим голову. — Малта нахмурилась. — Кандрал должен вернуться в Кассарик. Кто-то обязан заплатить за то, что злоумышленники сделали со мной в ночь, когда родился Фрон. — Она посмотрела на своего малыша. — Если я буду вынуждена предстать перед Советом и рассказать о том, что совершила тогда… что ж… я готова.
— У меня нет желания подвергать тебя очередному испытанию. Рано или поздно все узнают правду, — успокоил ее Рэйн.
Малта вздохнула. Она окончательно пала духом, услышав о смерти Тинтальи. Драконы не пожелали делиться с ней подробностями: только упомянули, что Кало остался с лазурной королевой, чтобы поглотить ее воспоминания. Он не вернулся в Кельсингру вместе со своей стаей: Рэйн подозревал, что даже громадному Кало потребуется пара-тройка дней, чтобы сожрать такого крупного дракона, как Тинталья.
Рэйна удивило ощущение потери, которое он испытал, узнав о смерти Тинтальи. Драконица уже давно предоставила остальных сородичей их судьбе. Она улетела, не попрощавшись ни с Малтой, ни с ним самим. Даже Сельдена, своего любимого поэта, она не предупредила, прежде чем исчезнуть. Сперва до них доходили сведения о ней, включая и то, что где-то далеко на севере лазурная королева нашла себе пару. Чем Тинталья занималась в течение нескольких лет своего отсутствия, они никогда не узнают — как и то, почему она решила вернуться в Дождевые чащобы. Похоже, она умерла всего в одном дне полета от Кельсингры.
Рэйн вспомнил ее такой, какой видел в последний раз. Тинталья была заносчивой и полной жизненной энергии — истинной королевой. Она отметила Малту и Сельдена прикосновением свой магии. И, как он теперь понимал, их будущих детей тоже. До Фрона у Малты было несколько выкидышей. Рэйн попытался вообразить себя таким, каким бы мог стать: отцом, окруженным детьми, — если бы только драконица оказалась рядом, изменяя младенцев в материнской утробе так, чтобы они могли выжить. Пустая фантазия!..
— Тинталья! — внезапно вырвалось у Малты.
— Я сейчас как раз тоже о ней думал, — произнес Рэйн. — Она была не такой уж и плохой, по драконьим меркам.