Гонсалес растоптал окурок.
— Или нет, я сам ему скажу.
Развернувшись, он медленно пошел к особняку, с каждым шагом испытывая острую боль.
ЧАСТЬ 5
Глава 36
Вернер Баргель сидел в своем кабинете в здании на углу улицы Ауфдем-Грат и проспекта Клей в берлинском районе Далем. Он указал Джозефу Фолькманну на стул, стоявший напротив.
Баргелю было всего сорок два года, он был одним из самых молодых сотрудников, когда-либо занимавших пост исполнительного директора Земельного отделения защиты конституции в Берлине — «Landesamt für Verfassungsschutz», больше известного как LfV. Функции LfV сходны с функциями британской МИ-5 — эта организация собирает информацию о террористах, экстремистских организациях и шпионах, представляющих угрозу государственной безопасности. Правда, LfV занимается только делами, касающимися города и соответствующей федеральной земли, а не государства в целом, так как в отличие от МИ-5 немецкая разведывательная служба более бюрократична и имеет много уровней. В ее состав входят девятнадцать отделений, в соответствии с количеством федеральных земель, и каждое отделение называется Ландесамт — Земельное отделение. Каждый Ландесамт отвечает за сбор соответствующей информации в своей федеральной земле. Все Ландесамты подотчетны центральному Федеральному управлению, которое называется «Bundesamt für Verfassungsschutz», то есть Федеральное управление защиты конституции, BfV. Каждый Ландесамт автономен, но подчиняется центральному управлению, которое находится в Колоне. Двухэтажное кремовое здание Ландесамта в парковом районе Далема не привлекает взглядов прохожих, но в его кабинетах размещаются почти сто сотрудников, которые постоянно занимаются сбором жизненно важной для безопасности страны информации — о террористах, экстремистских организациях и шпионаже, направленном против федеральной земли Берлин. Тут заведены дела на всех, кто когда-либо занимался подобной деятельностью. Окна здания выходят на ухоженный парк, а совсем недалеко от него расположено берлинское отделение ЦРУ.
По всей Германии главы Ландесамта, или же директора, являются фигурами политическими и сменяются при каждых парламентских выборах. Но исполнительным директором, вторым лицом в Ландесамте, всегда назначается старший офицер, профессиональный разведчик. Именно он несет ответственность за повседневную работу управления.
Высокий и худощавый Вернер Баргель с мальчишеским лицом скорее напоминал молодого коммивояжера в очках, чем старшего офицера разведки.
— Джо, какими судьбами в Берлине? — Улыбнувшись, он посмотрел на Фолькманна. — Сколько лет, сколько зим!
— Да, уже года три не виделись.
— Чем могу помочь?
— Мне нужен твой совет, Вернер. А еще я хочу попросить тебя об одной услуге.
Баргель выжидающе поднял брови.
— Ты работаешь над чем-то, что входит в мою компетенцию?
— Сложно сказать.
— Какую информацию ты ищешь?
— Не возникало ли в последнее время проблем с экстремистами?
Вернер Баргель откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.
— В период экономического спада всегда увеличивается лево- и праворадикальная активность. Ты ведь это знаешь, Джо. Ты получаешь наши ежемесячные и ежегодные отчеты из Колони?
— Да, конечно.
— Насколько я помню, в отчете за этот месяц содержится информация об увеличении количества преступлений.
— А ты ничего не знаешь о новых группах праворадикального толка?
— Они есть, но особых неприятностей нам не доставляют. А вот старые в последнее время активизировались. Обычное дело. В прошлом месяце в Гойерсверде пришлось эвакуировать центр, занимающийся проблемами беженцев, его осаждали праворадикальные группировки. Через неделю в Берлине задушили двух темнокожих торговцев. В Эссене из окна третьего этажа выбросили турецкого Мальчика, который в тот же день умер от травм. Я мог бы продолжить. Но все это есть в отчете, о котором я говорил.
— Ваших это беспокоит?
Бартель криво улыбнулся.
— Нас всегда беспокоят такие вещи, Джо. Мы пытаемся держать их под контролем. Но в любой стране всегда существуют нежелательные элементы, правда?
— А иммигрантские экстремистские группы?
— В смысле?
— Они наносят ответные удары?
— Кому?
— Праворадикалам. Неонацистам.
Бартель пожал плечами.
— Есть несколько групп, которые мстили после нападения праворадикалов. Но их так мало, Джо. И деятельность этих групп направлена на защиту, а не на нападение.
Фолькманн посмотрел в окно. На мощеной плиткой площадке было припарковано с десяток машин. Обернувшись, он встретил пристальный взгляд Баргеля.
— Что привело тебя к нам, Джо? Все это ты мог прочитать в отчете.
— Мне нужна твоя помощь, Вернер.
— В чем?
— Около месяца назад в Берлине был застрелен человек по имени Дитер Винтер. Ты помнишь это дело?
Баргель нахмурился.
— Это ты о случае на станции У-Бан-Цо?
— Точно.
— И что?
— Я хочу узнать, не заведено ли у вас дело на Винтера. Я ознакомился с отчетом федеральной полиции, но там информации о нем очень мало.
Баргель улыбнулся.
— Они не копают так глубоко, как мы, это естественно. Я могу это проверить. Что-нибудь еще?
— Я завтра лечу в Мюнхен. У Винтера там квартира, но в федеральной полиции информации об этом нет. Я хочу, чтобы ты связался с Ландесамтом в Мюнхене. Мне необходимо осмотреть квартиру Винтера, если они знают, где она находится. Кроме того, меня интересует некто Лотар Кессер. Он из Баварии, точнее не скажу. Четыре года назад закончил Мюнхенский университет по специальности «программирование». Если у тебя есть на него дело и фотография, я хочу это посмотреть.
— Вероятно, такая информация есть в Мюнхене, но это не проблема. Если у них или любого другого Ландесамта заведено на него ело, они в течение нескольких минут перешлют нам копию по факсу. Винтер был замешан в делах праворадикалов?
— Именно это я и пытаюсь выяснить. Оружие, из которого застрелили Винтера, использовалось для убийства британского предпринимателя в Гамбурге год назад, поэтому Фергюсона интересует эта информация.
— А что насчет этого Кессера?
Фолькманн замялся.
— Я пытаюсь пока разобраться с тем, что у меня есть, Вернер. Возможно, никакой связи между ними нет.
— Ты считаешь, что какая-то экстремистская группировка, в состав которой входят иммигранты, могла убить Винтера? Фолькманн покачал головой.
— Ты торопишься с выводами, Вернер. Я не знаю.
— Но ты будешь держать меня в курсе, если подвернется что-то, относящееся к нашей компетенции?
— Да, конечно.
— Я дам тебе копию отчета за прошлый месяц и предварительный отчет за этот месяц. — Баргель встал.
— Было бы замечательно, Вернер.
— Ты сегодня ночуешь в Берлине?
— Я остановился в «Швайцерхофе».
— Я скажу секретарше, чтобы она заказала нам столик в «Ле-Бу-Бу», если ты не против.
— Отлично. Поболтаем о старых добрых временах.
Ресторан на Курфюрстендамм был почти пуст, но обслуживание там было всегда на высшем уровне.
Баргель принес отчеты и документы, о которых просил Фолькманн, но не стал их обсуждать, сказав только, что организовал для Фолькманна встречу в Мюнхене с сотрудником Ландесамта, который отвезет его в последнюю квартиру Винтера в Хайдхаузене, этот же сотрудник предоставит ему всю необходимую информацию. Они почти два часа болтали о времени, проведенном в Берлине, а выйдя из ресторана, пошли к гостинице Фолькманна.
Они шли по Курфюрстендамм к Будапештерштрассе, когда Бартель спросил:
— Ты сейчас общаешься с Иваном Мольке, Джо?
Фолькманн покачал головой.
— Насколько я знаю, он сейчас в Мюнхене.
Баргель кивнул.
— Он рано вышел на пенсию. Может, созвонишься с ним, как приедешь туда? Я могу дать тебе его телефон.
— Конечно. Почему нет?
— Вы с ним были достаточно близки.
— Да, пожалуй.
— Можно задать тебе личный вопрос, Джо?
— Да, конечно.
— Что ты и Иван сделали с Фельдером?
— Я думал, ты знаешь.
Баргель покачал головой, и Фолькманн сказал:
— Мы отвезли его в Грюневальд.
— Меня всегда интересовало это дело. Но тот ублюдок это заслужил. — Он посмотрел на Фолькманна. — Да, это была грязная работенка. Но кому-то надо было это сделать.
— А среди ваших людей по-прежнему есть парни, которые выполняют грязную работу?
— Ты имеешь в виду убийства?
— Да.
— Нет, Джо. Тогда нашими противниками были Штази и КГБ. Группа, которая занималась подобными делами, была распущена после того, как разрушили Стену.
— Уверен?
— Уверен. Тебе и Мольке то же самое скажет. — Баргель усмехнулся. — Теперь мы чисты, как ангелочки.
Фолькманн поколебался, но все же спросил:
— А вы вместе с полицейскими и военными не партизаните, когда дело касается праворадикальных экстремистов?
Баргель пожал плечами.
— И полиция, и военные аполитичны, или, по крайней мере, должны быть таковыми. Но что на уме у этих ребят, — это их личное дело. Естественно, я уверен, что среди них есть и те, кто симпатизирует фашистам. Но с этим ничего не поделаешь, пока это не отражается на их работе. — Он внимательно посмотрел на Фолькманна. — Почему ты спрашиваешь меня об этом, Джо?
— Количество террористических актов, совершенных праворадикалами, растет. А особых успехов в противоборстве с этим нет.
— Это сложная задача, Джо. Ты должен это понимать. У тебя может возникнуть желание избавиться разом от всех этих экстремистов. Но как только поступишь так, тебя начнут доставать мягкосердечные либералы, которые, хотя и находятся в оппозиции к фашистам, но наверняка станут кричать, что мы снова становимся полицейским государством и готовы отправлять людей в концлагеря. Для нас, немцев, это щекотливый вопрос. — Баргель покачал головой. — Простого решения тут нет. Когда некоторые из этих праворадикальных группировок были запрещены, наступило затишье, но ненадолго. Можно убедиться в этом, просмотрев газетные материалы.