Синтара вспомнила, как долго им пришлось скитаться — и насколько они изменились с тех пор, как покинули Трехог. Они сделали своих хранителей Старшими, научились кормить себя самостоятельно, летать и охотиться. Теперь они — настоящие драконы. Но что будет завтра?
— Мы отправимся воевать с людьми, — серьезно сказал Меркор. — Выбора действительно нет. — Он взглянул на Тинталью. — Ты уже делала это прежде?
Она одарила его странным взглядом:
— Делала, причем не раз, как и остальные драконы. Разве у тебя не сохранились воспоминания о былых битвах?
Синтара хранила молчание. У нее таких воспоминаний не существовало. Меркор ненадолго задумался, вращая глазами: он отматывал обратно множество лет.
— Кое-что я нашел, — подтвердил золотой самец. — Однако у меня в памяти остались только отголоски тех сражений. Мы слишком мало времени провели в коконах, а ты была единственным драконом среди множества змей, когда помогала нам их плести. Ты сделала что могла, но мы не такие, как вы с Айсфиром. И наши Старшие — тоже. Они были созданы недавно и до сих пор с волнением погружаются в прошлое. Они не знают, как надо воевать или как правильно помогать нам во время боя. — Он прищурился и спросил: — Насколько опасно противостоять людям? Они способны причинить нам вред? И есть ли угроза для наших хранителей?
Синюю королеву изумили речи Меркора.
— У нас нет поводов для беспокойства! — отрезала она. — Смертные восстали против нас. Вы же видели мои раны! Я от них чуть не умерла. Айсфира отравили. Но еще раньше люди нападали на него с сетями и копьями. Они не боятся нас так, как им следовало бы, а значит, они нас не уважают. Я много путешествовала и часто имела дело с людьми. Некоторые вообще не могут ничего понять, когда мы пытаемся с ними разговаривать. Они считают нас неразумными животными, вроде львов или волков. Или даже коров, которых надо забивать. Другие, видя нас, бывают потрясены настолько, что способны лишь по-идиотски перед нами преклоняться. Вам повезло с вашими хранителями. Похоже, сейчас они уже преобразились достаточно, чтобы стать для вас подходящими спутниками. А что касается людей, с которыми мы встретимся в других краях… Они совершенно не такие, как те, с кем вы знакомы. Они захотят вас уничтожить. Они даже не будут вас приветствовать. Они никогда не испытывали перед драконами благоговения — только трепет, основанный на ужасе. Страх будет двигать ими и толкать их на убийство. И они действительно в состоянии вас погубить. Не считайте их жалкими или глупыми. Они хитры и коварны и пойдут на все ради того, чтобы заполучить дракона.
И Тинталья обвела гневным взглядом собравшихся, как будто они проявили несогласие. А потом заговорила снова, и собственные слова лазурной драконицы подогревали ее ярость.
— Можете затаиться в Кельсингре и прятаться от них. Но чем дольше вы будете здесь отсиживаться, тем сильнее люди станут вам сопротивляться. Вы не сумеете поставить их на место, и в конце концов вам придется сопротивляться и защищаться. Люди обнаружат укрытия, которые нам необходимы, и раскроют наши тайны. Они доберутся до берега гнездовий и увидят пласты глины, которые требуются нам для создания коконов! Они их разыщут и построят там вражеские укрепления. Хотите выжидать до тех пор, пока вам уже нельзя будет с ними не воевать? Узреть собственными глазами, как люди придут и разграбят наши гнезда, уничтожая невылупившихся малышей?
Ее окрас стал ярче. Синтара поняла, что у старшей драконицы заработали ядовитые железы.
Меркор негромко поинтересовался:
— Но как насчет наших хранителей, новых Старших? Если мы возьмем их с собой в сражение, то не будут ли другие люди пытаться убить их?
Наивность Меркора изумила Тинталью.
— Разумеется, будут! И скорее всего, они начнут именно с них. А еще ваши Старшие более уязвимы не только для их оружия, но и для нашего яда. Нам нужно все хорошенько продумать и действовать согласованно. Один дракон, атакующий город, может делать все что угодно. Но если мы полетим сражаться вместе, то надо учитывать направление ветра и заранее обдумать, что именно следует разрушить. И конечно, позаботиться о том, чтобы яд дракона не отлетел назад — на Старшего. Слушайте меня! Если вы понесете своих хранителей в бой, вам следует о них заботиться, и тогда они уцелеют. — Тинталья помолчала и задумчиво продолжила: — Однако хранители будут полезны в схватке с врагами. Если вы окажетесь на земле, они станут биться рядом с вами. Когда ваше внимание направлено на одного противника, они смогут заметить позади вас другого и вовремя предупредить. Старшие способны убивать недругов только по одному, но они отважны, — изрекла Тинталья и добавила: — Порой милосерднее взять их с собой, а не бросать на произвол судьбы. Если вы не вернетесь, они начнут горевать, а потом умрут от тоски. — Она направилась к Серебряному колодцу. И, уже опуская голову, чтобы начать пить, промолвила: — Принимайте решение сообща.
— Драконы вылетают на рассвете, — заявил Лефтрин. Они с Элис стояли у фальшборта Смоляного: пили чай и смотрели на вечно беспокойную реку. — Думаю, и нам тоже надо отплывать завтра.
Она изумленно посмотрела на него:
— Завтра?
Капитан кивнул:
— Милая, Рэйн отправил своего последнего голубя, но подобные новости нельзя доверять птичьим крылышкам. Кроме того, почтовик, по-моему, плохо обучен: когда Рэйн его выпустил, тот начал метаться туда и обратно. Так что ждать смысла нет. Когда вылетят драконы, Смоляному тоже надо будет отправляться в путь. Все драконы утверждают, что месть — их личное дело, но Калсида вполне способна счесть это ударом со стороны Удачного и Дождевых чащоб. Нам необходимо добраться до Кассарика и предупредить горожан, чтобы они оттуда уже разослали вести дальше. Торговцам важно приготовиться к тому, что может произойти.
Солнце садилось, завершая день, который потряс жизнь Элис до самого основания. Еще накануне все было так просто: ночью она снова спала в объятиях Лефтрина, днем исследовала поразительный древний город, а впереди ее ждало заманчивое будущее. А потом прилетел Айсфир, как драконы былых времен, и все переменилось. Он обвинил людей в предательстве и призвал к мщению, и его слова пали на благодатную почву. Элис готова была признать, что им и впрямь необходимо действовать, но ужаснулась тому, как быстро драконы решили разрушить Калсиду. Ибо таково было их намерение, которое они объявили во всеуслышание. Элис и Лефтрин подозревали, что Тинталья и раньше твердила сородичам о необходимости войны, пока Рапскаль старался расшевелить хранителей. А сами хранители тоже хороши! С каким энтузиазмом эти желторотые юнцы ухватились за возможность лететь на войну! Они наперегонки помчались в арсенал, чтобы выбирать оружие и боевые цвета, а затем принялись рьяно чистить мечи. Сильве умоляла Элис прийти и помочь им разобраться с драконьей сбруей и прочими доспехами. И Элис согласилась, прихватив альбом для эскизов, где зарисовывала древние фрески. С помощью карандашных набросков она показала хранителям, как раньше экипировали боевых драконов. Элис разрывалась между интересом ученого и страхом. Материалы ее исследований уже воплощались в жизнь, и ей казалось, что Кельсингра обрела своих хозяев. Но с другой стороны, Элис мучила тревога, что она сама помогает юным Старшим отправиться туда, где они будут рисковать жизнью.
И убивать.
Она ничего не понимала. Когда хранители изменились настолько, что стали способны на подобные поступки? Осознают ли они, на что идут? И тут на Элис внезапно нахлынули ее собственные воспоминания о вторжении калсидийцев в Удачный. Она снова ощутила вонь гари от сожженных складов, витавшую в воздухе после атак и грабежей. Сестра ее матери со всей семьей погибла во время первого нападения: их убили ночью, сонных, не пощадили никого, даже младшую дочку — девочку трех лет. Позже Элис вместе с матерью забрали их тела. Они привезли трупы на телеге к себе домой, чтобы обмыть и приготовить к погребению…
— Элис, что ты думаешь насчет завтрашнего отплытия?
Лефтрин взял ее за руку и чуть потянул, чтобы заставить встретиться с ним взглядом. Она слишком долго задумчиво молчала. Капитан испугался, что она снова ушла в свои почерпнутые из камней воспоминания. Элис не стала говорить ему, что оказалась в еще более мрачном закоулке своей памяти.
— Драконы правы. Старая поговорка не ошибается: «Рано или поздно, но война с Калсидой непременно начнется». Там другого просто не знают. И лучше уж мы сами отправимся воевать, чем они вторгнутся к нам. А отплыть завтра — не проблема, милый. Мне особо собирать нечего. В последние дни я проводила на Смоляном так много времени, что почти все мои вещи уже находятся у тебя в каюте.
— У нас в каюте, — уточнил он с улыбкой. — Теперь это наш дом. Жаль, что не могу обещать тебе приятное плавание. Команда установит на палубе навесы. Больше половины рабов решили начать новую жизнь здесь, а остальные захотели вернуться в Трехог. Даже с учетом того, что часть людей останется, на камбузе постоянно будет тесно. Хорошо, что хотя бы погода стала теплее. Половине наших пассажиров придется спать на палубе. Боюсь, милая, тебе придется нелегко.
— Не беспокойся, я это переживу. У меня будет возможность уйти в каюту и немного побыть с тобой, а с остальным я как-нибудь справлюсь. И я буду рада снова путешествовать со Смоляным. Он покажет этим так называемым несокрушимым, как ходит по реке настоящий живой корабль.
Элис ласково провела ладонью по фальшборту, словно поглаживая дракона. Лефтрин изумленно покачал головой, ощутив, как по его кораблю прошла сладкая дрожь. Ее рука неподвижно замерла, и она уже тише добавила:
— Но меня не радует необходимость снова видеть Геста. Я понимаю, что через это придется пройти — и мне, и тебе. Дай мне слово прямо сейчас, что не позволишь ему спровоцировать тебя на рукоприкладство.
— Меня? С моим-то мягким характером?
Она прихватила его за рукав и чуть встряхнула:
— Я не дразню тебя, Лефтрин. Заносчивость этого человека не знает границ. Что бы другие ни говорили и ни делали, Гест видит вокруг только то, что имеет отношение к нему самому, и то, чего ему хочется. Ты не знаешь, на что он на самом деле способен. В любой ситуации он находит способ повернуть все к собственной выгоде, извлечь преимущество для себя лично. В жизни не встречала такого махрового эгоиста.