Зажмурившись, но сделала.
С дрожью — но сделала. Прохладная тень махнула над головой ветерком…
Нет, она, конечно, осталась одна, но… Не одна. Она не могла объяснить это.
— Ну вот как-то так! — сказал хазарин и, чтоб ошалевшим слегка девицам стало не так страшно, шагнул за ними следом.
— Давайте-ка все, разом. Чтоб время не терять….
Её новые друзья один за другим входили в тень бестрепетно раздваивались. Глядя на них, и она окончательно осмелела.
Одна за одной из-под камня выходили её двойники или она сама стала двойником этих пригожих девушек. Рядом с каждой преданно заглядывала в глаза подруга. Как это все происходило, она теперь не задумывалась. Колдовство и все тут. А как ковер летает? То-то же…
В конце концов, два Гаврилы несколько раз бросили сквозь камень, скатанный в рулон ковер, четыре хазарина с другой стороны поймали их, и поляна стала похожа на задний двор какого-нибудь персидского купца.
— Замечательно, — глядя на это и искренне радуясь, сказал один из Гаврил. — Теперь, девы, проверьте, как вас новые ковры слушаются….
Анны встрепенулись и, прекратив болтать друг с другом, бросились выбирать себе по ковру. Те не подвели и уже через мгновение они висели в воздухе, закрывая небо.
— Теперь о главном, — сказал Избор, когда радостный шум и визг улеглись. — Всем запомнить. Все мы- самые настоящие, но кто-то один- самый-самый настоящий. И ковер один — тоже самый-самый настоящий. Что бывает, если до заката мы у этого камня не соберемся, вы знаете. Не хотелось бы, чтоб кто-то из нас на не самом-самом настоящем ковре закат в воздухе встретил.
Мужчины закивали, выказывая полное с ним согласие.
Пинский воевода также кивнул удовлетворенно и покосился на девушек, держащейся своей стайкой.
— А вас, принцессы, особенно прошу. Не самовольствуйте. Что мы скажем, то и делайте…
— Мы плохого не посоветуем, — добавил какой-то Исин.
Глава 15
В поприще от первых домиков они снизились. Кто-то с головного ковра замахал шапкой, привлекая внимание к полянке за густыми кустами. Ковры друг за другом снизились и сошлись в кружок, зависнув над травой.
— Я чего думаю, — сказал один из Гаврил. — Нехорошо это как-то. Сейчас мы все туда заявимся и обязательно от того побоище случится.
Он машинально погладил свой кулак.
— И что? — спросила одна из Анн.
— А то, что потом придется в развалинах рыться, труху перетряхивать… Давайте-ка сперва одним ковром туда слетаем, и договориться попробуем. Ну, вдруг получится?
Все девицы разом отрицательно завертели головами, но мужчины внимания на них не обратили, и слушать не стали.
— Давай ты, раз уж предложил, — сказал Исин. — Ну а если что не так пойдет — на помощь зови. Мы подскочим…
…К терему они подлетели не скрываясь. Ковер скользнул меж двух башен и оказался во дворе. Тут же — нескольких мгновений не прошло — и на стене появились лучники. Гаврила с Избором переглянулись. Хорошо тут школят воинов. Уж на что летающий ковер должен показаться диковиной, а смотреть на него принялись через одного — половина смотрела за стену, опасаясь подвоха.
— Князя зовите, — в голос крикнул Избор. — Разговор есть к князю…
…Князь Алчедар пребывал в недоумении.
Утром сегодня к нему пришел… Нет. Прибежал его колдун Елистрей и пообещал такое, от чего у любого другого глаза бы от жадности на лоб полезли. Причем, что удивительно, пообещал, ничего не попросив взамен. Ну не считать же платой за невесту из Императорского дома своё обещание когда-нибудь, если вдруг возникнет в том нужда, помочь колдуну? Только вот цена обещанию оказалась никуда не годной. Обманул, подлец… Хотя не то чтоб совсем обманул… Прилетела принцесса, только толку из этого не вышло- налетели какие-то разбойники и отобрали обещанное… Алчедар как раз раздумывал кого объявить виноватым в неудачном сватовстве — воеводу или колдуна, что насупившись стояли перед ним, как за дверью заорали сразу несколько голосов:
— Князь! Князь! Тут еще какие-то чужие колдуны приперлись. На ковре. Говорить с тобой хотят.
Брови у князя поползли вверх. Два летающих ковра за один день это многовато. Не бывает так. Пока еще не записанный в виноватые его волхв-колдун смотрел с тем же недоумением.
— Наверное, это они же… Не врали твои воины… А коли так, то там среди них и принцесса должна быть…
Он метнулся к двери.
— Бабы там есть?
— Есть! Две штуки.
— Дурень! — облегченно выдохнул колдун. — Кто ж принцесс штуками считает?
Обернувшись, он поймал взгляд князя, подмигнул по-свойски.
— Давай, князюшка, принимай подарки из заморских стран…
…Избор не спеша, чтоб хозяева почувствовали значительность момента, слез на землю и направился к ступеням. Алчедар (скорее всего именно он) стоял на высоком, в десяток ступеней, крыльце. Что он там, в глубине души испытывал, киевлянин не сказал бы, но держался местный хорошо. Стоял спокойно, сдерживая поднятой рукой стражу во дворе.
— Нехорошо, — сказал Избор оглядываясь. — Ладно тут у тебя все устроено, а поступаешь не по чести…
Князь отвечать не стал. Стоял молча, то ли слушал что гость незваный еще скажет, то ли прикидывал с какой стороны ему колодку на наглеца навесить будет сподручнее.
— Летят себе девицы и пусть дальше летели бы… — продолжил воевода. — За что ты на них взъелся, князь? Мимо тебя, к родне своей направляются. Твоей чести урону не делают…
— А сам-то ты кто таков, защитничек? Чей слуга?
Пинский воевода поморщился. Хорош князь. Явно ведь драки ищет. Ну, так будет ему драка…
— Я сам себе верный слуга и обиженным защитник.
— Взять их, — спокойно скомандовал князь. — Девиц и ковер — ко мне. Остальным морды набить, если упрямиться будут, и за ворота выбросить.
— Эх, батюшка! — вмешался один из бородатых, что стоял за княжеской спиной. — Что ж добро-то переводить? Дай-ка ты этих мужиков мне. Я им применение быстро найду.
Князь вопросительно поднял бровь.
— Молодняк у меня есть в дружине. Вот пусть на них руку и ставят…
— И то… — согласился князь. — Бери.
Избор шагнул назад.
— А не боишься ручки обжечь?
К добру дело явно не склонялось — что уж тогда о главном-то спрашивать? Отчего-то ему, кстати, вспомнились гусляры из давешней корчмы со своими песнями.
— Быстр ты, князь, поспешен… Не уловивши бела лебедя, да кушаешь…
— Это ты-то белый лебедь?
Из-за плеча Алчедара выдвинулся воин в богатом доспехе: в темно-багровом плаще, новеньких, желтой кожи сапогах и поясе, в блестящих металлом боевых рукавицах.
— Да уж не ты, — осадил его взглядом Избор, — павлин несчастный.
— А позволь князь я сам из него перышек нащиплю да тебе, отцу родному, подушку набью…
— Так ведь он колдун, — явно забавляясь, отозвался князь. — Не боязно?
— А то я колдунов не бивал? — усмехнулся воин. Он притопнул ногой в добром сапоге.
— Грыженецкий колдун-то сперва тоже хорохорился, а вышло-то по-нашему!
— Это ты врешь! — охладил его князь, не сводивший с Избора взгляда. — Обещал мне из него барабан сделать, а не сделал.
— Так кто ж знал, что он такой маленький-то окажется? Только на сапоги вот и хватило…
Он нарочито притопнул, чтоб у гостей не осталось сомнений, что за сапоги у него на ногах. Избор оглянулся на девушек. Обе стояли бледные, и он решил подбодрить их.
— А хорошее дело, — согласился он с задирой. — Я, когда тебя прибью, не побрезгую. Заберу твои сапоги. А из тебя, как князь и просил, барабан ему сделаю. От тебя, от пустобреха, все одно никакой пользы, а барабан, пожалуй, может добрым выйти…
Пустобрехом поединщик не был и булаву метнул правильно. Избор успел уклониться и, вставая с колена, сказал:
— Вот это — дело… А то все слова, слова… Гаврила, спину мне прикрой, чтоб соблазн никому тут глаза не застил.
Только честной схватки не получилось: лучники вскинули луки, и Масленникову волей-неволей пришлось пускать в ход кулак…
— Ну, вот и началось! — с видимым облегчением сказал Гаврила. — Девки! Брысь отсюда!
Ковер вместе с девицами послушно рванул за стену. Лучники на ней не смогли отказать себе в удовольствии пустить по стреле в волшебную диковину, но Гаврила их опередил, да и своим сигнал подавать время пришло.
Хлопок — и верх башни, собранный из толстых жердей, встопорщился и с грохотом съехал во двор.
— Наддай!
Вторым ударом он разворотил крыльцо, постаравшись ударить так, чтоб ненароком князя не убить. Удар, разваливший крыльцо на бревна краем задел кучу соломы и ветер закружил вокруг бойцов желто-зеленую метель.
— Прибью всех! Девок вернуть! — проорал князь, выбираясь из-под обломков. — Там, на стене! Сокращайте их!
— Они бы рады, — отозвался вместо лучников Гаврила, — только ведь я не велю.
Воздух сотрясли еще два удара и жердяной навес, прикрывавший лучников сверху, рассыпался под воинственные крики «спасайся, кто может!». Коротко глянув на Избора и хазарина, спиной к спине отбивавшихся от десятка мечей, проорал для князя.
— У тебя, князь и правда Святогоровы порты есть? Нам бы поглядеть…
— Погоди малость. Я рядом со Святогоровыми портами твои повешу… Ну, если отстирать удастся.
Плохо бы им пришлось, ибо, как щеки не надувай, ничего кроме ветра там нет, но помощь пришла… Один за другим ковры громадными, нездешними рыбами заскользили над двором.
— Колдуны! — заорал кто-то, не вынеся ужаса творимого колдовства — Колдуны!
— Точно! — ответило сверху разу несколько голосов и какой-то из Исинов, самый наглый, пожалуй, добавил:
— Всех в баб превратим, общупаем и обрюхатим!
Страшно слышать такое человеку войны. Тут бы и конец, но суматоху проигранного боя разорвал чужой голос.
— Это не колдуны! Это мороки!
На втором этаже появился худой мужичонка в пестром халате.
— Я те дам «мороки»! — обиженно взревело сразу несколько голосов.
— Колдуна не уродовать! — опережая их злость проорал какой-то Избор. — Пригодит