— Ошибаешься, — ответила драконица. — Ну же, спускайся.
Девушка замотала головой:
— Не могу!
Однако она напряженно прошла к другой стороне колодца и опустилась на колени рядом с цепью. Она приложила к ней ладонь и ощутила холод металла. Звенья оказались такого размера, что внутрь можно было просунуть руку. Или носок сапога.
— Я спущусь первым.
Кто это предложил — Рапскаль или Теллатор? Он был рядом и держал на плече моток толстой веревки.
— От тебя внизу не будет никакой пользы! — запротестовала Синтара.
Хеби нервно всхрапнула.
— Я ее одну туда не отправлю, — заявил юноша. Он устремил на Тимару взгляд, в котором она уже ничего не смогла прочесть. — Будет непросто, но ты сильная. — Он наклонил голову и на мгновение снова стал Рапскалем, уверяющим подругу, что в один прекрасный день она обязательно полетит. — У тебя все получится, вот увидишь. Просто следуй за мной.
Тимара отодвинулась, когда он начал готовиться к спуску. А он перелез через край колодца, крепко вцепившись в звенья. Она увидела, как Рапскаль примерился, нашел упор для одной ноги, а затем быстро пристроил вторую.
— Мне тоже страшно, — признался юноша, адресовав Тимаре довольно напряженную улыбку.
Передвинув руки, он медленно полез вниз по цепи, прочь от нее. Она смотрела, пока его голова не скрылась в темноте.
Повернувшись к Синтаре, девушка в последний раз попросила:
— Не заставляй меня!
— Ты должна. Только у тебя одной есть шанс найти Серебро. В прошлой жизни ты знала, как устроен колодец, и понимала, как правильно прикасаться к Серебру и не умереть. Это твой долг, Тимара-Амаринда.
Тимара облизала губы и почувствовала, как они пересыхают и трескаются. Она слышала, как цепь трется о край колодца. Она злилась на Теллатора и, возможно, даже ненавидела его… но при этом не могла допустить, чтобы Рапскаль спускался один.
— Ладно, — сдалась Тимара. — Но позволь мне сделать это самой. Пожалуйста.
— Думаешь, что сумеешь себя заставить?
— Сумею, — пообещала она.
И Синтара сняла с хранительницы свои чары. Они слетели с разума Тимары, и девушка поежилась, ощутив, как у нее по коже побежали мурашки. Ей показалось, что ночь стала еще темнее. Она заморгала, привыкая к своему более слабому человеческому зрению и к сиянию лунного медальона. Тимара сжала губы, не позволяя себе задумываться над тем, что ей предстоит сделать. Потом она просунула руки в звенья и устроилась на краю колодца. Цепь вибрировала под весом Рапскаля. Он до сих пор продолжал свой спуск.
Тимара зажмурилась и вспомнила дни своего детства, проведенного на вершинах деревьев в Трехоге. Тогда она карабкалась лучше, чем бегала. Набрав в легкие побольше воздуха, она сняла обувь Старших. Повиснув на руках, принялась искать ногами толстые металлические звенья. В конце концов ее когтистые пальцы нашли их. Теперь и она последовала за Рапскалем вниз.
Когда девушка немного спустилась, тьма поглотила ее — но сияние лунного медальона словно бы усилилось. Ее глаза приспособились к блеклому свету. Стены колодца на самом деле были не такими гладкими, как ей казалось прежде. Когда на черную стену попадал отблеск медальона, на каменной поверхности появлялись значки. Приглядевшись, Тимара поняла, что это даты и уровни. Древняя система, с помощью которой Старшие измеряли время, ничего не говорила Тимаре. Однако Амаринда вспомнила, что уровень Серебра постоянно поднимался и понижался, в зависимости от времени года или же по каким-то иным причинам. Иногда Серебра было мало, а порой оно текло с бешеной силой, и тогда колодец приходилось наглухо задраивать крышкой, иначе оно бы затопило соседние улицы. Тимара миновала запись, сделанную рукой Амаринды: те, кто умел работать с Серебром, также следили за колодцами.
И регулировали потоки Серебра.
Чем глубже она спускалась, тем меньше ощущала себя Тимарой. Ей было знакомо устройство этого колодца, хотя обычно она использовала не только цепь. У Старших существовали рычаги, цепи и колеса. Раньше по колодезной шахте сновала плотно пригнанная платформа с люком — специально для такого рода посещений. Она припомнила этот утомительно долгий процесс: нужно было обязательно вращать рукоятку под громкое бряцанье цепи, проходящей через механизм подъемника.
Тимара остановилась. Ее тело пронизал холод. Амаринда не любила сюда забираться, никогда не относилась к этому спокойно, всегда чувствовала опасности, которые таило в себе изменчивое магическое вещество. Серебро могло напугать любого несведущего человека. Даже когда Амаринда переливала его во флягу и несла по улицам города, она испытывала волнение перед этими тягучими тонкими нитями. Небрежное прикосновение к Серебру, как правило, рано или поздно приносило гибель. Амаринда знала, какую угрозу оно таит, — и все равно решила с ним работать. Тимара продолжила медленный спуск.
Амаринде не нравился узкий колодец. И темнота. И холод.
Она наступила ему на руку. Теллатор выругался на незнакомом языке.
— Подожди! — приказал он ей. — Я на самом конце цепи. Пытаюсь закрепить веревку на последних звеньях, чтобы можно было продвинуться еще ниже. Задача очень сложная.
Девушка не ответила. Она цеплялась в темноте за холодную цепь и ощущала, как ее опора дрожит от его движений. Под их весом цепь чуть раскачивалась. Уговаривая себя, что это ничем не отличается от лазания по тоненькому деревцу, Тимара ждала.
— Ну вот. Я слышал, как веревка ударилась о дно, когда бросил ее. Надо спускаться быстро.
— Если ты наступишь на живое Серебро… — Она не стала договаривать.
— Когда вытаскивали ведро, я заметил на дне обломки. Встану на них.
Тимара почувствовала, что Рапскаль снова начал двигаться. Теперь он напрягался сильнее, и под весом его тела цепь резко дергалась. Руки у нее стало сводить от холодного металла, звенья впивались в босые ступни. Освободив одну руку, она сняла с шеи ожерелье. Рапскаль был слишком далеко, так что просто передать ему светящееся украшение не удалось бы. Не раздумывая, она бросила его вниз, лишая себя света.
— Выбирай, куда ставить ногу, — велела она юноше и подметила, что снова стала собой, вернувшись к тем временам, когда они с Рапскалем затевали что-то неразумное.
Тимара по-прежнему сильно злилась из-за того, что оказалась здесь, но не была уверена, что винить в этом следует Рапскаля.
Цепь продолжала дергаться. Когда Тимара лишилась мерцающего ожерелья, вокруг нее сомкнулась темнота. Она зажмурилась и представила себе, что на самом деле колодец не такой уж узкий. Глубокий — да. Очень глубокий. Она оказалась так далеко от света и ветра! Девушка начала дрожать — и не от холода. Ну до чего же страшно! Как она все это ненавидит! Темнота была для нее не простым отсутствием света, а чем-то материальным, способным сомкнуться на горле, словно удавка.
— Спускайся, — прошептал Рапскаль. — Я тебя поймаю. Но будь осторожна.
Тимаре не хотелось спускаться к нему, руки у нее начали слабеть. Она добралась до конца цепи и уцепилась за веревку. Ее онемевшие руки скользнули, и она с визгом поехала вниз, обжигая ладони веревкой. Он грубо подхватил ее и поставил рядом с собой.
— Открой глаза! — приказал Рапскаль, и только тут девушка поняла, что крепко зажмурилась.
Отчаянно цепляясь за Рапскаля, она медленно открыла глаза. Теперь лунное ожерелье висело на нем. Отбрасываемый свет был слабым — и в то же время представлял яркий контраст с этой кромешной тьмой. Тимара отвела взгляд от ожерелья, надеясь, что ее глаза скоро привыкнут.
Они стояли рядом на дне колодца. Подняв голову, девушка с изумлением увидела далекие точечки света. Звезды. Стенки колодца были почти гладкими, швы между камнями оставались тонкими и прямыми. Они стояли на обломках металла и древнего дерева, сохранившегося благодаря холоду.
— Нагнись, — шепотом попросила Тимара.
Когда Рапскаль послушался, свет опустился ниже. Она наклонилась рядом с ним. Присев на корточки, прикоснулась к находившейся у них под ногами сломанной платформе. Там оказался кусок шестерни.
— Эта штука ходила вверх и вниз по шахте. Похоже, она давно сломалась и упала.
— Верно, — кивнул Рапскаль, заставив ожерелье чуть закачаться. — При последнем сильном землетрясении.
Она переступила — и у нее под ногами захрустела груда каких-то палок. Среди них что-то блеснуло. Серебро?
Рапскаль шумно вздохнул, когда девушка голыми руками отодвинула в сторону палки и присмотрелась внимательнее.
— Это же кольцо! — удивленно воскликнула она.
Тимара подняла украшение, и ее прикосновение разбудило его. Творение рук Старших. Кристалл огня загорелся желтым светом в оправе из джидзина. Джидзин! Теперь девушка знала, что это такое: Серебро, заключенное в железо. Она зажала кольцо между пальцами, используя его как крошечный фонарик.
— Тут на дне много всего. Но Серебра нет. Только земля. — Она присмотрелась внимательнее. — Рапскаль, здесь можно заглянуть под сломанную платформу. Дно колодца вымощено камнями, а колодцы так не делают. Вспомни, как мы выкладывали камнями наши родники с питьевой водой по пути сюда. Зачем выкапывать настолько глубокий колодец, а потом закрывать его от Серебра со всех сторон? Это же не имеет никакого смысла!
— Не знаю. — Голос у него дрожал. — Я в первый раз оказался здесь, внизу. Мне хотелось сюда спуститься, но я не мог. — Он шумно сглотнул.
— Ну, теперь мы оба здесь.
Тимаре вспомнились слова, которые часто повторял Карсон: «Старшие никогда ничего не делали просто так, для всего непременно имелась какая-то причина». Она чуть подвинулась. Ее нога зацепила кусок грязной ткани.
— Тут чья-то старая рубашка. Они что, стали бросать сюда мусор, когда колодец пересох?
— Нет, — прошептал Рапскаль. — Нет.
Она потянула слипшиеся от грязи складки:
— Смотри. Перчатка с раструбом!
Девушка подняла ее кончиками пальцев, стряхнула с нее мусор и стала разглядывать.
— А вот вторая, — сказал Рапскаль, но трогать ее не стал.