Привратник у входа в Гнездо укоризненно вздохнул при моем появлении, но без комментариев распахнул сворки дверей и позволил пройти. Как всегда я подавил нестерпимое желание виновато оправдаться — рудимент ушедшего детства, и помчался по центральной лестнице. Серьезные лица великих, чьи портреты в парадных рамах украшали стены, провожали меня задумчивыми взглядами. Каменные барельефы, изображавшие в основном драконов, демонстративно отворачивались.
— Кир!.. — кто-то окликнул меня так негромко и бесплотно, что я немедленно остановился и огляделся, надеясь, что это привидение.
С наступлением ночи большую часть светильников гасили, оставляя только светлячков под портретами, поэтому я не сразу заметил тоненькую фигурку, выступившую из боковой ниши. Фигурка поманила меня и пришлось пойти следом, хотя мне ужасно хотелось спать.
Вслед за белокожей, хрупкой, как цветок и нестерпимо рыжей девушкой, имя которой вечно вылетало из моей памяти, я протиснулся через полуоткрытую створку окна наружу. Туда, где узкий каменный выступ кольцом охватывал здание, служа нам своеобразным, хотя и несколько рискованным убежищем от наблюдательных глаз старших.
Впрочем, всем давно было ясно, что тайное убежище ни для кого в Гнезде не является тайной. Это детишки могут тешить себя иллюзиями, не замечая, что под их секретным карнизом, как правило, кружат раздраженные драконы, страхуя неосторожных. Повзрослев, мы понимали это, но к тому времени уже получали бессрочный пропуск в Город и необходимость в тайных убежищах исчезала. Кроме того, мы обзаводились собственным личным и чрезвычайно строгим стражем.
Но традиции сохранялись.
— А-а! — обрадовано сказал кто-то из темноты. — Вот и они…
— Я же говорила, что Таянна точно сумеет не заснуть, дожидаясь его, — донесся громкий, демонстративный шепот.
Нежная кожа Таянны, освещенная падающим из окна светом, стала такой же темной, как ее рыжие волосы. Я сделал вид, что ничего не заметил.
Было довольно темно, но на фоне серебристой стены Гнезда можно было без труда различить привычную с детства компанию, разместившуюся рядком на узком карнизе, как птицы на ветке. Одиннадцать человек моего курса плюс Таянна, которая на год младше. Даже Аяр пришел.
— Иди к нам, Кир, — позвал голос Джеанны, и я стал пробираться к ней, переступая через чужие колени и каждый раз замирая ненадолго, чтобы переждать шальной ветер.
— Где это тебя носило? — лениво осведомилась Джеанна, когда я устроился рядом. — Мало тебе неприятностей?
— Одной больше, одной меньше, — отозвался я,
Сидевший слева Чаро молча сунул мне кружку, до краев наполненную его фирменным напитком, хлебнув который вы либо рискуете тут же на месте умереть от разрыва сердца, либо до конца жизни клянчить у Чаро рецепт, завещанный ему предками.
— Гм, — я сунул нос в кружку, убедился, что это именно то, о чем я подумал и озадачено спросил:
— По какому случаю торжество?
— Тинар умер вечером, — ответил кто-то невидимый и неузнаваемым голосом.
— Говорят, что его избили в Городе, — подхватил немедленно вмешался Шаур, который, естественно, не мог допустить, чтобы сенсацией делился кто-то другой.
— Так это был Тинар… — медленно выдохнул я, переваривая новость.
Несмотря на обычную достоверность сведений Тучакки, я, пожалуй, так до конца и не поверил, что рассказанная им история — правда. Но теперь, когда у мифической жертвы появилось реальное имя, отрицать свершившийся факт было бессмысленно.
— Ты слышал что-то? — спросила Джеанна, и я почувствовал, как остальные потянулись к нам, рискуя сверзиться с карниза. Не видя их, я ощущал в темноте взгляды — внимательные, недоверчивые, ожидающие и… да, растерянные.
— Так, краем уха… — неопределенно отозвался я и передал рассказ Тучакки.
Мгновение после этого царило всеобщее молчание. Каждый переваривал услышанное и готовился объявить, как я недавно: «этого не может быть!». Но первой заговорила рассудительная Имеритта, разом сбросив ненужные реплики.
— Что могло случиться с его драконом? — она смотрела на меня, но вопрос был обращен ко всем.
— Насколько мне известно, — неторопливо отозвался Нихор и я прямо-таки видел, как он привычно потирает лоб над сросшимися бровями, будто сгоняет растрепанные мысли в одно целое. — Тинар вполне ладил со своим драконом…
— Все мы вполне ладим… — отозвался хмуро Вейто. — До поры, до времени.
Джеанна, прищурившись, неприязненно покосилась на него.
— А вот то, что он сам затеял драку — вполне возможно, — Нихора было не так-то легко сбить с толку и если уж он начал говорить, то высказывал все, что хотел, чтобы вновь умолкнуть надолго.
— Драки — драками, — возразила Аллиа. — И раньше случалось, что наши дрались с горожанами, но до смертоубийства не доходило.
— Потому что не хотели связываться с драконами… — подсказал кто-то.
— Правильно, хотя и не только поэтому. В конце концов не всякая драка заканчивается смертью, а я слышала, что Тинара избили просто зверски, несмотря на присутствие дракона…
— Или вопреки его присутствию, — негромко вставила Джеанна.
— Тинар, конечно, вечно нарывался на склоки, — снова заговорил на редкость словоохотливый в этот вечер Нихор. — Но убивать его было в общем-то незачем. Следующим утром он обычно уже братался с теми, с кем дрался ночью…
— Может быть кто-то специально разозлил горожан? — предположила Джеанна.
— Зачем?
— Чтобы натравить горожан на Птенцов и доказать, что драконы тоже не всесильны, — осененный внезапной догадкой сказал я.
— Зачем? — на этот раз вопрос задал один только Аяр, и вместо меня ответила Аллиа:
— Ты, Аярчик, когда в последний раз был в Городе?
— Ну… — Аяр подумал немного и сказал с сомнением: — Давно.
— А друзья там у тебя есть?
— Ну…
— Ты, Аяр, летаешь слишком высоко над облаками. И так увлечен своим драконом, что забываешь смотреть вокруг.
— Допустим, — спокойно кивнул Аяр. — Тогда, может быть, тебя не затруднит пояснить мне то, что вам кажется очевидным?
— Город изменился, — словно сам себе сказал Вейто. — Люди стали другими. Они опасаются нас. И возможно, не зря.
— Что ты этим хочешь сказать? — резко осведомилась Джеанна.
— Только то, что мы сами не всегда знаем, какой силой владеем,
— Говори за себя! — сердито бросила девушка. Похоже, любая реплика Вейто вызывала у нее раздражение. Даже вполне справедливая.
— Честно говоря, мне показалось, что горожане просто встревожены теми убийствами… — вставил мирную реплику Аяр прежде, чем смутно забрезжившая ссора разгорелась.
— Город большой. Там каждый день кого-то убивают…
— Я слышал кое-что. Многие полагают, что странные трупы — плод ночных прогулок некоего Темного дракона.
— Да с чего они вообще решили связать этих несчастных с драконами?
— Смотрите!.. — вдруг вскрикнула молчаливая Таянна, вскакивая. Нихор, сидевший рядом, поспешно ухватил ее, страхуя.
Девушка указывала на Город, отсюда, с высоты похожий на темное море, полное золотых рыбок-огоньков. Рыбки непрерывно двигались, меняясь местами и исчезая. Зрелище было красивое, но привычное. И лишь приглядевшись, мы заметили то, на что указывала Таянна. Мерцающее море огней словно накрыла темная дымчатая тень, имеющая смутные, но различимые очертания.
— Так это правда… — потрясение выдохнул кто-то. Город обнимала тень гигантского темного дракона.
Монстр. Где-то в Городе…
Он всегда был таким, как все. Неотличимым от других настолько, что никто и никогда не запоминал его имени и внешности с первого раза, никто не выделял его среди других, никто не замечал его до тех пор, пока не возникала необходимость обнаружить его присутствие. Далее для вечно замотанных родителей он был просто одним из нескольких детей—недостаточно плохой, чтобы сердиться, недостаточно хороший, чтобы гордиться,
А он? А он всегда знал, что он другой. Не такой, как все, кто не замечает его.
И когда нечто, смутно дремавшее в его сознании, наконец, расправило крылья—он осознал свою уникальность.
Впервые это случилось давно, еще в юности.
Весенний день заканчивался, он только что распрощайся с девочкой, милостиво согласившейся позволить ему проводить себя до дома. Девочка была мила, в меру вздорна и весьма самолюбива, как все хорошенькие барышни. Ее рыжеватые мелкие кудряшки задорно шевелил ветер. На пухлой, беловато-розовой, как зефир шее переливались дешевенькие, но озорно подмигивающие желтые камешки, нанизанные на нитку. В отороченном лентой разрезе вышитой юбки то и дело завораживающе мелькали округлые, молочного оттенка, гладкие коленки.
В паре с ним она оказалась случайно, потому что рассорилась со своим ухажером. Но Он еще питал какие-то иллюзии до порога ее дома. Ровно до тех пор, пока барышня, в ответ на его предложения встретится снова, не посмотрела на него так… Не то, чтобы сердито или обиженно, скорее с недоумением. Как будто вообще только сейчас обнаружила его наличие.
Острая, безысходная обида, как заноза, засаженная чужим рассеянным взглядом в его душу, разбудила что-то. Что-то шевельнулось там, глубоко. Болезненное и при этом невообразимо волшебное, вливающее в него силы, наполняющее его скучную жизнь неожиданным светом и красками…
Он вдруг, четко осознал, что именно может сделать, чтобы вынуть из сердца занозу. Чтобы разом разрешить все терзающие его сомнения. Чтобы отсутствующее выражение исчезло из глаз надменной девчонки. Хотя в какой-то момент он понял, что и девчонка-то его уже не слишком волнует. Его завлекло то, что жило в нем самом. Что позволяю остро и внимательно смотреть на мир вокруг. Что позволяло вдыхать воздух полной грудью, различая оттенки запахов и чувств — страх, желание, боль, гнев… Он, как хищник, как умелый, великолепный хищник, выслеживал свою добычу, чтобы в нужный момент нанести удар и уйти безнаказанным триумфатором…