— В прежние времена Старшие называли меня Айсфиром. Хорошо, что хотя бы один из вас помнит, с какой вежливостью подобает обращаться с драконами! — Он обвел взглядом всех присутствующих и медленно моргнул. — Я предательски отравлен. Это сотворили со мной люди, приманив жирным ядовитым скотом. Если у вас есть Серебро, дайте его мне. Но я явился сюда не ради того, чтобы меня восхваляли Старшие, и даже не ради Серебра, хотя буду рад тому и другому. Я желаю проверить, есть ли среди живущих ныне драконов те, кто достоин так называться, найдутся ли такие, кто восстанет, чтобы отомстить за меня врагам — людям, которые стремятся убивать драконов ради их плоти.
Рапскаль встал, высоко воздевая копье:
— Если никто больше не захочет служить этой славной цели, то отправлюсь я. Мы с бесстрашной Хеби взлетим в небо и убьем всех, кто посмел поднять руку на драконов!
Затем голос подал Меркор:
— Я отведу тебя к Серебру, Айсфир, и ты сможешь выпить, сколько пожелаешь. А потом мы поговорим о мщении — когда ты отдохнешь и все наши соберутся в круг. — Золотой самец посмотрел на Старших и обратился к юноше: — Не говори за драконов, Рапскаль. Даже за Хеби, — сурово пророкотал он. — Лишь мы способны оценить серьезность оскорбления, и только мы будем решать, произошло ли восстание против всего нашего рода, или же просто глупые пастухи попробовали преградить дракону путь, действуя исключительно из собственной жадности.
Слова Меркора не успокоили черного дракона; напротив, у него теперь появилась мишень, на которой он смог сосредоточить свой гнев. Он принялся вращать глазами с новой силой и уставился на золотого самца.
— Люди знали, где я охочусь, и намеренно вывели туда отравленный скот. Поев, я заснул, а проснулся больным и ослабевшим. Тогда они явились с сетями, чтобы поймать меня, с копьями, чтобы пустить мне кровь, и с бадьями, чтобы ее собирать. Они не пытались убить меня за то, что я ел их скот. Они привели стадо в надежде, что я превращусь в их добычу! Но я дал им отпор. Я многих убил! И еще больше людей убью потом!
— Только если выживешь, — спокойно напомнил ему Меркор. — Сейчас нам надо исцелить тебя, чтобы ты справился с ядом. Если хочешь вкусить Серебра, пойдем к колодцу.
Меркор повернулся и двинулся прочь. Айсфир обвел злобным взглядом собравшихся на площади, а потом побрел следом за Меркором. Остальные драконы пристроились за ними, а хранители расступились, пропуская процессию вперед. Хеби покосилась на Рапскаля и тоже пошла за сородичами. Юноша застыл как вкопанный. Вид у него был слегка ошарашенный.
Когда цепочка драконов исчезла, Тимара предположила, что они будут коротать время у источника Серебра и проведут свой совет именно там. Хранители смущенно переглядывались и молчали. Внезапно Тимара заметила Тинталью, которая кружила в небе. Синяя драконица почти восстановила силы, однако до сих пор оставалась худой. Когда она приземлилась, к ней поспешно устремилась Малта. Королева Старших, как и ее драконица, еще выздоравливала, но Тимара невольно улыбнулась при виде ее безупречной внешности. Малта надела не тунику с брюками, которые предпочитали носить хранители, а струящееся платье с пышными рукавами. Лицо у молодой женщины осунулось, но волосы она уложила аккуратными локонами и заколола на макушке так, чтобы они обрамляли ее алый гребень. В ее глазах сияла любовь к дракону, спасшему ее дитя.
Тинталья приняла эту встречу как должное. Она посмотрела вслед процессии сородичей.
— Айсфир не призывал к отмщению, когда умирала я, — с горечью заметила она Старшей. — А вот когда людям удалось вызвать у него рези в желудке, он сразу же приготовился расплавить ядом все их города. — Она возмущенно фыркнула. — При всем его тщеславии, Айсфир прав. Так я и скажу остальным. Пора разрушить столицу Калсиды, — произнесла она и добавила: — Но вам нельзя покидать Кельсингру. Драконы сами решат, что надо делать дальше.
Малта была изумлена и хотела что-то возразить, но Тинталья уже ушла прочь.
— Нам нужно сражаться! — Рапскаль не прекратил попыток сплотить своих товарищей. — Начинаем готовиться к военному походу! Немедленно!
Тимара вздохнула, и Татс взял ее за руку. Харрикин громко заявил:
— Но мы ничего не знаем о войнах. Разве нам нужно мстить?
Рапскаль покачал головой и вымолвил:
— Я ведь уже объяснял вам! Это не месть, а самозащита! Калсидийцы не оставили нам выбора!
— Боюсь, что он прав, — внезапно поддержала Рапскаля Элис. Тимара была потрясена тем, что спокойная и благоразумная исследовательница занимает такую позицию. Лицо молодой женщины было скорее сосредоточенным, чем полным воинственного жара, но она уверенно произнесла: — Вы ведь сами все слышали. Речь идет не о том, что дракон напал на стадо и владельцы скотины рассердились. Люди охотятся на драконов ради мяса, чешуи и крови. Все мы знаем историю Малты. Мы видели страдания Тинтальи. Захваченные нами калсидийцы признались, зачем приплыли, — а после того как они потерпели неудачу, герцог Калсиды наверняка отправит им на смену других. Такое нельзя оставлять без внимания. — Элис говорила спокойно и серьезно, и хранители тотчас окружили ее. Она как будто вселяла в них решимость действовать. Тимаре показалось, что Лефтрин удивлен не меньше ее самой, но капитан явно решил ни во что не вмешиваться и не перечил возлюбленной. — Я не могу говорить за драконов и определять, что именно они предпримут, но людям надо как минимум высказаться против преступлений калсидийцев.
— Можно подумать, что эти злодеи к нам прислушаются! Когда это, интересно, Калсида обращала внимание на требования соблюдать границы и прекратить грабить наши суда? — воскликнул Хеннесси и скрестил руки на груди.
— Значит, война! Кто со мной? — спросил Рапскаль.
Он обвел взглядом хранителей и матросов. Все затаили дыхание. У Тимары по спине побежали мурашки.
Рапскаль извлек что-то из поясной сумы, развернул и натянул себе на голову. Тимара недоуменно заморгала. Это был боевой шлем, покрытый яркими чешуйками: он придавал юноше совершенно нечеловеческий облик. Рапскаль тряхнул головой, и сверху образовался гребень, похожий на хохолок попугая. Тимара разрывалась между смехом и ужасом: теперь старый друг окончательно стал для нее чужаком.
— Все, кто желает быть воинами, должны последовать за мной в арсенал. Мы посмотрим, что можно починить, и подберем вам доспехи. Некоторые из драконов наверняка примут сбрую и согласятся вас нести.
— А некоторые — нет, — едко парировал Татс. Он шагнул вперед. — Рапскаль, мы не воины. Я хорошо охочусь, и, если кто-то поднимет на меня руку, я буду ему противостоять. Но ты говоришь о нападении на город, до которого от нас многие дни пути. На город, полный людей, у кого и в мыслях не было отправляться сюда и терзать драконов. Что за безумная идея! И между прочим, драконы пока помалкивают и не делятся с нами своими соображениями! Они ведь сказали, и совершенно ясно, что решение насчет войны примут сами.
Рапскаль выпрямился. Пару минут он словно бы к чему-то прислушивался, а затем мрачно огляделся по сторонам.
— Айсфир закончил пить Серебро. Он считает, что скоро полностью поправится. А остальные решили принять совет Тинтальи. Нанести удар по главному городу Калсиды, где правит герцог. Напомнить им, что драконы — не речные свиньи, которых можно безнаказанно убивать, а Повелители Трех Стихий: Неба, Моря и Земли. — Он уставился на Татса и голосом, который принадлежал скорее Рапскалю, чем Теллатору, спросил: — Татс, ты полетишь вместе со мной?
Тот чуть помедлил, повернулся к Тимаре и, на секунду крепко стиснув ей руку, ответил:
— Я не могу позволить, чтобы ты отправился один, дружище. Я тебя не брошу.
Драконьи двери в купальне распахнулись, и оттуда неспешно появился Кало. Казалось, он только что вышел из воды, но из пасти у него свисал обрывок кишки. Тимара подумала, что, несмотря на все заявления о собственном превосходстве, драконы не в состоянии приводить себя в порядок без помощи хранителей.
— Дэвви! — проорал громадный иссиня-черный дракон. — Неси мне сбрую! Мы вылетаем завтра на рассвете!
Дэвви шагнул вперед, увернувшись от Карсона, который попытался его задержать. Глаза у юноши округлились, но впечатления, будто он действует не по своей воле, не создавалось.
— Кало! Мы не сможем так быстро приготовиться, — затараторил он. — Надо проверить оружие и очень многому научиться.
Дракон презрительно фыркнул:
— Начинай немедленно — и будешь готов именно к тому моменту, как я тебя призову. Те, кто полетит с нами, обучатся всему необходимому по дороге. Айсфир испил Серебра. Он почти поправился. Когда он найдет добычу и хорошенько поест, мы отомстим герцогу Калсиды. Я полечу с ним. Можете присоединиться к нам, а можете оставаться здесь — поступайте, как пожелаете. Это дело драконов. Мы вылетаем на рассвете.
Дэвви уставился на Кало.
— Я думал, ты после купания отправишься на охоту, — слабо запротестовал он.
— Пока я сыт. В арсенал, живее. Я желаю первым выбирать цвета.
И, совершенно не заботясь о хранителе, Кало зашагал прочь.
Синтара вместе с другими наблюдала за тем, как Айсфир пьет Серебро из колодца. Тинталья оценивающе разглядывала черного гиганта, словно сравнивая его с другими самцами. Он был определенно крупнее многих, однако, как известно, это не лучший критерий при выборе пары. Она повернулась в сторону купален, высматривая Кало. Синтара взяла пример со старшей самки и сравнила Айсфира с Сестиканом, а потом покосилась на Меркора. Вообще-то, спаривание происходит в разгар лета, но прикинуть варианты никогда не помешает.
Наконец Айсфир поднял голову. С его морды ленивыми каплями стекало Серебро. Он отошел от колодца, потянулся и улегся на каменную мостовую. Свернувшись громадным клубком, он мгновенно заснул. Меркор шагнул к нему и принюхался.
— Он был болен, но теперь поправится, и очень быстро, — сообщил золотой дракон.
Он обвел взглядом остальных. Синтара попыталась вспомнить, когда они в последний раз собирались в круг. Даже живя на противоположном берегу реки, сородичи редко сходились вместе. «Наверное, это было еще в Кассарике, — решила она. — В те дни, когда мы еще не превратились в настоящих драконов. Когда мы вынуждены были дрожать от холода, пачкаться в грязи и питаться падалью». А затем Меркор созвал их, и они составили план, как убедить людей помочь им найти Кельсингру. В ту пору драконы даже и не догадывались о том, что для людей этот древний город представляет собой источник несметных богатств Старших.