Название «Золотой треугольник» получило большую популярность в мировой прессе во второй половине ХХ века. Особенно роль «Золотого треугольника» возросла в связи с войной, которую вели в Индокитае США и их союзники. Сегодня уже почти никто не берется опровергать важное участие американских спецслужб в экспорте наркотиков из Индокитая. В «Золотом треугольнике» наркобизнес превратился в главный источник доходов самых разных категорий населения – от коррумпированных генералов и чиновников, полевых командиров всевозможных повстанческих армий и криминальных авторитетов до рядовых крестьян, выращивающих опийный мак.
Когда «треугольник» еще не был «золотым», он представлял собой достаточно закрытый горный регион, считавшийся отсталым даже по меркам других провинций Бирмы или Лаоса, не говоря уже о Таиланде. Здесь проживали десятки самых разных этносов и племен, говорящих на тибето-бирманских, тайских и мон-кхмерских языках.
Один из ключевых районов «Золотого треугольника» – Шанские горы, расположенные в Мьянме (Бирме), на границе с Таиландом. Крупнейшей народностью, проживающей в Шанских горах, являются шаны. Они говорят на одном из тайских языков и в лингвистическом отношении ближе к тайцам, чем к бирманцам. Шаны – достаточно многочисленный народ. Их численность – примерно 4—6 млн. человек, проживающих в Мьянме, а также в Китае, Таиланде и Лаосе. В Мьянме (Бирме), задумывавшейся как союз нескольких автономных государств национальных меньшинств (Бирманский Союз – прежнее название страны), существует Шанский национальный округ, в котором шаны составляют большинство населения.
Сегодня шаны проживают в Бирме (где составляют до 9% населения), Китае, Таиланде, Лаосе. Понятно, что, будучи самым крупным и многочисленным этносом, шаны во многом задавали политический климат региона. Вплоть до британской колонизации Бирмы они сохраняли реальную независимость своих горных княжеств, хотя формально и считались вассалами бирманской короны.
Пришедшие с севера на территорию Бирмы, шаны в Средние века создали здесь несколько феодальных княжеств. Когда Бирму колонизировали англичане, они поступили весьма разумно и оставили шанам внутреннее самоуправление, сохранив 33 феодальных княжества под управлением «саофа» – князей. В 1922 году земли, где проживали шаны и другой местный народ – ва, – объединились в Шанскую федерацию, которая затем вошла в состав Бирмы. Все 33 княжества, расположенных в Шанских горах, продолжили свое полунезависимое существование, в их внутренние дела британская администрация предпочитала не вмешиваться. Провозглашение независимости Бирмы было встречено шанской аристократией с явным неодобрением. Будучи одним из наиболее многочисленных и активных народов Бирмы, шаны всегда требовали для себя большей автономии.
Князьки почувствовали опасность для законсервированного на протяжении столетий миропорядка и потребовали от бирманских властей предоставления независимости Шанской Федерации. Естественно, что центральные власти в этом шанским предводителям отказали, после чего те перешли к активной фазе противостояния. Шанская аристократия при создании бирманского государства добилась юридического права через десять лет выйти из состава Бирмы и создать независимое государство Шан. Впрочем, среди широких масс шанского населения такая позиция поддержки не встретила, что вызвало брожение и в самой области Шан. Лидеры шанских сепаратистских организаций, активизировавшихся после провозглашения независимости Бирмы, считали, что Шан вполне имеет право на независимость, так как до британской колонизации княжества шанов были суверенными государствами. Именно этот пункт – признание независимости Шана – и лег в основу идеологии многочисленных сепаратистских группировок, действующих в штате (национальном округе) Шан с конца 1940-х годов.
В 1952 г. центральные власти Бирмы приняли закон о создании в области Шан временной военной администрации, после чего в регион вошли части бирманских войск. Против них выступили отряды местных шанских князей, а также формирования многочисленных нешанских народов, живших в Шанских горах – палаунгов, ва, кокан. На помощь сепаратистским повстанческим группировкам пришли соединения китайского Гоминьдана, которые после победы в Китае коммунистов были вытеснены из Китая в Бирму и сосредоточили свое внимание на контроле за производством и продажей опия-сырца. Шанских феодалов и гоминьдановцев поддерживали американские спецслужбы, которые видели в них противовес расширению китайского и советского влияния в Юго-Восточной Азии. Появились шанские армии, сражающиеся с оружием в руках против правительственных войск Бирмы.
Пожалуй, в Шанских горах сопротивление бирманской армии оказалось наиболее ожесточенным. Это объяснялось тем, что за несколько послевоенных лет из обычного аграрного захолустья регион превратился в несколько непростую территорию, где главной сельскохозяйственной культурой стал опийный мак. Местные жители выращивали его столетиями и применяли в лечебных целях, но только в ХХ веке он стал экспортироваться за пределы региона в невероятных количествах. Этому способствовало вторжение на территорию Шанских гор остатков китайской Гоминьдановской армии, разгромленной в южных провинциях КНР Юньнань и Сычуань маоистской Народно-освободительной армией Китая.
Гоминьдановцы из 93-й дивизии, отступившей в Бирму и Таиланд, моментально сообразили, чем может прокормить их этот горный район. Благо потребление опиума было знакомо им еще по жизни в Китае. На местных крестьян наложили налог – опий-сырец, который затем вывозили в Бангкок и реализовывали по каналам китайской «триады» за рубеж. Война во Вьетнаме, перекинувшаяся и на соседний Лаос, стала началом активного присутствия в регионе Соединенных Штатов Америки. Озадачившись вопросом дестабилизации ситуации в потенциально «красном» Индокитае, американские спецслужбы обратили внимание на наркоторговлю как важнейший источник получения колоссальных денежных средств. Часть из этих средств шла на содержание многочисленных повстанческих армий в Бирме и Таиланде, но основная масса денег поступала в распоряжение подконтрольных ЦРУ структур.
Именно при помощи ЦРУ США было организовано регулярное воздушное сообщение между осколками гоминьдановской армии, отступившими в Бирму (а в них числилось к середине 1950-х годов до 12 тысяч солдат и офицеров) и островом Тайвань, где Гоминьдану удалось закрепиться у власти. Но если в Тайване Гоминьдану удалось создать дееспособное государство, которое вскоре стало одним из т.н. «азиатских тигров» и до сих пор демонстрирует высокий уровень развития экономики и технологий, то в Бирме и Таиланде гоминьдановцы стремительно криминализовались и превратились в наркоторговцев.
Используя труднодоступность Шанских гор и союзнические отношения с вождями шанских и других племенных формирований, которые, как мы знаем, уже воевали с бирманской властью, гоминьдановцы создали на территории «Золотого треугольника» уникальную зону, неподконтрольную ни бирманским, ни таиландским, ни лаосским властям. Единственной основой ее экономики и финансового благосостояния местных вождей стала наркоторговля.
На протяжении нескольких десятилетий американские и таиландские власти фактически покровительствовали производству и экспорту героина из «Золотого треугольника». Ведь гоминьдановцы, которые играли одну из ключевых ролей в наркоторговле, рассматривались ЦРУ в качестве противовеса красному Китаю и, в целом, влиянию коммунизма в регионе. Поэтому, по понятным причинам, Таиланд, на территории которого, в Мейсалонге, базировались штабы гоминьдановской дивизии, закрывал глаза и на присутствие на территории страны незаконных вооруженных формирований, и на их деятельность, также идущую вразрез с законодательством.
Зато Бирма, на чью территориальную целостность в первую очередь посягали гоминьдановцы и связанные с ними шанские повстанцы, неоднократно пыталась взять Шанские горы под контроль. В конечном итоге не осталось иного пути, как разрешить подразделениям Народно-освободительной армии Китая зайти на территорию страны и выбить гоминьдановские подразделения за бирманскую границу – в соседний Таиланд. Таиландское руководство с присутствием гоминьдановцев смирилось. Тем более, что они оказывали реальную помощь в борьбе с партизанами из Коммунистической партии Таиланда, также оперировавшими в пограничных с Бирмой районах.
Однако изгнание за пределы Бирмы гоминьдановских войск не означало ни прекращения шанского вооруженного сопротивления, ни, разумеется, отказа местного населения от культивирования опийного мака. Наркоторговлю в регионе взяли под контроль боевики из Армии Мон-Тай, которой руководил знаменитый Кхун Са. Если большинство таких группировок и их лидеров известны только профессиональным историкам – специалистам по истории Бирмы, то имя Кхун Са в свое время прогремело на весь мир. Его называли едва ли не главным наркобароном планеты, сообщали о наличии у него личной армии, защищающей опиумные интересы этого неординарного человека. На самом деле, влияние Кхун Са, конечно же, сильно преувеличивалось. Он контролировал только часть «Золотого треугольника» и постоянно конкурировал с другими, не менее активными, повстанческими формированиями.
На самом деле, самый известный в мире борец за независимость Шана был только наполовину шаном. При рождении будущего полевого командира и наркобарона назвали Чжан Шифу, что не удивительно – его отец был китайцем, и только мать – шанкой. Но затем мать Чжан Шифу вышла вторым браком за шанского князя. После этого мальчика переименовали шанским именем Кхун Са, что в переводе означает «Процветающий». Как показала дальнейшая жизнь этого человека, такое имя вполне ему подходило. Судьба к Кхун Са была благосклонна. Для наркобарона и полевого командира, бывавшего в самых разных «передрягах», Кхун Са прожил долгую жизнь – 74 года. Он родился 17 февраля 1933 года и умер 26 октября 2007 года в своей постели – от диабета.
В молодости Кхун Са примкнул к одному из отошедших в Бирму отрядов Гоминьдана, но затем решил сформировать собственную армию. Однако в 1963 году тридцатилетний командующий пошел на сделку с центральными властями Бирмы и превратил свою армию в народную милицию «Ка Кве Йе», которая получила от правительственных войск оружие и деньги на борьбу с другими шанскими вооруженными формированиями. Но сотрудничество Кхун Са с властями Бирмы было непродолжительным. Судя по всему, молодой шанский лидер попросту решил кинуть своих патронов из Рангуна.