Кровь вдруг ударила в голову Хадие, и гневом переполнилось сердце при воспоминаниях о последних месяцах жизни на заимке. Нет, нельзя оставлять дом на поругание другим пришельцам, может быть, еще более страшным и мерзким, чем те, с которыми ей пришлось столкнуться! Почти бессознательно Хадия бросилась обратно в дом, схватила в чулане бутыль с керосином, облила труп русского и, чиркнув спичкой, бросила ее на покойника. Желтое пламя стало медленно растекаться по одежде убитого, сползло на залитый керосином пол и дальше, на стены, плавно поднимаясь к темному потолку. Хадию обдало жаром, и она выбежала во двор.
Подхватив мешок, ни разу больше не обернувшись на полыхающий дом, пошла наугад, куда глаза глядят. Шла не останавливаясь, пока не осознала, что с трудом продирается сквозь лесную чащу, в то время как рядом раскинулась открытая поляна, по которой идти гораздо легче.
Выйдя на поляну, Хадия осмотрелась. Оказалось, что все это время она шла в направлении горы Уктау. Видно, на то воля Аллаха, решила Хадия и продолжила путь. Она не стала даже останавливаться на ночлег, тем более что глаза постепенно привыкли к темноте. А когда высветила луна, идти стало гораздо легче и Хадия даже прибавила шаг.
Шла она всю ночь, но к утру, как показалось, не продвинулась вперед ни на йоту. Все так же далеко была вершина Уктау, все тот же глухой лес окружал девушку.
Следующей ночью Хадия все же решила выспаться. Нашла укромное место возле раскидистого вяза, надергала травы, расстелила ее и, укутавшись в кашемировую шаль, легла под деревом. Уханье филина, шорох мышей, звериные взрыкивания не пугали лесную девушку. Да и от усталости она спала так крепко, что почти ничего не слышала.
Проснулась от того, что крупная капля с оттаявшей от ночной изморози ветки вяза упала ей прямо на лицо. Поднявшись, Хадия подкрепилась скромными припасами из мешка и вновь тронулась в путь. Она не раскаивалась, что не пошла в Асанай. Свежи еще были в памяти слова головореза Махмута о том, что в Асанае страшный голод. Кто знает, как ее встретили бы там люди, лишний рот и лишние хлопоты? А вдруг все в селе от голода стали такими же жестокими, как эти двое? А Уктау, с детства манившая к себе величавая гора, не даст пропасть, даст приют и защиту. Хадия не сомневалась в этом, даже сама не зная, откуда в ней такая уверенность. Она безбоязненно продолжила путь, надеясь на лучшее…
Наконец величавая Уктау встала перед ней всей своей громадиной, заслонив собой небо и тусклое осеннее солнце. С этой стороны Уктау совершенно гладкая и неприступная. Как же забраться по такой отвесной круче? Да к тому же между Хадией и горой еще раскинулась глубокая и широкая река, и вода в ней холодная даже на вид. Хадия взяла немного вправо и пошла вдоль берега. Она дошла до места, в котором река делала крутой поворот, и снова посмотрела на гору. Здесь Уктау имела совсем другой вид: словно крупный зверь, задрав голову, выпятил широкую грудь, распластавшись в удобной позе. Обнаружив после недолгих поисков брод, Хадия переправилась через реку и, едва обсушившись у костра, поднялась по «спине зверя» на самый верх и расположилась на скале. И вот сидит она на верхушке скалы и осматривает окрестности: леса и горы, озера, поля и реки — необъятные просторы открываются с вершины Уктау.
А где-то вдалеке, далеко отсюда, зоркие глаза Хадии рассмотрели какое-то селение. Уж не Асанай ли? Дома кажутся отсюда совсем крошечными. Если пешком идти, уйдет никак не менее двух суток. И то если без передышки, отдыха и сна. Налево и направо от Уктау отходят длинные отроги. Возможно, за ними тоже есть деревни, в которых живут люди. Только вот на ее пути не встретился ни один человек.
Долго смотрела Хадия в сторону Асаная. Долго думала, что за люди там живут, какие они. Почему никто из них не ходит в лес охотиться или бортничать, если уж так голодно им сейчас? Некому ответить Хадие. Только она одна здесь. Она и ее крохотный, еще не родившийся, ребенок…
Новое пристанище
С того дня Хадия полностью посвятила все свое время обустройству на Уктау. Если раньше у нее и было жгучее желание броситься от позора с обрыва, то теперь молодая женщина упрямо хотела жить и нуждалась в надежном пристанище. Целый день Хадия потратила на поиски укромного уголка, где можно было бы устроить жилище, могущее защитить ее и будущего ребенка от непогоды и зверья. Склоны Уктау поросли густым лесом, в котором встречались заросли черемухи и калины, которые очень могли пригодиться в будущем как источник дополнительной пищи. Такие заросли Хадия тщательно запоминала, чтобы в дальнейшем воспользоваться ими.
Часами она бродила по склонам горы и в одном месте едва не сорвалась в глубокую яму, только быстрая реакция и сила молодого, гибкого тела спасли ее если уж не от неминуемой смерти, то от увечья точно, провались она вниз. Внимательно рассмотрев яму, Хадия смекнула, что это вход в пещеру, через который вполне может пройти человек. Она осторожно просунула голову в отверстие и ощутила запах мха и прохладу. Внутренним чутьем поняв, что это, возможно, то, что ей нужно, Хадия вынула из мешка веревку, привязала один конец к дереву, а другой бросила вниз и стала спускаться по ней. Длины веревки как раз хватило, чтобы добраться до дна пещеры, и Хадия на ощупь стала пробираться вперед. Вскоре впереди забрезжила едва видимая полоска света, потянуло свежим сквозняком. Почувствовав под ногами ровную площадку, Хадия осторожно выпрямилась и убедилась, что потолок пещеры расположен высоко и можно ходить, не опасаясь разбить себе голову о камни. Двинулась на полоску света, подошла ближе и увидела в просвете край неба и солнце, бившее прямо в глаза. Присмотревшись, обнаружила, что пещера имеет продолговатую форму, достаточно широка и просторна. Выглянув в отверстие, через которое бил солнечный свет, увидела крутой обрыв, резко уходивший вниз, к подножию скалы, под которой шумела река.
Хадия отправилась осмотреть другой конец пещеры. Вход, через который она спускалась, находился как раз посередине. До ее слуха донеслось негромкое журчание. И в самом деле, чуть поодаль обнаружился небольшой ручеек. Исчезал он так же внезапно, как и появлялся, в конце пещеры, замыкавшейся глухой стеной.
Сняв с плеч мешок, Хадия облегченно вздохнула: «Ну вот, кажется, подходящее место для жилья». И еще подумала, что неплохо было бы чайку попить. Это желание сразу же потянуло за собой целый ряд вопросов: чем питаться, в чем готовить еду? Словом, никак не обойтись без того, чтобы снова не сходить на хутор…
Выбравшись наружу, Хадия набрала дров, соорудила костерок и, зачерпнув воды в ведерко из того ручейка, вскипятила чаю. Перекусив и согревшись горячим чаем, перешла реку вброд и снова отправилась на хутор.
Сон
По знакомой дороге идти легче, и кажется она гораздо короче, когда помнишь все ее приметы. Дошла до хутора Хадия гораздо быстрее, чем шла с него до Уктау. А подходя к хутору ближе, почувствовала сильный запах гари. И уже подойдя вплотную, еще сквозь деревья увидела, что ее желание очистить огнем обесчещенный дом родителей вызвало непредсказуемые последствия. Сгорел не только их дом, но и особняк помещика со всеми амбарами, конюшнями и псарнями. И только дом и постройки Ивана с Анфисой чудом остались целы.
Хадия довольно равнодушно посмотрела на пожарище. Слез не было, перешла уже ту грань, за которой у человека от горя не бывает слез, только сердце рвется на части. Много она их выплакала за последний год. Сначала по отцу, потом по матери. Да и по себе тоже. Поэтому Хадия спокойно прошлась по пожарищу, стараясь определить, в каком именно месте находился тайный погреб помещика, о котором знали только он сам, Иван да отец. Этот каменный подвал Иван с отцом устроили много лет назад и никому не говорили о нем, даже женам, по строжайшему приказу помещика. Только вот отец, как будто чувствовал беду, перед своим последним уходом шепнул Хадие о больших запасах помещика, которые тот делал, видимо, предвидя крутые перемены в стране. Да вот воспользоваться ему самому не пришлось. Зато Хадие запасы теперь будут кстати.
Замаскированный вход в погреб обнаружился в том месте, как и указывал отец: в двухстах саженях на юг от помещичьей усадьбы, в десяти саженях на восток от большого дуба. И ключ лежал под камнем, уже покрывшимся мхом. С усилием раскрыв заскрипевшую дверь, Хадия вошла внутрь, в каменную прохладу большого погреба.
В сусеках, ближе к выходу, хранилась мука, зерно. Чуть в стороне стояли жестяные четверти с керосином, фитили для ламп, мыло, патроны для ружья, нитки, новенький алюминиевый чайник, шнурки, веревки, материя в рулонах, почему-то вся красного цвета, и прочие хозяйственные принадлежности. В самом конце погреба хранилось на перекладинах вяленое мясо. Хадия взяла из всего только самое необходимое. Добрела под тяжестью груза до заимки и сложила все богатство на крыльце избы Ивана. Вошла в дом, где еще сохранилось кое-что из вещей, выбрала для себя, что могло пригодиться в пещере. И чувствуя, как от усталости ноет все тело, да и день уже клонился к вечеру, решила выспаться, чтобы поутру со свежими силами отправиться на Уктау. Забравшись на полати, где обычно спали Ванятка с Аксюткой, Хадия свернулась калачиком, плотнее укрылась толстым Анфисиным одеялом и провалилась в глубокий сон.
…Хадия бежит по зеленому лугу среди цветов и вдруг падает, споткнувшись обо что-то толстое и мягкое. Попыталась встать на ноги, но не смогла, придавленная этим толстым нечто, которое вдруг стало обхватывать ее грудь и руки. Приглядевшись, Хадия увидела, что это огромная, отвратительная змея! Изо всех сил пытается сбросить гада с себя, освободиться, но сил нет, и даже голос пропал, так что и закричать не удается. А у змеи вдруг вместо одной головы появились две, одна — мертвого русского, другая — Махмута с изувеченным лицом. Страх, омерзение, ненависть — все смешалось в душе Хадии. Собравшись с последними силами, она протяжно и дико закричала и… проснулась.