чительно проще. Ведь акробатику, жонглирование или навыки скульптора легче освоить, если чувствуешь свое тело, выполняя заученные движения. Конечно, гибкость надо нарабатывать тренировками, да и мускулы сами не вырастут. Однако все это легко приобрести, если помнишь прежний опыт. У человека появляется уверенность, что он может этого добиться. Фехтовать, например.
— А как насчет других телесных умений? — спросила Джерд с многозначительной улыбкой.
Он ухмыльнулся:
— Есть вещи, которые мужчине узнавать никогда не надоедает. И женщине тоже.
Джерд вздрогнула. Бросив взгляд на Сильве, она спросила у Рапскаля:
— А любая женщина способна стать Амариндой? Если бы я подошла к камням с ее памятью, то смогла бы нырнуть в ее дни, проведенные с Теллатором? И в ее ночи?
Рапскаль оценивающе посмотрел на собеседницу и признал:
— Да, смогла бы.
Он хотел добавить что-то еще, но вдруг резко замолчал и погрузился в размышления. У него между бровей пролегла морщинка — и на мгновение Рапскаль показался Рэйну трагически юным и беззащитным. Словно он вот-вот рухнет ничком и заплачет, как ребенок.
Сильве заявила Джерд:
— Даже если ты и узнаешь про Амаринду абсолютно все, то от этого не станешь Тимарой.
Джерд развернулась к ней, уперев руки в бока. Она была на целую голову выше Сильве, и Рэйн на секунду оцепенел. Он почти не сомневался, что Джерд собирается ударить разозлившую ее маленькую хранительницу. Однако она лишь бросила, тихо и ядовито:
— Не больно-то и хотелось! Да и зачем мне превращаться в Тимару? Она и сама толком не знает, чего ей надо. Тимаре просто нравится мучить других. — Джерд сжала губы, а потом выпалила, обращаясь к Рапскалю: — Она мечтает удержать при себе и тебя, и Татса, а до ваших чувств ей вообще нет никакого дела!
Рапскаль судорожно втянул в себя воздух и чуть хрипло ответил:
— Одно Тимара знает точно: это чего — или кого — она не хочет.
Джерд подалась к нему. Нортель, который провел с ней предыдущую ночь, недовольно сузил глаза.
А Джерд негромко произнесла:
— Рапскаль, Тимара не единственная девушка на свете. Выбери себе другую.
Сильве напряглась, явно пытаясь придумать для Джерд какое-нибудь подходящее оскорбление.
Зрачки Рапскаля на мгновение расширились. Он словно бы с чем-то боролся. Внезапно все закончилось — и у него на губах появилась мрачная улыбка.
— Спасибо за совет, — процедил он, посмотрел на Джерд и отвернулся.
Ему не понадобилось добавлять презрительно: «Как и Тимара, я точно знаю, кого не хочу». Юноша встал и потянулся, ткань магического одеяния натянулась на его широких плечах. Теперь уже командир милостиво разговаривал со своими подчиненными, собравшимися у костра.
— Нам надо выспаться. Завтра мы долетим до столицы Калсиды. До города, где живет масса женщин, многие из которых, несомненно, будут рады падению герцога. И будут готовы отблагодарить победителей.
— Ох, Рапскаль! — тихо воскликнула расстроенная Сильве. — Ну что ты такое говоришь!
Рэйну показалось, что ее услышал только он. Ему вспомнился его отец, потонувший в воспоминаниях в Трехоге, — чтобы навсегда потерять себя и напрочь забыть жену и детей.
Однако Кейз громко воскликнул, заглушая остальных:
— Город, полный женщин! Звучит заманчиво! — Он ухмыльнулся Бокстеру и добавил: — Теллатор, а что ты можешь нам рассказать про благодарных женщин?
— Сельден! Пора просыпаться! Тебе нужно попить и поесть.
Он открыл глаза. В комнату лился полуденный свет. Розы в кадках, расставленных на балконе, уже развернули листья, а проникший в комнату ветерок был ласковым и теплым. А Кассим, словно бы приветствуя наступление весны, сбросила с головы свое светлое покрывало. Сельден даже не догадывался, что у нее такие длинные волосы. Молодая женщина распустила их, и теперь они водопадом струились ей на спину. Ее простое одеяние было бледно-розовым, а кушак — белым. На стройных ножках красовались легкие туфельки. Кассим склонилась к постели Сельдена и легонько похлопывала его по руке, чтобы разбудить. На низком прикроватном столике стоял заставленный тарелками поднос.
— Ты похожа на воплощение весны, — сонно пробормотал юноша, и ее щеки ярко вспыхнули.
— Просыпайся! Тебе надо поесть, — повторила она.
Сельден приподнялся на локтях, и комната закружилась. Он уронил голову обратно на подушку.
— Сегодня?
— К сожалению, да. Нужно, чтобы ты поел и снова поспал перед тем, как за тобой придут.
Сельден вздохнул. Теперь уже обе его руки были до локтей обмотаны аккуратными белыми бинтами. Но он прекрасно знал, что под ними скрываются иссиня-черные пятна.
— Один из лекарей предложил сделать мне разрез на шее. Другие принялись возражать, дескать, они не сумеют потом остановить кровь.
Кассим резко встала и, отойдя к балкону, принялась смотреть в окно.
— Тебе надо поесть, — безнадежно повторила она в третий раз.
Вдали зазвучали трубы.
— Кассим! Боюсь, что больше я уже к тебе не вернусь. Или же вернусь без чувств, да так и не приду в себя.
— Я боюсь того же, — отозвалась она сдавленным голосом. — Но я уже приготовилась. — Она указала на свою одежду и на распахнутое окно. — Я составила свой простенький план. Когда тебя заберут, я буду ждать на балконе. Если они придут к моим дверям полные гнева, я выпрыгну раньше, чем меня успеют схватить. Если тебя принесут обратно, но я пойму, что ты не сможешь очнуться…
— Тогда забери меня с собой, — негромко попросил Сельден. — Не могу представить себе ничего страшнее, чем очнуться здесь и обнаружить, что тебя нет.
Женщина кивнула.
— Как пожелаешь, — едва слышно проговорила она. И, выпрямившись, добавила: — А сейчас поешь, пожалуйста.
— Я не хочу чувствовать рот этого похотливого старика на своем горле.
Кассим направилась обратно к нему. Слова Сельдена заставили ее зажмуриться и в ужасе отпрянуть от юноши. Судорожно вздохнув, она посоветовала:
— Съешь хоть что-нибудь.
— Нет смысла. Если мне придется покончить с собой, я предпочту сделать это до того, как мне перережут горло и герцог опять начнет сосать мою кровь.
— Сельден…
— Но может, ты согласишься пообедать со мной? Давай в последний раз поедим вместе, Кассим?
Она взяла поднос и перенесла его на низкий столик, стоявший на балконе. После чего спросила у него невероятно спокойным тоном:
— Ты не против того, чтобы сидеть на полу? Если нас прервут, если они придут раньше обычного…
— …То мы сможем улизнуть. Отличная мысль.
Сельден поднял голову, и теперь уже весь мир начал кружиться вокруг него. Кассим вернулась, чтобы помочь пленнику встать. Она его не торопила. Они осторожно пересекли комнату: ноги Сельдена подгибались на каждом шагу. Руки ужасно болели. Он был рад опуститься на пол. Кассим быстро принесла подушки, чтобы он смог на них откинуться, и закутала юношу пледом. На улице царила весна, но его бил озноб.
— Приятно чувствовать себя живым, — произнес Сельден.
Кассим улыбнулась и укоризненно покачала головой:
— Ты говоришь бессмыслицу. И в то же время в ней немало смысла. Сельден Вестрит, воспитанный Хупрусами, ты первый мужчина, с которым я общаюсь. Ты это знаешь?
Он с трудом подтянул подушку к себе.
— Не могу поверить. Ведь у тебя были братья. Отец. Три мужа. Как же так, Кассим?
Она пожала плечами:
— В силу моего положения ко мне с детства не подпускали мужчин. Я присутствовала на официальных обедах и обменивалась с ними вежливыми фразами. Мои женихи обхаживали моего отца, а не меня. А когда они становились мужьями, то не выказывали ни малейшего желания со мной общаться. Я даже не была источником удовольствий, потому что для этого у них имелись гораздо более умелые женщины. Передо мной стояла лишь одна задача — родить ребенка, в котором моя кровь соединилась бы с их кровью.
— А сейчас всех троих нет в живых.
Она немного рассказывала Сельдену о своем прошлом, но он никогда не задавал ей вопросов. Кассим встретилась с ним взглядом.
— Первый умер случайно, — вымолвила она и налила им обоим вина, а потом сняла крышку с крутобокой миски. Оттуда пошел аромат наваристого говяжьего бульона. Кассим разделила его на две порции. — По-твоему, я гадкая? — спросила она.
— Вовсе нет, — возразил Сельден. — Прежде я действительно мечтал убить своих тюремщиков. Были моменты, когда я рвался в цепях и прикончил бы любого из зевак, если бы только смог до него дотянуться. Чем мы друг от друга отличаемся?
Кассим улыбнулась и предположила:
— Может, тем, что у меня получилось? — Приподняв край салфетки, она открыла теплый хлеб. А снимая крышку с фарфоровой тарелочки, добавила: — Смотри, какое масло желтое! Наверное, коров перевели на новое пастбище.
Горны затрубили вновь, уже тревожнее. Сельден и Кассим одновременно вздрогнули и стали смотреть на город. Вдали откликнулись другие сигнальщики. Юноша поежился.
— Что это? — спросил он.
Кассим развела руками:
— Вероятно, чужеземные послы приехали. Стражники у городских ворот подают сигнал, сообщая об их появлении. Потом горны трубят еще несколько раз, когда гости минуют каждый из пропускных постов. — Она пригубила вино. — Это нас совершенно не касается, мой друг.
Ветры оказались попутными. Синтара знала, что Тинталья не ожидала добраться до города раньше полудня. Они прилетели со стороны засушливых земель, и, когда под ними оказались более плодородные территории, стада в ужасе разбегались в разные стороны. Какой-то пастух посмел закричать и погрозить драконам кулаком. Гуртовщики, которые им попадались, пришпоривали лошадей и скакали прочь, бросая скот на произвол судьбы.
Потом мы обязательно попируем! — пообещал им Айсфир.
Пока летим быстро и прямо. Надо, чтобы калсидийцам не успели сообщить о нашем приближении, — напомнил стае Меркор.
Это было решено еще в Кельсингре. Айсфир в прошлом уже воевал с людьми и понимал, как лучше действовать. Не следовало громко перекликаться и трубить во всю глотку. Кроме того, выбранный ими путь в Калсиду пролегал по ненаселенным землям, где некому было отправить гонцов в столицу. Драконы давно убедились в том, что всадники на лошадях не способны их опередить, но зато они могут продолжить путь ночами, им-то не нужно охотиться и спать. Старый черный дракон был твердо намерен застигнуть Калсиду врасплох и атаковать ее внезапно и тайно — как те злоумышленники, которые выступили против них.