Разглядывая полумесяцы отпечатков зубов, Бейз вдруг смеется.
– Ты что, оставила ему угощение на дорожку?
То, как он быстро разобрался в ситуации, меня чуточку настораживает.
– Да… знаешь, да. – И я с силой опускаю на его босую ногу жесткий ботинок – то, чего он по привычке от меня не ожидает.
Взвыв, Бейз отстраняется ровно настолько, чтобы я смогла высвободить руку. Вывернувшись из его хватки, я ныряю вниз и подбиваю ему колени рукоятью меча.
Бейз камнем валится на песок и глухо стонет, когда я впечатываю колено ему в грудь. А потом давлю всем весом и приставляю острие клинка к сердцу.
Внутри все вскипает, и я мельком оглядываюсь. Мы полностью скрыты акульим оскалом скалы, обоих моих стражей нигде не видно.
На пляже только мы, ни одного свидетеля моей победы, кроме уязвленной гордости Бейза.
Я смотрю на его руку, держащую меня за колено, словно он прикидывает, как бы меня спихнуть. Схватив его кольцо, я вижу, как расширяются его глаза и кровь отливает от щек.
– Всегда защищай свое слабое место, верно?
– Орле…
Я тяну.
Изменение происходит мгновенно, и вид потрясает настолько, что я отшатываюсь от безопасных скал, оставляя Бейза под их защитой.
Я едва могу дышать, потому что я совсем его не узнаю.
Ни капли.
Его волосы такие белые, что светятся сами по себе, уши заострены, внешняя сторона раковины усеяна такими же хрустальными шипами, как и у меня. А его глаза… они большие и круглые.
Они напоминают мне мальчика.
Но они, словно под мутной водой, потеряли блеск. А черные круги под его глазами теперь превратились в темные впадины.
Я опускаю взгляд ниже, и воздух застревает в горле.
Сердце замирает.
Каждый видимый сантиметр жемчужной кожи Бейза – кроме незнакомого, прекрасного лица – покрыт шрамами. Испещрен следами крупных и мелких укусов. Некоторые имеют форму идеальных полумесяцев, другие настолько рваные, что я даже представить боюсь, как долго они заживали.
Но шея…
Кожа там местами сморщена и вздулась, местами разодрана, как будто много лет назад на него надели ошейник из колючей проволоки. Как будто Бейз рвался из него, кромсая собственную плоть.
Внутри все переворачивается, взгляд устремляется на того, кого, мне казалось, я знаю так же хорошо, как замок, что сейчас отбрасывает на нас величавую тень.
Причастен ли Рордин к этой… этой пытке, которую Бейз терпел много лет?
Я смаргиваю, чувствуя, что по щекам текут теплые слезы.
– И тебе хватило наглости называть меня лгуньей, – хриплю я, и голос как чужой.
Он ломкий.
Голос девушки, которая только что поняла, насколько одинока была целых девятнадцать лет.
Я смотрю в мерцающие провалы его глаз.
– Как лицемерно, когда ты точно знаешь, каково это – жить в чужой коже.
Бейз, подавленный, пытается прикрыть торс обрывками рубашки.
Отчасти меня гложет вина, что я сорвала с него маску без разрешения, но это чувство быстро испаряется, как только он открывает рот:
– Он тебя не отпустит, Орлейт.
Я отступаю еще на шаг, взгляд холодеет. Тщетно пытаюсь увидеть в этом прекрасном, изломанном мужчине того Бейза, которого знала и любила.
Бейза, которого считала несокрушимым.
– Он уже меня потерял, – отвечаю я голосом слишком мягким и ранимым. Приходится сжать челюсти, чтобы справиться со слабостью. – По крайней мере, так я добуду корабли для людей, которые действительно важны.
– Такая наивная, – выплевывает Бейз, качая головой, и вздергивает верхнюю губу, посиневшую от холода. – Взойдешь на корабль, и он все равно тебя выследит. Ты понятия не имеешь, на что он способен.
Маслянистая чернота рвется наружу яростными струями.
Сжигая.
Заставляя замолчать.
– Да, но и он понятия не имеет, на что способна я, – хриплю я сквозь комок желчи, загоняя поднявший голову образ глубоко в пропасть смерти, разрушения и пронзающего сердце сожаления.
Я смотрю на кольцо на ладони. Идеальная маска, что прячет его боль. Как и мой кулон, кольцо кажется слишком легким для стольких секретов, которые оно скрывает.
И сейчас лишь его отсутствие на пальце мешает Бейзу погнаться за мной до самого корабля.
Сглотнув, я взмахиваю кольцом.
– Я оставлю его на причале. И если ты хочешь сохранить свой… секрет, – выдавливаю я сквозь ком в горле, – предлагаю дождаться нашего отплытия.
Бейз кривит губы, устремляет взгляд в песок, словно смотреть на меня для него невыносимо.
Расценив это как согласие, я разворачиваюсь и иду к причалу.
– И пусть кто-нибудь поливает мои растения! – бросаю я через плечо, раскатывая рукав и прикрывая разодранное запястье.
На груди лежит каменная тяжесть, когда я поднимаюсь по ступеням пристани с прямой спиной, двигаясь с уверенностью, которую на самом деле не ощущаю.
Я шагаю по старым потертым доскам, скользким от дождя, высоко держа голову и не обращая внимания на серебристые оборки, тут и там мелькающие в волнах.
Надеюсь, Кай не попытается со мной заговорить… иначе я сломаюсь. Рассыплюсь по причалу и никогда не соберу себя заново.
Он, вероятно, все равно бы меня обнял и сказал, что все будет хорошо. Но нет. И не должно быть.
Мне не должно быть хорошо.
Я отсчитываю про себя пятьсот двадцать два шага до корабля с большим синим парусом, где на палубе суетится множество моряков.
Кольцо Бейза жжет ладонь, и я отваживаюсь обернуться с причала на затянутый туманной дымкой берег.
Бейза нигде не видно, и мне становится интересно, чего он больше стыдится: шрамов или происхождения.
А я? Я прячусь лишь от самой себя. Пусть фальшивая оболочка неудобна и тесна, но то, что скрывается под ней, много хуже…
Прекрасная и зловещая трагедия.
По-прежнему глядя на тусклую гладь залива и каменные акульи зубы, украшающие его мрачную улыбку, я наклоняюсь и кладу кольцо. А когда выпрямляюсь, мне становится еще тяжелее.
Я смотрю на длинный изящный корабль, созданный, чтобы взрезать гнев немилосердного океана… если бы только это уменьшило мою тревогу.
Пальцы ног едва касаются трапа, ноги словно прирастают к причалу. Крепкому, добротному, знакомому причалу, на который я взирала сверху целых девятнадцать лет и подумать не могла, что окажусь в подобном положении.
Я как будто вот-вот ступлю в бездну моря с доски пиратского корабля… потому что как только нога коснется палубы – все. Я пересеку Черту безопасности.
И последний шаг кажется непреодолимым.
Пульс в ушах заглушает грохот волн.
Сильная, собранная, несгибаемая…
Я поднимаю взгляд и вижу множество незнакомых лиц. Капитан корабля смотрит на меня сверху вниз: седые волосы стянуты на затылке, синий сюртук застегнут на золотые пуговицы и подчеркивает крепкое тело.
Он изучает мое лицо, словно видит на нем все трещинки.
– Прилив уходит. Если мы не отплывем сейчас, то разобьем киль на выходе из бухты.
– Проклятье, – бормочу я, не шевеля губами.
Всегда защищай слабое место.
Я вдыхаю морской воздух и ступаю на трап – каждый мускул напряжен, как для прыжка. Я изо всех сил стискиваю рукоять меча, ступая все дальше и дальше на небезопасную территорию.
Но переход на палубу приближается слишком быстро, и я сглатываю, пытаясь унять бешено стучащее сердце, смотрю на свои ноги…
Я будто снова стою на краю пропасти, вглядываясь в темноту и боясь того, что может быть внизу. Зная, что там скрывается что-то ужасное и отвратительное.
Но я больше не могу прятаться.
Ты сможешь! Просто раскинь руки, словно летишь, и выдвигай ножку вперед…
Голос брата взывает к измученной душе, даруя мне стержень. Я киваю себе – ему – и пристально смотрю на берег залива.
Представляю, как брат протягивает руки и ждет. Как он широко улыбается. Как я бегу ему навстречу и в груди вспыхивает счастье, когда я падаю в его объятия и со смехом сворачиваюсь в клубочек от щекотки.
Затаив дыхание, я ступаю на прочную палубу из твердого дерева…
Я жду, что вокруг что-то изменится. Что меня согнет в приступе невообразимой боли или откуда ни возьмись выпрыгнет врук и вонзит в меня когти, со свистом рассекающие воздух. Я жду, и пусть ничего не происходит, облегчения я не испытываю.
Я только что сделала самый важный шаг в своей жизни, но щекотки так и не последовало.
Из-за меня.
Я всему причина.
Судорожно вздыхаю и стараюсь не моргать, иначе чувства хлынут из глаз слезами и все поймут, насколько я близка к срыву.
Насколько слаба.
Капитан внимательно изучает меня взглядом светлых глаз, вокруг которых за долгие годы собралась сетка морщин. Издает хриплый звук, затем бормочет что-то себе под нос и начинает раздавать приказы команде.
Каван пихает мне в руки корзину и уходит к лестнице, ведущей под палубу. Вант медлит и смотрит так настороженно, что мне хочется поежиться.
– Теперь ты на судне Бахари, госпожа.
Последнее слово звучит как угроза.
– Спасибо, Вант. Я в курсе.
– Хорошо.
Он сверлит меня взглядом еще мгновение, бегло смотрит на куплу и наконец уходит следом за Каваном.
Стоит ему скрыться из виду, как я облегченно перевожу дух…
Пожалуй, он слишком близко к сердцу воспринял то, как шлепнулся на задницу.
Вокруг вскипает суета, все готовятся отойти от причала. Отчаянно желая забиться в тихий уголок, я направляюсь на корму корабля, откуда будет хорошо видно кильватерный след, который он скоро оставит в безжалостном сером океане.
Вытащив заколку, я позволяю тяжелым локонам рассыпаться, огораживаю себя мнимым щитом от утыкающихся в спину взглядов.
Сжав раковину на цепочке, я ищу среди волн серебристые всполохи. Но Кая нигде не видно.
Ледяной укол сожаления пронзает меня изнутри…
Я должна была честно все ему рассказать, но Кай так отчаянно захотел бы меня спасти, а он не может уберечь меня от самой себя.
Закрыв глаза, я прижимаю раковину к губам.